— А ты сам не знаешь?
— Нет, не знаю, поэтому и спрашиваю, — разубеждать или наоборот утверждать, что я — хоск, уроженец Горгогоханской империи не стал. Я и сам окончательно не разобрался в себе. Во мне есть часть капитана Глена и эта бо́льшая часть сознания: его опыт и знания несоразмеримы с моими, но оно не подавляет сознание уроженца планеты Земля, а дополняет и в этом вся сложность понимания.
— Четырнадцать ашахов.
— Всего-то двадцать лет⁈ — не скрою, ответу я удивился.
— Отсчёт времени на корабле и на планете идёт по-разному. На планете за это время прошло сто пятьдесят ашахов. Сменились поколения.
— Больше двухсот лет, — быстро перевёл в уме величины. — А почему так?
— Много задаёшь вопросов, подконвойный, заткнись! — я-то подумал, что сумел разговорить анторса, но нет. И в это время вернулся ашш Сошша Хааш.
— Нам приказано прибыть на палубу Ш-5 и занять места в эвакуационном боте.
— Это ещё почему? Кто отдал такой приказ? — не поверил капитан конвоя.
— Я знал, что не поверите… вот, — он протянул свой коммуникатор. Капитан внимательно вчитался в строки приказа и нехотя протянул его обратно.
— Группа, исполнять приказ. Сопровождаем объект на палубу Ш-5, занимаем места в спасательном боте, — чётко произнёс командир, но тише, обращаясь к лётчику, добавил, — всё так серьёзно?
— Более чем. Экстренно идём на посадку. Входить в атмосферу будем практически под прямым углом лишь с частичным замедлением скорости, мягкой посадки не будет. И корабль не боевой фрегат, а грузопассажирский, может не выдержать таких нагрузок.
— А экипаж и груз? — задал вопрос, услышавший разговор другой охранник.
— Экипаж займёт места в спасботах после совершения необходимых манёвров, но нам предписано сделать это сейчас, — ответил ашш Сошша Хааш и покосившись на меня, добавил, — этот хоск оказался прав. Объект, что вошёл в звёздную систему разделился и к планете с ускорением приближается космический корабль, класса не ниже крейсер.
* * *
[1] Ошха́нса (здесь) — непереводимое бранное слово.
Глава 5
Закованным в наручники меня вели по коридорам корабля. Экипаж, что сновал туда-сюда не обращал на процессию внимания, а я, не зная почему, старался запомнить маршрут. Последнее время совсем делать было нечего, вот и тренировал память. Тринадцать шагов — поворот налево, двадцать два шага — поворот направо, остановка возле шахты лифта. Подъём вверх. Двадцать шагов — поворот налево. Остановка.
— Пришли, занимаем этот спасбот, — скомандовал капитан конвоя.
Двери плавно отъехали. Небольшая шлюзовая камера, вновь гермодверь и мы оказались в спасательном боте.
— Командир, здесь места на десятерых.
— Дверь не блокируем. Может кто ещё сюда поместится.
— А с этим что? — охранник подтолкнул меня вперёд.
— Приковать к креслу.
Круглое помещение, по периметру анатомические кресла. В центре бота какая-то цилиндрическая конструкция. Так что пришлось её обходить, но ме́ста оказалось достаточно, чтобы двое свободно, плечом к плечу могли разойтись. Меня усадили в кресло, пристегнули одну руку наручниками к поручню. Справа и слева уселись охранники.
— Не расслабляемся, ждём. Лётчик, у тебя есть связь?
— Нет. Сигнал не проходит.
— И у меня тоже. Ладно, всем пристегнуться.
— Командир, может…
— Приказ пристегнуться и ждать!
Я прикрыл глаза, размышляя. Не по моей воле, но предстать перед Советом мне в ближайшее время не придётся, и это радует, но вот вторую задачу я так и не выполнил. Успокаивал себя только тем, что не представилось шанса…
— Опять спишь, эй⁈ — открыл глаза. Говорил сидевший через одного охранника капитан конвоя, — если вздумаешь бежать, пристрелю.
— Можешь не повторяться, я понял, — ответил и вновь прикрыл глаза. Капитана и охранников надо валить быстро и желательно одновременно. Но их четверо, а я один и ещё этот Саша. Будь он не ладен. А если сюда набьются ещё четверо, то шансов практически нет. Он и сейчас призрачный, но пятеро против одного или девять против одного — разница есть.
Открыл глаза от громкого, давящего на барабанные перепонки сигнала.
— Входим в атмосферу, сейчас экипаж должен занимать места в спасательных ботах, — пояснил лётчик.
Я уставился на гермодверь бота. Её мы не закрыли, хотя по моим скудным знаниям должны держать помещение в герметичном состоянии.
— Капитан, — старался перекричать рёв сирены, — капитан!
— Что тебе?
— Надо закрыть дверь. Если произойдёт повреждение обшивки, то из-за разницы давления нас или размажет по стенам, или умрём от асфиксии.
— Тебя не спросили, — буркнул один из охранников, — может ему кляп вставить, командир? — тут же он отстегнул ремни и направился ко мне.
Но не успел капитан ответить, как корабль тряхнуло. Охранник, что был не пристёгнут на подкошенных ногах упал на пол. Одновременно дверь бота автоматически закрылась. Вновь сильно тряхнуло и последовал чудовищный толчок.
«Бот отстрелился», — понял по нарастающей перегрузке. Меня с такой силой вдавило в кресло, что едва не потерял сознание. Бот хаотично вращался в трёх плоскостях. Что-то с силой ударило по ноге.
«Как бы кости не переломало», — промелькнула мысль, а перегрузка нарастала. Скорее всего на несколько секунд терял сознание, но, когда очнулся, бот прекратил хаотичное вращение и пусть с перегрузкой, но не настолько критичной, продолжал спускаться вниз.
Бегло осмотрел себя, пошевелил пальцами ног — нормально. Не сломаны. Сильный ушиб, наверно. Но от чего? Окинул взглядом помещение. Слева и справа охранники бессознания, сидят обмякшей тушкой, закатив глаза вверх. Осмотрел пол. Рядом, всего-то в полушаге от меня тело того охранника, что так не вовремя отстегнул страховочные ремни. Он лежал в неестественной позе: нога невероятно вывернута в коленном суставе в обратную сторону, левая рука… такое ощущение, что выросла на несколько сантиметров. Длина разительно отличается от правой. Оторвало, что ли? А голова вывернута на сто восемьдесят градусов. Он лежал на спине, а лицо упирается в пол. Попытался дотянуться до оружия, но мешали страховочные ремни, да и прикованная к креслу рука ограничивала движения. Отстегнул ремни, чему быть — того не миновать, а такой шанс пока все охранники без сознания упускать нельзя. Осторожно, стараясь не натягивать сковывающий наручник сполз с кресла. Перегрузка постепенно отступала, слышалось шипение. Мельком бросил взгляд в единственный иллюминатор. За обшивкой корпуса бушевал огонь.
Кое-как, ногой подтянул к себе ногу анторса, спустился ниже и получил несильный удар током.
— Чёрт! Наручник среагировал на натяжение, — прошипел сквозь зубы, продолжая подтаскивать тело ближе. Ухватился рукой за одежду, подтянул тело ещё ближе, дотянулся до оружия, засунул за спину за пояс.
— Так, у него должны быть ключи от наручников, — принялся обшаривать карманы, как услышал чей-то стон. На мгновение прервался, оглядываясь. В том состоянии, что находились сейчас анторсы — они не противники. Можно с лёгкостью их перебить, но вот открывать огонь в замкнутом помещении из мощного боевого пистолета, чей импульсный луч с большой долей вероятности насквозь пробьёт обшивку спасательного бота — верное самоубийство. Нужно действовать тише и осторожнее. Вот сейчас освобожусь и можно будет их или задушить, или что-нибудь придумаю…
— Так, есть, — обрадовался, отыскав прямоугольную пластину-ключ от наручников. У соседей, что постоянно располагались справа и слева от меня их нет. И это я знал точно, потому что при посещении санкомнаты меня всегда отстёгивали или капитан конвоя, или тот, что сейчас мешком с костями лежал на полу. И это правильная мера предосторожности. Даже если нападу ночью на тех, кто рядом, то всё равно отстегнуться не получится. Пусть и завладею их оружием, и убью всех присутствующих, но наручники изготовлены из такого прочного сплава и такой причудливой формы, что, использовав оружие, я скорее отстрелю себе руку, чем без потерь освобожусь.
