— Тань! Открой, пожалуйста, — скоблюсь в кабинку.
— Уходи! — срывается на крик подруга. — Мне не надо твоей жалости!
— Я тебе не жалось предлагаю, — говорю тихо. — Поднимай свою задницу и умойся! Мы уничтожим его… хочешь?
Слышны еще всхлипы. Дверь открывается. Карие, покрасневшие глаза смотрят с удивлением.
— Как мы ему отомстим?
— Я сейчас заберу наши вещи и пойдем ко мне домой…
— А как же уроки? — вытирает глаза, размазывая тушь.
— Скажем, что ты заболела и я веду тебя домой отлежаться, — подмигиваю.
— Ну ладно…
— Жди, у раздевалки! Я мигом!
Захожу в класс, с невозмутимым лицом. Отпрашиваю нас у классухи, которая сейчас ведет урок истории. Молча скидываю все в сумки. Метнула взгляд на Воронцова. Правильно Стасик, что боишься…
Не тратьте слёз, они всего дороже,
Не слушайте напрасных обещаний:
Они не стоят ни мурашек вашей кожи,
Ни слов, ни чувств, ни смеха, ни рыданий.
Забудьте, девочки, и вас излечит время,
И не терзайте своё сердце плачем,
И не делите его щедро с теми,
Для кого чувства ваши ничего не значат.
Не обижайте девочек и знайте,
Что сердце их — хрусталь, ему легко разбиться!
Любите девочек, с сердечком не играйте,
Иначе оно в камень превратится!
27. Мстя
— Рит, может не надо? Вон, Синицына, в прошлом году… и ничего, пережила…
Я так и застыла, с открытым ртом. Придя в себя, зашипела:
— То есть им можно вытирать о вас ноги, убивать веру в нормальные отношения! Да? А вы, такие, отряхнулись и: 12.30 по московсковскому времени! Все нормально?! Потом всю жизнь быть обиженками…
— Откуда ты знаешь, какого это? — надулась Шатрова.
Знаю — мысленно произнесла. Со мной так поступил красавчик, когда я была на первом курсе института. Красиво ухаживал, цветы дарил. Веришь, что становишься для него единственной и неповторимой, переставая слушать советы окружающих и внутренний сигнал интуиции… Да, я тогда с такой интуицией, в какой руке арбуз бы не угадала… Ослепла, оглохла, отупела. Не мне сейчас осуждать Таню. Просто знаю результат. Переродившись в стерву, сама начинаешь идти по головам, не веря ни в черта, ни в Бога.
Потеря веры в людей и добро — вот, что самое паскудное. Мне не кому было подсказать и помочь. А у Таньки есть я — смотрю на брюнетку.
Мы заказали пиццу и с заранее купленным пивом, строили наполеоновские планы. Танюха оживилась и подключилась к процессу. Глаза горят. Мы уже ржем над самыми безумными вариантами мщения.
Месть должна быть красивой! Для этого надо набраться терпения. Действуйте, и как в китайской пословице, ждите на берегу реки «труп» своего обидчика.
— Тань! Скажи, у него есть какие-то недостатки? Может тебя что-то смутило в его поведении? Вспоминай!
А ведь это идея! Указать на умственные или физические недостатки! Развести мы его решили в сети. Завели фейковую страницу красотки. Осталось ждать удобного момента.
В школе нас не трогали. Воронцов даже за сломанный телефон счет не выставил. Решив, что Королева — сумасшедшая и с ней лучше не связываться, обходили нас стороной. Фото Стас действительно удалил. И когда он уже расслабился… выслали первый "привет". Клюнул. Слюной залил всю переписку, после пары откровенных фото.
Обнадежить! Пусть размечтается. Когда Воронцов засыпал просьбами: "когда уже увидимся", мы сняли номер в гостинице.
"Разденься прямо у входа" — посылаем смс.
"Разделся!"
Мы стоим, с Шатровой, за углом, в коридоре.
"На кровати наручники. Пристегнись"
"Сейчас! Буду ждать свою кошечку!"
Выждали какое-то время, понимая, что чем бы он там, пристегнутый, написал… Крадучись, заходим. Первое, что делаем: собираем его вещи. Я выбегаю с ними в коридор, открываю окно и выбрасываю на улицу.
— Какой затейник! Смотри, Тань! — снимаем на телефон голого и пристегнутого Воронцова.
Парень начинает верещать и дергаться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Поубиваю, сучки! — орет ловелас.
— М.дя, чем ты собрался убивать? Этим стручком? — начинаю ржать.
— Тааань! Неси ножницы, подравняем! — Стас в ужасе застыл.
— У меня только пилочка маникюрная, — расстроилась Шатрова, надув губки.
— Ээээ! Не надо! Может, договоримся? — скулит одноклассник.
— Повторяй за мной! — говорю — Я, козлина вонючая!
— Говори! — шиплю.
Воронцов повторяет…
— Недостоин, даже землю целовать под ногами девушек, которых обманул…, - диктую дальше.
Много чего наговорил на камеру. Танька совсем разошлась и разрисовала его помадой. Через час мы все выложили в сеть.
28. Стервы в законе
Класс встречал тишиной. Воронцов на занятия не пришел ни сегодня, ни на следующий день. Из третьих рук мы узнали, что его освободила, к вечеру, горничная. История дошла до Матильды и руководства школы.
— Ладно, Королева… а ты, Шатрова?! Совсем от тебя не ожидали, — шипит директриса.
Танька держится спокойно, накручивая на палец локон волос. Я чавкаю жвачку и рассматриваю узоры на паркете.
— С чего вы, Ираида Степановна, взяли, что это были мы? — закидываю удочку.
— Воронцов молчит, но мы провели свое расследование! Это видео, с нашим учеником, не могли проигнорировать! Рита, ты хоть понимаешь, чем это вам грозит? — продолжает отчитывать.
— Не понимаю о чем вы, — ухожу в несознанку.
— Ты хоть, Татьяна, скажи, за что вы так с ним? Стасу потом понадобилась помощь психолога! — давит на совесть.
Ее слова имеют обратный эффект. Танька начинает заводится. Я пинаю ее под столом, чтобы заткнулась… Шатрову колотит в ярости. Я лезу вперед, чтобы она не наговорила лишнего.
— Ираида Степановна! Презумпцию невиновности никто не отменял! Нас там не было и точка!
— Королева! Я вызвала в школу твоего отца, — ошарашивает новостью.
Мы, с Танькой. переглядываемся. Раздается стук в двери.
— Можно? — раздается голос папеньки.
— Проходите, Георгий Иванович! — указывает на свободный стул рядом со мной.
— У нас ЧП, с участием вашей дочери! Просто не знаю что и делать, — разводит руками очкастая.
— Что она натворила? — прочищает горло гоблин и косится на меня.
— Вот! Полюбуйтесь! — дает смартфон, нажимая на кнопку воспроизводства видео.
Батя смотрит, вытаращив и без того большие глаза.
— Пап, он хотел меня обесчестить, — выдаю елейным голосом…
У гоблина выпал телефон из рук. Директриса зависла. Дальше произошло то, что я от папеньки не ожидала!
— Да, я его в порошок сотру! Мою дочь…, - орет, раскрасневшись.
— Он тронул тебя? К врачу пойдем? — фигею от его заботы.
— Воронцов тронул меня, — подает голос Танька и я окончательно роняю челюсть.
— И ее хотел! Другие девочки тоже могут подтвердить, — продолжает Шатрова.
Директриса вытирает пот со лба, понимая, что если это раздуть — мало никому не покажется.
— Девочки, выйдите! Мы, с папой Риты поговорим, — голос Ираиды уже не такой боевой.
— Рита! Дождись меня в коридоре! — басит Королев-старший.
Подпираю школьную стену. Таньку отослала в класс. Георгий выходит злой.
— Если у тебя проблемы, могла бы и мне сказать! Не чужие ведь люди, — сбавляет тон.
Снег сегодня выпадет или камни с неба посыплются.
— Поехали домой! Я тебя отпросил. Там и поговорим.
— Сейчас, рюкзак возьму, — топаю в класс.
По дороге кручу в голове, что это с ним. Отчего такая забота? По дороге гоблин звонит Матвею и кратко говорит, что у меня проблемы, надо подъехать домой.
— Ну! Рассказывай! — две пары серых глаз меня буравят.
Выдала краткое содержание, что Воронцов портит девок на спор, а потом хвастается этим…
— Тебя трогал? — брат сжал кулаки.
