Чтобы у пришельцев не возникло недоразумений относительно того, что их ждали и знали о прибытии, перед кораблем сразу же вырос светящийся щит. На нем возник материализовавшийся «Смельчак». Аборигены поняли, что он потерпел аварию и приглашали к себе. На щите воспроизвели в мельчайших подробностях траекторию движения корабля вплоть до аккуратной посадки на голубую лужайку.
Вдруг все почтительно расступились, и ближе к космолетчикам подпорхнул пожилой абориген. На щите появилась система Розовой Звезды. Она росла, приближалась, мимо пролетали голые безжизненные планеты. Наконец, дойдя до пятой, рисунок замер.
— Пея,— ровным голосом произнес пожилой.— Пея Навола.
Планета приближалась, стали различимы горы, моря, растительность. Надо всем этим выросло схематичное изображение инопланетянина.
— Шионат,— бесцветно сказал старец. Указал на себя.— Шионат Аниц.
Поняв, что абориген начал знакомство с наиболее существенного — уточнения слов и понятий, овладения языком, дабы можно было общаться, Борис подключил запоминающее устройство корабельного компьютера. Указывая на то же, что и Аниц, повторил:
— Планета. Планета Навола. Человек. Гомо сапиенс,— указалг на себя,— Борис,— потом на Алексея.— Человек Алексей.
Слова посыпались как из рога изобилия: еда, воздух, трудиться, созидать, полет, космолетчик, глаза, нос, хорошо, плохо…
Земляне не успевали запоминать и десятой доли произнесенного Аницем. Когда оба заметно подустали, абориген к их изумлению бесстрастно протараторил:
— Спасибо, человек гомо сапиенс Борис. Спасибо, человек Алексей. Пора отдых. Спать. Завтра встреча обратно. Рады гостям. Наша планета — ваша планета,— он широко раскрыл глаза, и они расплылись в улыбке.
Когда толпа тихо рассеялась, космолетчики возвратились в корабль.
— Вот это да! — с волнением сказал Борис.— Искали одно, а нашли совсем другое — мечту! Мечту человечества!
Почти месяц знакомились с планетой. К их удивлению, почти все, с кем приходилось общаться, довольно сносно овладели языком землян. Коробило одно: однотонные, как бы на одной ноте, похожие безжизненные голоса. Но с этим приходилось смириться, как и аборигенам с малой, по их понятиям, подвижностью пришельцев, вечно грустными глазами да обезумевшим ртом.
Население Наволы почти не разговаривало голосом, только в случае крайней необходимости или когда надо было решать чисто деловые вопросы. Для повседневного общения у них был иной, более выразительный язык — порхания, приплясывания и «игры» глаз.
Однажды, повздорив, Борис сказал Алексею сердито:
— Хватит, невмоготу уже. Подливаешь и подливаешь масла в огонь.
Глаза наволийцев мгновенно сузились. Порхание стало резким, порывистым. Земляне остановились, на лицах застыло недоумение. Попорхав некоторое время, сопровождающий их Лилиц спросил:
— Человек гомо сапиенс Борис, чем и как человек Алексей подливает масло в огонь. И где тот огонь?
— Ничего он не подливает. Просто капает мне на мозги.
— Человек гомо сапиенс Борис, чем и как капает вам человек Алексей на серое вещество в голове, именуемое мозгом?
Оба рассмеялись.
— Ничем,— и попытался объяснить, что такое фразеологизмы.
Однако наволийцы так и не поняли образного значения слов. На следующий день перед «Смельчаком» появился сам Аниц с двумя аккуратными похожими на шлемы шапочками.
— Это вам,— сказал.— Защита. От любых проникновений в мозг извне. Очень надежно.
Чтобы не обидеть Аница, космолетчики, улыбнувшись друг другу, приняли подарки, поблагодарив за беспокойство. Но оказалось, тот пришел не только преподнести защитные шапочки. Перед кораблем вырос светящийся щит, как в первые дни прибытия. Пожилой наволиец попросил уточнить расположение Солнечной системы в Галактике. Спустя некоторое время на светящемся щите возникло Солнце, потом третья планета. Глазам землян открылись знакомые, сотни раз наблюдаемые ими в ночном небе созвездия Большой и Малой Медведиц, Кассиопеи, Лебедя… Только выглядели они несколько смещенными, словно в учебни-
— зо —
ках астрономии, рассказывающих о расположении звезд десятки тысяч лет назад.
— Мы были там,— своим бесстрастным голосом произнес Аниц. Немного подумав, продолжил.— Давно назад. Смотрите…
Земляне обезумели от радости. Пред ними была родная планета, правда, населенная мамонтами, другими ископаемыми. Буйная растительность покрывала поверхность. Вдруг из чащи появился первобытный человек.
— Плейстоцен,— прошептал Борис.
— Вторая половина плейстоцена,— уточнил Алексей,— палеолит.
Первобытный предок стоял ссутулившись. Густая рыжая шерсть развевалась под порывами ветра. Выпятив огромную нижнюю челюсть, он издал какой-то неопределенный звук и, ощетинившись, зарычал, поспешно скрываясь в тени могучих деревьев.
— Мы не предполагали,— словно сквозь вату вновь услышали голос Аница,— что ваша цивилизация возникнет так быстро. Думали еще три-четыре века веков. Уму непостижимо: сильно прогрессирующая скорость развития.
— Путь, вы знаете туда путь! — не то вопросительно, не то утвердительно вскричал Алексей.
— Да, знаем. Поможем вам, человек гомо сапиенс Борис, человек Алексей.
III
Все решилось удивительно быстро. Наволийцы знали не только дорогу, но и смогли обеспечить землян энергией для полета. Естественно, возникал вопрос: почему они не путешествуют сами, не познают Вселенную? Ответ ошеломил космолетчиков.
В незапамятные времена высокоразвитая цивилизация Наволы смогла не только покорить пространство, но и сделать немало открытий, обнаружить планеты, где зарождалась жизнь, появлялись ростки будущего разума. Среди таковых значилась и Земля.
Но в космосе наволийцы были обречены. Покорителей пространства подстерегала неизвестная болезнь, связанная с их малой подвижностью в замкнутом корпусе корабля. Не хватало места для проявления эмоций, общения. Даже здесь, на планете, аборигены довольно часто меняют место жительства, они не могут продолжительное время пребывать в одном и том же месте — притупляется умственная деятельность, наступает апатия и преждевременная старость, угасают творческие начала. В звездо
лете даже несколько наволийцев не могли как следует пообщаться. Это угнетало, вызывало отрицательные реакции.
Побывавшие в космосе, чем-то походили на землян: становились малоподвижны, до предела рациональны. Процесс был необратимым, не поддавался лечению. Их потомство угрожало вырождению Наволы.
— Разумеется,— объяснил, пританцовывая, Аниц,— мы отказались от полетов, освоения космоса, тем более, что подобных нам по развитию обнаружить не удалось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
