зельевар отлучиться не мог. Потому решив заняться этим странным феноменом попозже, Снейп покинул директорскую башенку. — Ах, какая красивая колбаса, — отпив чай с новым зельем, сообщил Дамблдор. — Ты поговоришь со мной?
Северус был зол, впрочем, он всегда был зол, потому что зелья приводили Альбуса в мечтательное состояние, но ничуть не приближали мистера Снейпа к свободе. Опутанный клятвами, данными по глупости, зельевар мечтал освободиться, но даже абстинентный синдром клятвы воспринимали, как наносимый вред, поэтому Северус оказался в ловушке. И опять по глупости, потому что инструкцию к маггловским препаратам надо было читать до конца. И книги, в которые его в детстве тыкала мама — тоже.
* * *
Вере Митрофановне предстояло совершить террористический акт по отношению к сушеной вобле. Мама долго раздумывала над словами сына, обвинявшего декана в равнодушии, поэтому, решив, что близнецам терять все равно нечего, выдала Сашке обычную консервную банку. Но урок у Веры был первым, от девочки такой пакости «старая кошка», как ее назвала мама Молли, вряд ли ожидала бы, поэтому участь профессора МакГонагалл была решена.
— Тварь она равнодушная, — объяснил товарищ прапорщик. — А это страшнее всего, — с этим Вера Митрофановна была согласна.
— Вот, Рон, — Молли поставила открытую консервную банку на стол. Навскидку банка была из-под тушенки, судя по запаху. — Прицепишь на хвост в анимагической форме.
— И что? — удивился товарищ прапорщик, по улыбке мамы, впрочем, догадывавшийся, «что». — Фреда и Джорджа не жалко?
— Их репутации уже не повредить, — тяжело вздохнула миссис Уизли. — А так, глядишь, слава догонит героев, мозги появятся.
— Сильно сомневаюсь, — честно ответила Вера, в мозг у близнецов не верившая.
— Пока банка с ней, обернуться не сможет, — объяснила сыну Молли Уизли, по детству тоже любившая хорошую пакость, за что и огребала с завидной регулярностью.
И вот теперь, идя с Луной на урок трансфигурации, Вера Митрофановна готовилась к своей первой пакости в этой школе. Конечно, банка на хвост профессору было пакостью мелковатой, но «нужно же с чего-то начинать?» — подумала девочка. С Луной они договорились заранее, поэтому в процессе поглаживания «ой, какая красивая кошечка» та не заметила прицепившийся на хвост предмет, до срока скрытый мамиными чарами.
Минерва была раздражена, поглаживания юной Лавгуд ей не нравились, как и любые другие. Задумавшись о том, что она сделает с этой беловолосой ученицей, профессор МакГонагалл едва не пропустила звонок. Мрачно усмехаясь про себя, Минерва спрыгнула со стола, чтобы с лязгом и грохотом впилиться головой в ножку ученического стола. Стол устоял, а профессор МакГонагалл потеряла сознание, удивив весь дисциплинированно ждавший профессора класс. Вера Митрофановна улыбалась, вовсе не желая помогать своей жертве, очнувшейся к середине урока, чтобы с громким мявом и дребезгом консервной банки устремиться в сторону больничного крыла. Чары, наложенные на банку миссис Уизли, были временными, о чем обе девочки, кстати, знали. Попробовав пару раз обратиться обратно в человека и не преуспев, Минерва МакГонагалл больше попыток не предпринимала, став посмешищем в больничном крыле, потому что доказать Поппи, что на банке были какие-то чары, не удалось. Пышущая яростью, сопряженной с бешенством, профессор МакГонагалл готовилась устроить очень веселую жизнь Фреду и Джорджу Уизли, весть о «шутке» которых бежала впереди, весело помахивая хвостиком.
— Альбус! — ворвалась Минерва в кабинет директора, где Великий Светлый как раз разговаривал с батонами колбасы. Понимая, что близнецы ославили ее на всю школу, Минерва отправилась именно к Дамблдору. — Ты должен исключить Уизли!
— Ах, Минерва, какая ты взвинченная, — проворковал Альбус Дамблдор. — Попей чайку.
— Исключи этих близнецов! — взвизгнула профессор МакГонагалл.
— Ну что ты, дорогая, — улыбнулся директор школы, находясь в прекрасном настроении. — Мальчики просто шутят, поиграются и перестанут… — затем он оценивающе посмотрел на женщину и продолжил. — Не желаешь ли осмотреть мою спальню?
Часть 7
Товарищ прапорщик шел с Гарри и Гермионой на урок павлина. Имя профессора запоминать не хотелось, хотя Сашка его знал, конечно, а еще ему хотелось построить Гриффиндор и кому-нибудь набить морду лица. Последнее хотелось все сильнее. Несмотря на то, что тетрадка до них не дошла, что было хорошей новостью, полностью от описанных «приключений» текущего года этот факт не гарантировал.
Драко Малфой уже хотел привычно открыть рот, но увидел глаза разминающего кулак Рона Уизли и решил промолчать, потому что папа далеко и может не успеть. Какой-то инстинкт самосохранения у избалованного мальчишки был, ибо желание кому-то переломать все, что ломается, легко читалось на мрачном лице рыжего «предателя крови». Гермиона удивленно посмотрела на Гарри, улыбавшегося так предвкушающе, что девочка решила — будет драка, но драки почему-то не было, да и Малфой промолчал. Задумавшаяся Грейнджер вспоминала, как ласково зеленоглазый мальчик причесывал ее, ощущая какое-то тепло внутри себя. Для Гарри же все было просто: есть свои — Уизли и Гермиона, и все остальные. Своих надо любить, всех остальных можно и в мясорубку.
— Гермиона, — обратился к девочке товарищ прапорщик. — Всех оценок не заработаешь, баллы ни на что не влияют.
— Но как же… Ведь баллы… — очередной шаблон привыкшей к оценкам Гермионы с треском сломался. — А зачем они тогда?
— Круговая порука, — не очень понятно выплюнул Вронский и объяснил: — Деканам хочется выделиться, вот и придумали эти баллы. Ну и возможность держать стадо в узде.
— Стадо… — прошептала девочка. — Я не хочу быть стадом, — помотала она аккуратно заплетенной косой.
— Вот и не будь, — хмыкнул товарищ прапорщик. — Сейчас у нас будет цирк-шапито. Ничего не знающий «профессор» и его ворованная слава.
— Как ворованная? — удивилась Гермиона. — Разве так можно?
— То, что память можно стереть, ты в курсе? — девочка неуверенно кивнула. — Ох… В школе есть двое магов, умеющих читать память, по идее, еще и записывать что-то свое, — объяснил Сашка. — А вот наш… — он скорчил брезгливую рожицу. — «Профессор»… да, он умеет память стирать. Дальше объяснять?
— Не надо, я поняла, — проговорила Гермиона, дернувшись что-то сделать, но потом вспомнила, что было в поезде и поникла. — Я дура?
— Не дура ты, тебе же уже Джинни сказала, — вздохнул Вронский. — Ты мой друг, поэтому я не могу не рассказать тебе то, что знаю сам, это понятно?
— Спасибо, Рон, — Гарри, уловив незаметный Гермионе знак, обнял девочку, отчего той стало спокойнее. — Пойдем?
— Спасибо, — шепнул зеленоглазый мальчуган улыбнувшемуся названому брату.
Подготовив таким образом ребят к уроку, Сашка утащил их на парту, находившуюся поближе к двери. Щиты ставить они не умели, зато умели вызывать авроров, закрывать и открывать дверь, что для сегодняшнего урока было вполне достаточно. Точно зная, что произойдет, светить оружием товарищ прапорщик не хотел. Ему было странно, почему, несмотря на слитую информацию, у них появился этот павлин, но, решив не заморачиваться, он просто готовился к бою.
Задумавшаяся Гермиона тест проигнорировала, Гарри даже и не думал заполнять, а вот Сашка напряг свое чувство юмора, сдавая в результате заполненную по-немецки анонимку. Немецкий Сашка знал на уровне мата, чего для общения с соответствующими господами вполне хватало. Именно поэтому быть раскрытым не опасался. Когда-то давно один из друзей научил Вронского писать по-немецки готическими буквами. По какому поводу, товарищ прапорщик за давностью лет не помнил. Прочитать написанное, разумеется, Локонсу не удалось, но что-то эта работа напомнила, поэтому он решил спросить у своего агента попозже.
— Корнуэльские пикси! — объявил профессор, сдергивая закрывавшее клетку покрывало, на что Сашка сотворил чары вызова аврората и запечатал дверь. Перед Хогвартсом мальчик очень подробно расспросил маму по поводу этих существ, поэтому готовился получать удовольствие. Выбрав самый крупный объект, существа принялись шалить, а, точнее, мстить за заточение. Попытавшемуся сбежать профессору это, разумеется, не удалось, поэтому пикси развлекались, в дверь ломились авроры, два вторых курса враждующих факультетов изображали сов в солнечный полдень. Ну, потом кто-то из доблестных авроров вспомнил чары открывания двери на себя, и развлечение кончилось вместе с профессором.
* * *
Вторым уроком было Зельеварение. Вера, предупрежденная Сашкой, уже ожидала слезы Луны, стараясь настроить себя на то, чтобы профессора не убить. Получалось с большим трудом — за белокурую девочку
