Нестройный, со всхлипами смех Нои все чаще вечерами раздражал остальных обитательницы комнаты. Оника не лишала себя удовольствия лишний раз неправильно прочитать слово, чем смешила повеселевшую с момента ее появления Ною. Наконец, расставшаяся с одиночеством и постоянными нападками со стороны соседок, Ноя достала припасенный отрез зеленого сукна и взялась за пошив платья.
Просыпаясь со звонком колокольчика и засыпая в ночной тиши, Оника отсчитывала дни до знаменательной даты, когда время отмерит девятнадцать лет с момента ее с братом рождения. Рубеж, на котором Мориус подчинил все четыре стихии и широко распахнул дверь, ведущую к Морю Теней.
Приближающегося дня рождения воспитанника Всевидящей Матери ждала не только Оника, но и весь дворец. Проглатывая телеги с провизией, он гудел и шептался, с нетерпением дожидаясь предстоящего празднества. Госпожа Арнора устраивала закрытый прием в честь знаменательного дня, куда могли попасть всего несколько человек со всего Огнедола, но повара трудились, словно дворец ждал пир, по меньшей мере, на сотню особ.
В торжественный вечер звонкая музыка лилась из зашторенных окон, тонкими лучиками света подглядывавшими за Берилоном, погрузившимся в лунную синь. Укутавшись в плащ Нои, Оника сидела у фонтана, подставляя щеки кружащимся снежинкам. В честь праздника Ильга позволила девушкам нарушить время отхода ко сну, и Оника не стала упускать возможности насладиться чувственными голосами флейт и звонким строем скрипок.
В ином времени она встретила этот день в компании отца, сидя на последнем этаже Храма Первого, вдыхая аромат цветущего сада и считая звезды. Из садов дворца Всевидящей Матери искорки далеких миров казались совершенно иными. Когда-нибудь она обязательно приведет Кристара в башню из белоснежного камня, покажет ему круглое небо, смыкающееся у подножья Храма, когда океан, тихий и неподвижный, зажигает свои собственные звезды. Рыбаки говорят, что это духи водной стихии поднимаются с песчаного дна, чтобы хоть на миг встретиться со своими небесными братьями.
Оника услышали шаги задолго до того, как Зоревар, одетый в праздничный камзол, остановился рядом и так же задумчиво поглядел в небо.
— Не думал, что прачек интересуют звезды, — произнес он, и Оника услышала в голосе церковника хмель.
— О чем же еще думать бедной прачке, как не о звездах?
— Например, о благородном господине, который оказал ей невиданную честь личной беседой, — раздраженно сказал Зоревар и, на несколько секунд зависнув над Оникой, опустился рядом. — Прости, я не хотел.
— Конечно, нет, — согласилась Оника.
— И что рассказал о твоем прошлом. Тоже не хотел. Проклятая Ильга прижала меня к стенке, что мне оставалось делать? — совсем по-детски пожаловался Зоревар.
— О, если Ильга прижала, то я не смею ни в чем тебя винить, — смех девушки принес церковнику облегчение.
Зоревар корил себя за то, что не смолчал на требование Ильги сообщить ей всю подноготную подопечной, и, конечно же, знал о происходящем среди прислуги. В его обязанности как будущего советника входило быть осведомленным обо всех гранях жизни дворца, начиная с обеденного меню и заканчивая распорядком смены караулов. Свою роль сыграло и влияние Кристара, рядом с которым церковник вырос и кому стал верным товарищем, перенимая его сострадание и не безразличие к каждому человеку, независимо от его положения и имени. Зоревар привык считать подобное мировоззрение друга следствием того, что тот, хоть и был воспитанником Всевидящей Матери, всегда оставался просто Кристаром, подобранным в разрушенном селе младенцем, лишенным имени рода.
— Кристар хотел прийти. Своим геройством в день мятежа ты привлекла его внимание. И сегодня, в день великого пира, где собрались все советники и важные персоны Берилона, он вознамерился пойти прогуляться. Хорошо, что я успел найти ему собеседников, от которых будет сложно избавиться.
— Почему это хорошо?
— Потому что к этому, как и ко всякому другому торжеству, госпожа Миала старательно готовилась, чтобы порадовать господина Кристара. Если бы он взял и исчез, как думаешь, что бы произошло, когда юная госпожа узнала бы, что виной всему, одна прачка? — Зоревар сделал многозначительную паузу. — Пока его улыбки принадлежат всем и никому сразу, все идет хорошо, но стоит только Кристару обратить на кого-то внимание, и в скором времени этот кто-то покидает двор. Угадаешь, с чьей подачи? Не забывай, что ты всего лишь маленькая служанка, бабочка-однодневка, которая сгорит в пламени немилости, стоит интересу к ней утихнуть или помешать чьим-то мыслям.
— Я и не помышляла ни о чем таком! — на миг Онике стало любопытно, что бы сказал церковник, узнай он, насколько абсурдны его предположения.
— А стоило подумать. О последствиях, — Зоревар взглянул на собеседницу и рассмеялся. — Я не хотел тебя напугать. Знаешь, во дворце полно других мужчин, достойных внимания прелестной девушки. Большинство служанок бояться церковников, даже не знаю почему. Может, все дело в нашей силе? Но я-то знаю, что ты не из робкого десятка.
Зоревар придвинулся к Онике и поймал за руку, когда та резко встала, вознамерившись уйти.
— Тебе лучше не продолжать, — предупредила она. Положение оборачивалось не в лучшую сторону. Простому человеку в жизни не убежать от церковника, а хмеля, затопившего разум Зоревара, точно будет недостаточно, чтобы на утро он забыл о прачке, отбивавшейся от него силой стихий.
— Весь мир, что ли сошелся на этом Кристаре?! — в сердцах воскликнул церковник, крепче сжимая руку Оники.
— Господин Зоревар!
Церковник брезгливо бросил предплечье девушки, сердито раздувая ноздри. Его волосы, до этого гладко зачесанные назад, растрепались и упали на лоб смоляными прядями.
— Уходи, — в голосе Зоревара не хватило строгости, чтобы сказанное ним прозвучало как приказ. Не дожидаясь, пока опьяненный горячим напитком церковник изменит свое решение, Оника покинула сад, пребывая не в лучшем расположении духа.
Дворец еще несколько дней полнился сплетнями о недавнем празднестве, с каждым новым витком обрастающими все более безрассудными подробностями. Ильга то и дело покрикивала на отбившихся от рук служанок, устало смахивая со лба испарину. Деревья окутала белая пелена, мороз разрисовал окна, и трубы дворца выдыхали в небо плотные столбы дыма.
Оника встретила второй вольный день в роли прачки дворца, когда Ильга, бесцеремонно прервав их с Ноей чтение, впихнула девушке корзину со свежей стиркой и сказала отнести его к северо-восточному флигелю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
