– Он приедет после обеда, – ответила Касси. – Он хотел ехать с нами, но я его отговорила. Подумала, что тебе будет легче говорить без него. Если хотим доказать, что ты Хезер Малоун, нам надо узнать подробности твоей жизни до приезда в Лейк-Генри. Хезер, пожалуйста, помоги мне.
Хезер тяжело вздохнула. Казалось, ей вот-вот станет плохо.
– Что? Что случилось? – спросила Поппи.
Глаза Хезер снова наполнились слезами, но она молчала.
– Успокойся, что бы ты ни рассказала, это никак не повлияет на наше отношение к тебе. Мы ведь друзья.
Во взгляде Хезер сквозила боль.
– Как девочки? – спросила она.
Поппи выпрямилась и произнесла, теперь уже жестче:
– Плохо. Они хотят, чтобы ты вернулась. Они уверены, что ты исчезла навсегда. Как Марси.
Хезер судорожно вздохнула, но так ничего и не сказала. После затянувшейся паузы Касси резко встала:
– Хезер, это нечестно по отношению к ним. Это нечестно и по отношению к нам. Мы твои друзья, мы любим тебя, но для твоей защиты требуется нечто большее. Нам нужны факты. Нам нужны неопровержимые факты, подтверждающие твою личность: где ты родилась, росла, в какую школу ходила.
Хезер нахмурилась и едва слышно произнесла:
– У нас не было денег.
– Государственные школы бесплатные, – возразила Касси. – В какой школе ты училась?
Не дождавшись ответа, Поппи спросила:
– У тебя когда-нибудь было водительское удостоверение?
– Я работала нянькой, – сказала Хезер.
– У кого? – спросила Касси.
– Их давно уже нет. Моего отца часто увольняли с работы. А когда ушла мать, стало совсем плохо.
– Куда она ушла? – спросила Поппи.
– Я не знаю.
– Сколько тебе было лет, когда она ушла? – спросила Касси. Не получив ответа, она продолжила расспросы: – Тебя воспитывал отец? Где?
Хезер молчала.
– Хезер, расскажи все, – умоляла ее Касси. – Расскажи, и я вытащу тебя отсюда.
Хезер прижалась к стене:
– Не могу.
– Все так плохо? – спросила Поппи.
Хезер кивнула.
– Если будешь молчать, все воспримут это как доказательство твоей вины, – объяснила Касси.
Поппи подалась вперед:
– Хезер, помоги нам. Тебе не обязательно рассказывать обо всех ужасах, если они были в твоей жизни. Просто назови хотя бы одного человека, который может подтвердить, что ты – это ты. Хотя бы одно имя, одно место, одну дату…
Хезер зажала уши руками.
– По-моему, нам здесь больше нечего делать, – деловым тоном подвела итог Касси.
– Ну почему же… – попыталась возразить Поппи, но, взглянув на Касси, увидела, что та настроена решительно.
– Мы просили, мы убеждали, мы умоляли. Я не знаю, что еще можно сделать. Решение губернатора о передаче дела в Калифорнию будет принято через тридцать дней. За это время Хезер должна решить, хочет ли она отправиться туда. Через месяц выбора у нее, скорее всего, не останется.
Она подошла к двери и громко постучала. Появился охранник и увел Хезер.
Как только дверь за Хезер закрылась, Поппи сказала Касси:
– Ты говорила очень жестко.
– Я просто хотела, чтобы до нее наконец-то дошло, что ее ожидает.
Вернувшись домой, Поппи ответила на несколько звонков. Люди задавали все те же вопросы, на которые ей нечего было ответить. Затем, переключив коммутатор на громкую связь, подъехала к окну и принялась смотреть на озеро. Снег выглядел таким же чистым и хрустящим, как и вчера. Но ей показалось, что он все-таки как-то изменился, как бы постарел.
Поппи соскучилась по весне. По траве и почкам на деревьях. По гагарам.
Посидев у окна, она вернулась к коммутатору и принялась отвечать на звонки, но мысли ее была далеко от повседневной работы. Поппи удивляло, что Гриффин до сих пор к ней не заехал. Каждый раз, когда до нее доносился шум двигателя, у Поппи перехватывало дыхание.
После обеда, проезжая через центр города, она нигде не заметила старого пикапа Бака. А когда Поппи подъехала к школе и встретила девочек, ей уже стало не до Гриффина.
– У нас сегодня была контрольная по орфографии, – сообщила Мисси. – Я сделала ошибки в пяти словах.
– А сколько всего было слов? – поинтересовалась Поппи.
– Десять. Пять из десяти – это половина. Я их неправильно написала, потому что Хезер со мной не занималась.
– Я могла бы тебе помочь.
– Ты была отличницей, когда училась в школе?
– Нет.
– Почему нет?
– Я шалила и была невнимательной. Я мешала другим детям, которые хотели учиться. Это расстраивало моих родителей. Быть хорошей ученицей лучше.
Мисси не понравился ответ – когда Поппи снова оглянулась на нее, девочка сосредоточенно рассматривала ручку двери.
– Стар, а как у тебя дела? – спросила Поппи. Стар промолчала. Поппи посмотрела на нее в зеркало.
– Стар?
Ответа так и не последовало.
И так продолжалось следующие два часа. Поппи задавала им вопросы или предлагала чем-нибудь заняться, но в ответ девочки молча пожимали плечами.
А потом Стар ушла – бросила раскрашивать картинку, встала из-за стола, прошла через прихожую и вышла за дверь.
Поппи проводила ее удивленным взглядом.
– Стар, ты куда?
Дверь закрылась.
На улице было темно и холодно. На Стар не было ни сапог, ни куртки. Только кроссовки, комбинезон и легенький свитер.
Открыв дверь, Поппи увидела, как девочка вскарабкалась на сугроб и исчезла из виду.
– Стар, вернись домой! – крикнула Поппи. Но Стар не появилась.
– Мисси, сейчас же надень куртку и поищи ее! – велела Поппи.
– С ней все в порядке. Она пошла к дереву Хезер.
– Что еще за дерево Хезер? Где оно? Иди и приведи ее домой. Я же не могу за ней поехать.
Поппи сняла с вешалки куртку Мисси и подала ее девочке.
– Надень сапоги! Захвати куртку и сапоги Стар. Мисси взяла одежду в охапку и вышла на улицу.
Поппи включила фонарь во дворе. Мисси поднялась на вершину холма и скрылась за ним в темноте, а Поппи сидела в дверях, беспомощно ожидая возвращения девочек.
Одна минута прошла или пять, Поппи не знала. Но наконец в свете фонаря появилась Мисси. Поппи едва сдержала слезы, увидев, что за Мисси идет Стар. Когда Стар приблизилась к ней, обняла девочку и, прижавшись лицом к ее шелковистым волосам, тихо заплакала:
– Стар, пожалуйста, больше никогда не пугай меня так.
– Дереву Хезер было очень одиноко. Я хотела сказать ему, что я о нем помню.
– Прошу тебя, больше никогда из дома не уходи. Если с тобой вдруг что-нибудь случится, я не смогу тебе помочь.
«Я не смогу тебе помочь», – эта мысль преследовала Поппи всю дорогу до дома. Она все еще не могла удержать слезы беспомощности. У самого дома фары высветили ржавую развалюху Бака Киплинга, теперь уже принадлежавшую Гриффину Хьюзу.
