– Я не совсем улавливаю, сэр…
– Отлично вы все улавливаете. Дело это проще простого. Влюбленный Чаффи молча томится возле своего предмета и бездарно теряет время. Надо его хорошенько встряхнуть. Если он увидит, что появился опасный соперник и вот-вот умыкнет красавицу, неужели он не плюнет на свои дурацкие принципы и не бросится в бой, изрыгая дым и пламя?
– Несомненно, ревность – чрезвычайно мощная побудительная сила, сэр.
– Знаете, Дживс, что я собираюсь сделать?
– Нет, сэр.
– Поцелую мисс Стоукер прямо на глазах у Чаффи.
– Право, сэр, я бы не рекомендовал…
– Не волнуйтесь, Дживс, я все обдумал. Пока мы сейчас с вами разговаривали, меня просто озарило. После обеда я незаметно увлеку мисс Стоукер сюда, на эту скамейку. А вы подстройте так, чтобы Чаффи пошел за ней. Дождусь, когда он подойдет совсем близко, и заключу ее в объятия. Если это не поможет, значит, его ничем не прошибить.
– Я считаю, сэр, что вы подвергаете себя немалой опасности. Нервы у его светлости сейчас как натянутые струны.
– Ничего, пусть засветит мне в глаз, мы, Вустеры, ради друга и не на такое готовы. Нет, Дживс, никаких возражений, это дело решенное. Осталось только договориться о времени. Надеюсь, к половине третьего обед кончится… Между прочим, сам я обедать не пойду.
– Не пойдете, сэр?
– Нет. Не могу видеть это сборище. Останусь здесь. Принесите мне несколько сандвичей и полбутылки пива, ну, моего любимого.
– Хорошо, сэр.
– Кстати, Дживс, в такую жару двери столовой в сад будут, конечно, открыты. Пройдитесь во время обеда несколько раз туда-сюда, постарайтесь услышать, о чем говорят. Может быть, узнаете что-то важное.
– Хорошо, сэр.
– И положите на сандвичи как можно больше горчицы.
– Хорошо, сэр.
– В два тридцать скажите мисс Стоукер, что я хочу поговорить с ней. А в два тридцать две скажите лорду Чаффнелу, что она хочет поговорить с ним. Остальное предоставьте мне.
– Очень хорошо, сэр.
Глава 6. Возникают неожиданные сложности
Прошло довольно много времени, пока наконец вернулся Дживс с сандвичами. Я с жадностью на них набросился.
– Черт, как вы долго.
– Согласно вашим указаниям, сэр, я подслушивал под дверью столовой.
– А, ну и что?
– Я не услышал ничего, что позволило бы сделать вывод касательно отношения мистера Стоукера к покупке замка, однако он был благодушен.
– Это вселяет надежду. Душа общества?
– Можно сказать и так, сэр. Он приглашал всех присутствующих к себе на яхту на праздник.
– Стало быть, он здесь задержится?
– И судя по всему, надолго, сэр. Что-то не в порядке с гребным винтом.
– Наверняка сломался от его взгляда. И что же это за праздник?
– Как выяснилось, сэр, завтра день рождения юного мистера Дуайта Стоукера. И гостей, как я понял, приглашают отпраздновать это событие.
– Приглашение было принято благосклонно?
– В высшей степени благосклонно, сэр. Правда, юному мистеру Сибери не слишком понравилось заносчивое утверждение юного мистера Дуайта, что юный мистер Сибери никогда в жизни не видел настоящей яхты, он готов на что угодно спорить.
– А Сибери?
– Заявил, что миллион раз плавал на разных яхтах. Кажется, он даже сказал не «миллион», а «миллиард».
– И что потом?
– Юный мистер Дуайт презрительно фыркнул, из чего я заключил, что он отнесся к утверждению юного мистера Сибери скептически. Но мистер Стоукер погасил начавший разгораться конфликт, сообщив, что гостей будут развлекать негры-менестрели, он их непременно пригласит. Видимо, его светлость упомянул об их пребывании в Чаффнел-Риджисе.
– И все уладилось?
– Да, сэр, как нельзя лучше. Правда, юный мистер Сибери заметил, что юный мистер Дуайт сроду не слыхивал негров-менестрелей, он голову дает на отсечение. Из слов, произнесенных через минуту ее светлостью, я понял, что юный мистер Дуайт бросил в юного мистера Сибери картофелиной, и какое-то время казалось, что не миновать скандала.
Я прищелкнул языком.
– Намордники на этих мальчишек надо надеть и посадить на цепь. Они все погубят.
– К счастью, страсти скоро улеглись. Когда я уходил, в обществе царило полнейшее согласие. Юный мистер Дуайт объяснил, что у него просто рука сорвалась, и его извинение было принято в духе благожелательности.
– Ну что же, Дживс, возвращайтесь под дверь и постарайтесь еще что-нибудь разузнать.
– Хорошо, сэр.
Я доел сандвичи, допил пиво и закурил сигарету, сокрушаясь, что не попросил Дживса принести еще и кофе. Но Дживса и не надо ни о чем таком просить, немного погодя он возник передо мной с дымящейся чашкой в руках.
– Обед только что кончился, сэр.
– Отлично. Вам удалось снестись с мисс Стоукер?
– Удалось, сэр. Я уведомил ее, что вы желаете переговорить с ней, и вскорости она здесь будет.
– Почему вскорости, а не сейчас?
– Сразу же после того, как я передал ей вашу просьбу, его светлость завязал с ней беседу.
– А ему вы сказали, чтобы он тоже пришел?
– Да, сэр.
– Плохо, Дживс. Вышел просчет, они придут вместе.
– Нет, сэр. Как только я увижу, что его светлость направился в вашу сторону, я без труда задержу его под каким-нибудь предлогом.
– Под каким же?
– Меня уже давно интересует мнение его светлости относительно покупки новых носков.
– Хм! Да уж, Дживс, когда речь заходит о носках, вы неиссякаемы, вы сами это отлично знаете. Пожалуйста, не увлекайтесь, а то ведь вы можете проговорить с ним больше часа. Нужно непременно это все провернуть.
– Вполне вас понимаю, сэр.
– Когда вы расстались с мисс Стоукер?
– С четверть часа назад, сэр.
– Странно, что ее до сих пор нет. Интересно, о чем они разговаривают?
– Не могу сказать, сэр.
– А, вот и она!
За кустами мелькнуло что-то белое, показалась Полина. До чего хороша, а уж глаза – глаза сияли, как звезды. Однако я ни на миг не поколебался в своем убеждении, что жениться на ней должен Чаффи, если все образуется, а не я, и страшно радовался этому обстоятельству. До чего все-таки странно: девушка сногсшибательная красавица, а вам лучше в петлю, чем жениться на ней. Ничего, видно, не поделаешь, такова жизнь.
– Привет, Берти, привет, – прощебетала она. – Пронесся слух, что у тебя голова раскалывается, а ты, я вижу, тут уписываешь за обе щеки.
– Да вот, заставил себя с трудом что-то проглотить. Дживс, вы можете все это унести.
– Хорошо, сэр.
– И не забудьте: если его светлость захочет поговорить со мной, я здесь.
– Не забуду, сэр.
Он забрал тарелку, чашку и бутылку и исчез. Я и сам не мог бы сказать, жалею я, что он уходит, или нет. Я здорово волновался. Все внутри противно дрожало, сердце обрывалось, куда-то ухало, проваливалось. Вам будет легче представить себе мое состояние, если вы вспомните, какая передо мной разверзлась бездна, когда я вышел на сцену церковного клуба в Ист-Энде, чтобы спеть «Эй, сынок!» подросткам с дурными наклонностями, которых Бифи Бингем пытался совлечь с пути порока.
Полина схватила меня за руку и пыталась довести что-то до моего сознания.
– Берти, ну Берти же… – тормошила она меня.
Но я в этот миг заметил над кустами голову Чаффи и понял: настала пора действовать, сейчас или никогда. Не медля ни секунды, я схватил ее в объятия и чмокнул в правую бровь. Не самый удачный из моих поцелуев, увы, однако же все равно поцелуй в рамках толкования данного понятия, и, как таковой, должен произвести, по моим расчетам, желанный эффект.
Он, конечно, и произвел бы этот самый эффект, если бы в столь решительный миг перед нами появился Чаффи. Но появился не Чаффи. В какой же я попал просак, ведь я увидел всего лишь мелькнувшую сквозь зелень мужскую шляпу! Возле скамейки стоял папаша Стоукер собственной персоной, и я не скрою, что Бертрам слегка смутился.
Да что там смутился, я готов был провалиться сквозь землю. Трепетный отец на дух не переносит Бертрама Вустера и одновременно с этим убежден, что его дочь безумно влюблена в означенного Бертрама, и что он первым делом видит, выйдя на приятную послеобеденную прогулку? Влюбленную парочку в страстном объятии. Любой родитель завибрирует от такого зрелища, и что же удивляться, что старик застыл в позе отважного Кортеса, перед которым открылись безбрежные просторы Тихого океана. Человеку, в чьем кармане лежат пятьдесят миллионов долларов, незачем притворяться. Хочется ему испепелить взглядом отдельно взятую личность, он ее тут же испепелит. Вот и сейчас он меня как раз и испепелял. В его взгляде призыв к оружию соседствовал с душевной болью, и я понял, что Полина давеча достаточно точно охарактеризовала его викторианские представления.
К счастью, дальше взглядов дело не пошло. Можете сколько угодно обличать светские приличия, но в таких вот критических ситуациях они оказываются как нельзя более кстати. Пусть эти светские приличия лишь пустая формальность, но если эта формальность не позволяет взбешенному отцу дать коленкой под зад молодому человеку, который целует его дочь, только потому, что они сейчас в гостях у одного и того же приятеля, то да здравствуют все самые пустые светские приличия.
