Вишена кивнул, отставляя в сторону опустошённый кубок, вытер с бороды остатки хмельного мёда:
– Значит, ты и есть тот мальчик, судьба которого знала такие испытания, так, Рагдай?
– Ты догадливый, Вишена. Это он и есть, – отозвался Эйнар, лицо которого разгладилось, после того как Верник наложил на его рану повязку, пропитанную снадобьем.
– Завтра Верник вынет наконечники из раны, и ты к вечеру сможешь ходить, – сказал Креп и похлопал Эйнара по плечу.
– Ну а я Вишена Стреблянин, единственный сын Сной из Сурожа. Со мной Эйнар Рось из Ранрикии и Искусеви из Маарахваса… – начал Вишена, выискивая глазами, что бы ещё такого отведать из еды.
– Не нужно рассказывать твою историю, я её знаю. Закапывая золото конунга Гердрика у Кавыч-камня, вы так орали друг на друга, что всё мне стало известно. В этом нет нужды, – усмехнулся кудесник. – Вы с Эйнаром очень шумные, настоящие берсерки. Благодаря тому, что вы сшиблись на каменном поле с Претичем, он не застал нас врасплох, когда мы были в нижней галерее. Мы услышали этот бой. Теперь я хочу отблагодарить вас. Креп, принеси подарки.
– Ты льстишь нам, кудесник. Мы не берсерки, мы просто викинги!
Креп скрылся за дверью и вскоре вернулся, неся в руках два добротных меча с продольными разжелобками:
– Эти мечи изготовлены до того, как стребляне пришли к Стоходу. Очень давно.
– Да ладно. На них нет ни одного ржавого изъяна, – ответил Эйнар, рассматривая рукоять в виде двух орлиных голов, глядящих в разные стороны. – Хороши мечи. Обвернём рукояти сырой кожей, и всё, даже грани доводить не нужно. Острые.
– Это действительно хорошие мечи. Древние мечи из погребения, – сказал Рагдай. – Они сделаны из небесного железа, падающего иногда на землю в виде огненных звёзд. Если к этому железу добавить несколько редких металлов и правильно обработать, оно никогда не будет ржаветь. Это сплав.
Вишена взял меч и плашмя ударил им об пол.
Высокий звон наполнил пещеру.
– Да, я однажды видел такое оружие в Свейской земле. Это хорошая сталь. Мы благодарны тебе, Рагдай, клянусь Фрейром, это прекрасное оружие. Но это слишком высокая плата за нашу скромную услугу. И поднятый шум. Мы остаёмся у тебя в долгу, Рагдай.
– Учтивая речь. Она мне по нраву… Хорошо. Ладно… Я рад, что мечи вам понравились. Вашему осторожному товарищу я потом тоже что-нибудь подберу. Попроще… – улыбаясь, сказал Рагдай и жестом пригласил Искусеви подсесть к столу.
Но тот усиленно замотал головой и указал на остатки еды, захваченной им в стреблянском лагере, которую он сейчас и разложил на своих коленях.
– Теперь о главном. Звёзды привели нас сюда и сделали так, что мы встретились именно тогда, когда мне необходима помощь, – скорбно склонив голову, продолжал Рагдай. – В лесах, лежащих вокруг Медведь-горы, некогда успокоившихся, после того как сюда пришли стреблянские племена, началось тревожное движение. Что-то ещё, незнакомое мне, появилось в чащах. Я ничего не понимаю, а с лесными жителями теперь не могу общаться. Сбылось предсказание древних рун, и пришла планида Тумак, или змей Валдута, как это называют стребляне.
– О каких жителях леса ты говоришь, кудесник, о стреблянах или чуди белоглазой? – спросил Эйнар, любуясь мечом.
– Нет, варяг, я говорю о духах леса, воздуха и воды, о тех, кто в лесу выше самого высокого дерева, а в поле ниже травы, – сказал Рагдай.
– Тролльхьярин! – вырвалось у Искусеви. – Повелительница леса, храни меня Фрейр!
– Ясно, всякие там лешаки, водяные дедушки, кумахи, кикиморы и оборотни, – кивнул Вишена. – Но что мы-то тут можем сделать? Мы бессильны против духов, кумаха проникнет в нас так же легко, как в любого другого. А против земных врагов у тебя есть эти дылды. – Варяг указал на Верника и Крепа и подтолкнул локтем Эйнара.
– Мне нужно, в самое ближайшее время, отправиться к Матери Матерей, вниз по Стоходу, к Урочищу Стуга. Креп должен остаться с Лютоком здесь, охранять гору. В дороге со мной могут приключаться всякие неожиданности, и я хочу, чтобы вы с Эйнаром сопровождали меня, – сказал Рагдай, гладя собаку, которая, услышав своё имя, неслышно подошла к хозяину из своего угла и села рядом.
– О Фрейр Всемогущий, неужели Мать Матерей действительно существует! – воскликнул Искусеви и вскочил на ноги, отчего Люток злобно оскалился и утробно зарычал. – Моя бабка говорила, что если Мать Матерей проведёт руками над головой человека, то он не будет знать болезней и ему всегда будет сопутствовать удача. Кудесник Рагдай, возьми меня с собой!
– А мы с Эйнаром свободные люди, викинги, и идём только туда, куда хотим мы. – Вишена строго глянул на Искусеви, но затем неожиданно развеселился. – Или с тем, кто больше заплатит.
– Я учёл это, Вишена. Вот вам дополнение к мечам из небесной стали… – Рагдай сделал знак, и Креп поставил на стол небольшой глиняный горшок, в котором Вишена обнаружил золотые хорасанские и геджасские дирхемы, а также несколько очень старых, с ладонь, монет, с изображением восьмиконечной звезды, вписанной в круг из цепочки рунических символов.
– Ты меня уговорил, кудесник, – засмеялся Вишена, запуская пальцы в золото. – Эй, Эйнар! Согласен?
Но Эйнар не ответил.
Он блаженно храпел, уронив голову в миску с клюквой.
Глава 5. Мстите за своих
Когда Стовов рукой в кольчужной варьге остановил свой отряд, до земляного вала и частокола Дорогобужа было не более ста шагов.
Решма удовлетворённо кивнул.
Место для остановки было выбрано удачно; тропа делала крутой поворот, и всадники были сейчас скрыты от возможных наблюдателей из-за тына густыми зарослями орешника.
Слева и справа лежал возделанный пал, на котором среди ржаных суслонов торчали обугленные пни.
На поле не было ни души.
– Смотри-ка, Корогод, стребляне что, суслоны в копны для скирд не вяжут? Так и кидают? Ну, дикие… – тихо сказал один из мечников, повернувшись в седле к своему соседу.
– Дубина ты, Ледень, суслоны погниют или пересохнут. Все вяжут. И стребляне тоже. Это ты дикий… – пробасил Корогод, поигрывая шипастым кистенём на длинной рукояти. – Попрятались они все.
Стовов обернулся, злобно глянул на мечников:
– Ещё слово, головы разобью, клянусь Велесом! Тише давай…
Ледень неосознанно пригнул голову за свой щит и прикусил язык.
Солнце уже коснулось верхушек сосен и расстелило по земле неровные, длинные тени. Вечерняя заря медленно окрашивала слоистые облака на горизонте в пурпурные тона, а на другом краю неба голубой свод быстро синел, показывая первые, ещё неяркие звёзды.
Лошади нетерпеливо перебирали копытами, обёрнутыми от шума в войлочные мешочки, иногда взбрыкивали, раздували бока, пытались сбросить с морд полотняные обвязки и раздражённо заржать.
Мечники, как могли, сдерживали их, подёргивая поводья и выгнутые шеи.
Стовов медлил. Он по-прежнему внимательно вслушивался в звуки, доносящиеся из-за частокола, при этом лицо его приобретало всё более лисье выражение.
– По-моему, они там молятся своей драной кошке, – шепнул он Решме, который уже начал терять терпение. – Они, наверное, уверены, что Оря до сих пор держит брод. Даже сторожу не выставили. Перережем всех. Возьмём логово на копьё и перережем, клянусь молнией Перуна! – Он величественно выпрямился в седле и указал на Ацура с Сигуном. – Переберитесь через тын. Откройте нам ворота.
Варяги нехотя слезли с коней и, придерживая шлемы, мягко пробежали, огибая орешник. Отряд медленно двинулся следом.
Варяги беспрепятственно достигли тына, с силой всадив в него по два своих метательных топора, один над другим, полезли по ним, как по ступеням.
Было слышно, как они с лязгом спрыгнули внутрь укрепления.
Загрохотал падающий засов.
Ворота пошатнулись и рухнули наружу, подняв облако пыли и наполнив окрестности гулким эхом, которое слилось с воинственным воплем дружины, двинувшейся на приступ.
Треща стягом, нахлёстывая коней и надрывая глотки, воины Стовова ворвались в Дорогобуж, но тут же, в недоумении, закружили на небольшом утоптанном пятачке, перед большой избой, сложенной из сажённых бревен:
– Тут нет никого совсем!
– Ушли все и скотину, поди, увели!
– Скавыка, погляди там, в кузне, а этих дедов старых толкай, гони сюда!
Решма, не слезая с коня, угрюмо глядел, как Ацур и Сигун пинками распахивают двери утлых, приземистых строений, светят факелами внутрь, как торопливо спешиваются мечники, навешивая на седла уже ненужные щиты, как Скавыка и Ломонос, гогоча, толкают к князю древками копий стариков в рогатых шапках с бронзовыми бляхами.
Старцы пошли спокойно, продолжая тянуть что-то заунывное, время от времени ударяя своими посохами в небольшие бубны:
– Чегир-звездой заклинается всяка гадина нечистая… Да уймёт она приворот, оборот всякий и лихое дело… – разобрал Решма их слова и покривился, когда над его ухом, надсаживаясь, вдруг заорал Стовов:
