"Хорошо в Бангкоке, можно сидеть с голыми сиськами и не замерзнешь".
Серёжа улыбнулся, подумав, что основы русской стыдливости, наверняка, заложены в климатических особенностях страны.
Каждодневное желание согреться привело к тому, что раздетым человек бывает крайне редко. В итоге обнаженное тело стало запретным и, как следствие, выкристаллизовалась стыдливость целой нации.
Однако философские мысли лишь на миг отвлекли юношу от дел праведных. Он обнимал девушку.
Серёжа ухватил губами мочку девичьего уха, Женя вздрогнула, а он, осмелев, скользнул рукой вниз по её упругому животу.
Сквозь тонкую ткань юбки он ощутил тот чудесный холмик, который ему посчастливилось ласкать во время их прошлого похода в кино. Но тогда они сидели на креслах, и всё было совсем иначе. Серёже показалось, что сегодня получается даже лучше, чем тогда. Потому что вся его ладонь лежала там, на девичьей тайне.
Женя схватила рукой его руку и, казалось, хотела оттолкнуть, но Серёжа понял, что отступать не нужно, наоборот, надо ещё сильнее, ещё нежнее, ещё настойчивее ласкать девичье тело.
"Она этого тоже хочет. Она хочет." — убеждённо подумал он.
И скользнул ладонью чуть ниже, прихватил пальцами край юбки и снова перевёл руку назад, к тому самому, заветному местечку. При этом он едва не охнул от восторга. Потому что теперь его пальцы лежали непосредственно на тонких трусиках девочки.
Он продолжал целовать её в ухо, в шею, в щеку, левой рукой слегка сжимал упругую, девичью грудь, но защищенная жесткой чашечкой лифчика, она не давала и доли тех удивительных ощущений, которые рождались там, внизу, между горячими бедрами Жени.
Серёжа снова скосил глаза на экран и увидел, что начинается тот фрагмент кинофильма, где лиловый негр ласкает Эммануэль.
— Посмотри, — едва слышно прошептал Серёжа.
Он сказал так потому, что увидел, что Женя стоит, прикрыв глаза.
Ресницы девочки вздрогнули, она открыла глаза и посмотрела на экран.
На экране негр пристроился к Эммануэль сзади и медленно и осторожно поднимал кверху её платье.
А она смотрела в объектив аппарата и, казалось, не чувствовала сильных и нежных мужских рук.
Негр был ласков и настойчив. Он определенно знал, чего хочет.
Неожиданно Серёжа ощутил, что всё тело Жени мелко вздрагивает.
А ещё он понял, что девочка совсем не удерживает его дерзкую ладонь.
И тогда, шалея от собственной смелости, Серёжа передвинул ладонь вверх и скользнул пальцами под резинку её трусиков. Женя дёрнулась, но он держал её крепко, его разгорячённый от невыносимого желания дружок упирался в упругую девичью попку, Серёжа начал делать тихие, осторожные движения бедрами, движения совершенно недвусмысленные, ему было несколько неловко оттого, что девушка, должно быть, понимала, что это такое он выделывает, но сопротивляться самому себе, своему грешному порыву, не было никаких сил. Он подвинул ладонь ещё ниже и кончиками пальцев ощутил мелкие курчавые волосики девичьего лона.
Это было, как ожог.
Хотелось целовать девушку, хотелось впиться засосом в её нежную шею, но ещё больше хотелось трогать её там, внизу, хотелось, чтобы никогда не кончалась эта сладкая пытка лаской, серёжин палец, словно сам по себе, скользнул вдоль влажной щелочки, и в этот момент Женя задрожала совсем другой, крупной дрожью, и Серёжа вдруг понял, что сейчас произойдёт.
Он понял, что она кончает. От его бесстыдных ласк.
И в то же мгновение Серёжа ощутил, что с ним самим началось то, чем управлять он не умел. Он знал, что это остановить невозможно.
Пронзённый мучительно-сладкой, невыносимой судорогой, он тесно прижался к девичьей попке и едва не застонал от облегчающего чувства то ли взлёта, то ли падения.
Женя охнула и бессильно повисла в его руках. Сам Серёжа едва стоял на ногах. Фантастика!
Наверное они не упали только потому, что рядом была стенка-спасительница.
К ней, родимой, они и привалились.
Ни Эммануэль, ни лиловый негр их теперь совершенно не интересовали.
"Неужели никто не услышал нас?"
Это было первое, что пришло Серёже в голову.
А ещё он подумал: "Боже, как хорошо."
Сказать честно, кое-что было и плохо.
Ленивая струйка, которая противно текла вниз по бедру.
Он по-прежнему обнимал Женю, теперь она повернулась к нему лицом, совсем рядом были вздрагивающие девичьи губы, и Серёжа стал целовать её — нежно и бережно.
Ему показалось, что девочка что-то шепчет.
— Что? — не понял он. — Ты меня любишь? — едва слышно спросила Женя. — Да, конечно. — А как же Лена? — Не знаю, — честно ответил Серёжа.
Неожиданно Женя напряглась и освободилась из его объятий.
Серёжа отпустил её. Чёрт! Нужно было что-то соврать!
Сам он по-прежнему стоял, привалившись к стене. Силы покинули его. Серёжа смотрел, как Женя, стоя к нему вполоборота, поправляет свою одежду.
— Что вы тут делаете?
От неожиданности Серёжа вздрогнул. Пожилая женщина строго смотрела на них из-за портьеры. Господи! Как хорошо, что Женя успела привести себя в порядок!
— Смотрим фильм, — тихо ответил Серёжа. — Это фильм для взрослых, — сердито прошипела тётка. — Мы уже взрослые, — сказал Серёжа. — Этот сеанс благотворительный, для ветеранов. — Мы участники Бородинского сражения, — Серёжа попытался шутить. — Не кощунствуйте! — тётка явно собиралась перейти на высокие ноты. — Конечно! Святая тема! "Эммануэль"! — сердито сказал Серёжа. — Вон отсюда! Бесстыдники! — взвизгнула блюстительница нравов. — Мы уходим, уходим, — проговорил Серёжа. — Нарушители общественного порядка! — раздалось им вслед.
Но Серёжа уже схватил Женю за руку, и они выскочили за дверь.
Миновав удивлённую работницу кинотеатра, которая заботливо протирала тряпкой блестящие листы фикуса, юные нарушители общественного порядка быстро выскользнули на улицу.
Несколько минут они шли по улице молча.
Серёжа пропустил девушку на шаг вперед и украдкой посмотрел на свои брюки.
Нет, вроде, ничего не видно.
— Опять мы попали в разряд преступников, — сказал, наконец, Серёжа. — Опять… — вздохнула Женя. — Пойдём в парк? — предложил Серёжа. — Нет, я сегодня обещала вернуться пораньше, — ответила девушка. — Что? Домашний террор? — Да нет. Просто — обещала и всё.
Дом, где жила Женя был уже совсем рядом.
— А ты встречаешься с Леной? — неожиданно спросила девушка. — Сейчас — нет, — пробормотал Серёжа. — А прежде? — Было немного, ты, ведь, знаешь. — Ничего я не знаю. — Неправда. Вы, девчонки всё знаете. — Она тебе нравится? — Да так себе… — Ленка красивая. — Ты тоже красивая. — И что у вас теперь? — Ничего. А что? — Будет некрасиво, если не будет определённости.
