Три тысячи триста таксов, вспомнил Егор. Да, девочка не бедствует.
- Нет, не приму.
- Ну и не надо. - Маришка непринужденно села за стол и закинула ногу на ногу. - Тогда чаем угощай.
- Ах, да!..
Егор бросился к бункеру, достал пирожные, загремел чашками, рассыпал сахар - руки постоянно что-то делали, а голова мучительно соображала, чем бы Маришку развлечь. Он не подозревал, что уже восьмой час, не успел продумать, о чем говорить и как себя вести.
- Представляешь, - сказал он, занося в комнату приборы, - я тебе утром говорил о рекламе. Ну, на работу звали. А теперь отобрали у меня весь пятнадцатый канал. Да еще издеваются, допуск им какой-то нужен.
Егора подмывало рассказать также о страннике и непонятном повторе с приездами в метео, но этого он делать не стал. В противном случае его уход с работы из красивого и в чем-то романтического поступка превратился бы в недоразумение.
- Насчет сети ты что-то путаешь, - сказала Маришка. - Я не знаю, сколько у нас частных студий, но государственных программ всего четырнадцать. Пятнадцатой никогда не было.
Егор начал было возражать, но Маришка его остановила:
- Путаешь, путаешь. Четырнадцать, точно. А вот реклама... Это больше смахивает на приглашение. И зовут не всех, а тебя лично. Я ничего подобного не получала.
- Да, но идет-то это личное сообщение по общему каналу!
- Мало ли, подсоединили....Ты в этом что-нибудь понимаешь? Я тоже. А если нашли твой адрес, значит, ты им нужен. Какая у тебя специальность?
- Э-э... По диплому - сорок слов. Короче, я эксперт по перистым облакам.
- Облака? А при чем тут перья?
- Вот видишь. Кому я нужен? То есть так, чтобы искать, резать кабели и нарываться на неприятности. Возьму да свяжусь с полицией, тогда поглядим, у кого допуск отсутствует, а у кого присутствует.
- Правильно, Егор, свяжись, - поддержала Маришка. - Не с полицией, конечно, а с фирмой или что у них там. Неужели не любопытно?
- Любопытство - черта сугубо женская. А мне все это не нравится. Это называется вторжением в частную жизнь.
- Какой же ты скучный, - разочарованно произнесла Маришка, и Егор, бросив ложечку в блюдце, схватил пульт.
Он вызвал буфер и, просмотрев сегодняшние послания, убедился, что все они пришли из одного места. Затем откинул на пульте буквенную панель и решительно набрал адрес - нечто длинное и абсолютно бессмысленное.
- Слушаю вас, - сказала молодая женщина, до того похожая на Маришку, что Егор невольно обернулся.
- Это я вас слушаю. - Он проверил, включена ли телекамера, и демонстративно уселся на диван. - Ну?.. Вот, я к вам обратился. Вы довольны? Что дальше?
Женщина на экране похлопала ресницами и покосилась куда-то влево.
- Назовите себя, - попросила она.
- Не валяйте дурака. Вы знаете, кто я.
- Хорошо. Мне придется обратиться к вашему мажордому. Он должен подтвердить, что хозяин квартиры - вы.
- Надо же, какие строгости, - обронила Маришка. - Не ломайся, Егор, скажи ей.
- Не. Пусть у Холуя спросит. Сейчас он ей объяснит...
- Сожалею, - сказала женщина. - Ваша модель мажордома не позволяет...
- Да я это, я! Егор Соловьев.
- Спасибо. С вами свяжутся завтра в десять. Будьте, пожалуйста, дома.
Женщина мгновенно исчезла; экран почернел и через секунду выдал сообщение:
БУФЕР ОЧИЩЕН.
- Кто велел? - крикнул Егор. Стертой рекламы ему было не жалко, его возмутило то, как вольно с ним обходились.
- Приказ абонента, - ответил Холуй.
- Здесь приказываю я!
- Оставь его, Егор. Возьми моего, не занудствуй. С Холуем к тебе не то что в сеть, в квартиру влезать будут. А вообще-то я заинтригована, - призналась Маришка. - Я уверена, это серьезная фирма. Скорей бы утро.
Егор посмотрел на ее ноги в тугих шортах и вдруг осознал, насколько же нелепо он себя ведет. В кои-то веки осмелился пригласить Маришку в гости и...
- Нет-нет, мне интересно! - возразила она, будто он сказал это вслух. Я немного опасалась, что ты начнешь разводить тары-бары... ну, обычная история. Некоторые мужчины воспринимают женщин исключительно как... ты понимаешь.
- Понимаю, - вякнул Егор.
Теперь с ней будет труднее, отметил он. А ведь он тоже не против, чтобы тары-бары и все такое. Не против обычной истории. За этим, собственно, и звал. А зачем еще?
- Покушай, ты совсем не ешь, - сказала Маришка. - Я уже три штуки слопала, а ты ни одного. .Ставишь меня в неудобное положение.
Егор хлебнул чаю. Сладкое он любил, но сегодня что-то не тянуло.
- Тебя как маленького кормить? - спросила она. Маришка придвинулась и положила ему руку на плечо. Потом взяла с блюда пирожное и, рассмеявшись, покачала головой. Ее лицо оказалось совсем близко.
Егор удивился, когда это они успели настолько сойтись, чтобы так касаться коленками и вот так смотреть друг другу в глаза.
- Понемножку: я - ты, я - ты.
Она поднесла пирожное к его губам - тем краем, откуда откусила сама. Чтобы не портить игру, надо было есть. Егор раскрыл рот, однако от мысли, что бисквит придется глотать, его замутило.
Он мягко отобрал у Маришки пирожное и прижал ее к спинке дивана. Это был первый случай, когда Холуй понял его без слов. Диван разложился, и они откинулись на узкое, кривоватое ложе.
Язык у Маришки оказался сладкий. И зубы тоже.
- Какой ты быстрый, - с притворным укором сказала она. - Всего два года знакомы, и уже целоваться. Пройдет еще лет пять, и ты, чего доброго, расстегнешь мне вот это.
Она перекатилась на живот и показала "молнию" на. маленьких шортах. С застежкой Егор справился не сразу, однако это заняло не пять лет. Гораздо меньше.
А язык у Маришки был все-таки сладкий. И вся она была-сладкая...
Проснулся Егор около четырех. Диван был тесным, поэтому они спали обнявшись. А может, и не поэтому. Маришка дышала ровно и спокойно, и в ее дыхании слышался аромат бисквитов.
Егор осторожно выбрался из-под ее руки и, дойдя до туалета, обхватил унитаз. Это длилось недолго - не так долго, как если бы он ел пирожные сам.
В следующий раз угощу ее рыбой, подумал Егор, отплевываясь.
Август. 3
"Егор! Я совсем забыла, мне сегодня надо пораньше. Жаль, что не посмотрю твои переговоры с фирмой. Вечером расскажешь.
У дверей стоит Сосед. Не обижай его.
Мне все понравилось".
Письмо было написано не в сети, а на клочке бумаги, приколотом брошью к диванной подушке. Егор повертел в пальцах золотую птичку с рубиновым глазом и бережно положил ее на стол. Затем встал, наугад сделал несколько условно спортивных упражнений и, напевая, отправился умываться. Взглянув в зеркало, он подумал, что жизнь все-таки хороша.
До десяти был еще целый час - он вполне успел бы перекусить, но ему не давала покоя коробка с КИБом. Сбоку на ней был изображен человек с шестью руками, ниже стояло черное и броское: "Мажордом. Версия 245".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
