– Не все стребляне хотят этого, Рагдай. Только Претич с волхами и его род. Оря, Стреблянин, и его люди за тебя. Как только Оря выгонит Стовова за Лисий брод, он вернётся, убьёт Претича, и всё будет по-старому, – сказал Искусеви.
– Но пока что этот Претич рыскает у Медведь-горы, бьёт топором о камень и суёт в расщелины горящую солому, – сказал вошедший Креп; лицо его было озабоченным и хмурым. – Вам придётся выбираться через опасные подземные ходы. Основной вход закрыт охотниками Претича.
– Ну, пора. – Рагдай поднялся. – Мы к полудню должны быть на Стоходе, чтобы до темноты пройти Мост Русалок. А наши варяги, Вишена и Эйнар, должны ещё успеть заглянуть к Кавыч-камню, дабы убедиться, что золото конунга Гердрика на месте. Иначе они весь поход спокойно спать не смогут… Так ведь?
Собрались быстро, основательно, заботясь прежде всего об оружии и одежде.
Перед тем как спуститься в глубь горы по каменным ступенькам, Рагдай печально окинул взглядом мастерскую: гирлянды трав и рогов под потолком, кузнечный горн и потрескивающий очаг, Крепа и Лютока, недвижимо стоящих перед входом в подземелье:
– Прощайте, да хранит вас небо.
– Прощай, Рагдай, пусть тебе сопутствует удача в пути! – ответил Креп, а Люток отрывисто гавкнул и попытался сорваться с ошейника.
Верник, Эйнар, Вишена, Искусеви и Рагдай начали быстро спускаться вниз, освещая плошками крутые ступени, гладкие низкие своды и замшелые стены, с которых сочилась вода.
Верник уверенно вёл их всё ниже и ниже, иногда останавливаясь, чтобы найти на стене перед развилкой пути начертанные на стенах охрой знаки.
– О Один Всемогущий! Вишена, я только что видел белую жабу!
– Вперёд, вперёд! Эйнар!
Иногда они проходили мимо заваленных боковых ходов, защищённых полустёртыми от времени древними письменами, иногда приходилось осторожно перебираться по мосткам через бездонные колодцы, из которых пахло плесенью и гнилью.
Ход теперь шёл горизонтально, постепенно повышаясь, о чём свидетельствовал бегущий навстречу тоненький ручеёк, питаемый капелью со стен.
– Это логово троллей… Чувствуешь, Эйнар, как дрожит камень под ногами?
– Замолчи, чудин, клянусь Фрейром, и без тебя жуть берёт!
– Вперёд, вперёд!
Радостное солнце и весело шумящий лес на какое-то время ослепили и оглушили их.
Медведь-гора, стребляне Претича и Дорогобуж остались далеко позади. По другую сторону горы.
Здесь же беззаботно суетились белки и бродили непуганые олени.
Еле заметная матёрая рысь дремала в ветвях молодого дуба, свесив вниз расслабленные лапы, похожая сейчас скорее на пустую, уютную шкуру, чем на хищного и коварного зверя.
Ручей Журчащий Крап изобиловал рыбой, а бобры без опаски плескались в прозрачной ледяной воде около своих запруд.
Здесь путники разделились. Эйнар с Верником ушли к Кавыч-камню вверх по ручью, а остальные пошли вниз по течению, по воде, чтобы не оставлять следов.
Искусеви ругал холодную воду, скользкие камни и с сожалением провожал взглядами беспечное зверьё, пережидающее людей, чтобы возобновить водопой.
Когда солнце приблизилось к зениту, а ручей расширился и начал заболачиваться, покрытый блюдцами ряски, пучками камышей и осоки, Эйнар и Верник снова присоединились к остальным.
Эйнар сиял.
Золото Гердрика было на месте.
Он смог сам, как и обещал Рагдай, в этом убедиться.
Туда же, к золоту Гердрика, был пристроен горшок с золотом Рагдая, полученным варягами в качестве платы за наём для сопровождения к Матери Матерей.
Эйнар теперь время от времени хлопал Вишену по плечу и уверял, что он готов сейчас отправиться хоть в Троллеланд, хоть ещё дальше.
На это Вишена, тоже развеселившись, отвечал, что пока пути дальше Урочища Стуга не предвидится, а в Троллеланд они и так попадут…
К золотому браслету, прихваченному им при закопке клада, Эйнар присоединил два громадных перстня с дымчатыми топазами и шёл теперь, довольно рассматривая их.
Всё было спокойно, только один раз им попались следы стреблянских охотников на песке, полусмытые водой, да некоторое время их сопровождало поодаль что-то незримое, подвывая и треща в чаще валежником.
Ровно в полдень путники вышли на берег реки Стоход.
Они, не мешкая и споро, принялись рубить плот, туго раскрепляя выбранные деревья верёвками, чтобы производить при их падении как можно меньше шума.
Они вязали сосновые стволы прямо в воде. Ровные, гладкие брёвна даже не нужно было подтёсывать.
Сооружение плота закончилось устройством тяжёлого кормила и некоего подобия шалаша в центре, внутри которого был насыпан песок и выложен каменный круг для очага.
Подняв на крестовине узкое льняное полотно и перенося с берега два массивных камня-якоря, обвязанные толстыми пеньковыми верёвками, они оттолкнули шестами берег и быстро вышли на середину реки.
Стоход в этом месте имел ширину в сотню шагов и пологие берега и далеко просматривался вверх и вниз по течению.
Тяжёлый плот, десять локтей в длину и столько же в ширину, уверенно двинулся вслед за водой, желтоватой и илистой, бурлящей водоворотами над омутами и омывающей белыми барашками торчащие со дна коряги и камни.
Пока Искусеви и Верник спорили о том, какими подарками и заклинаниями умилостивить Водяного Деда, Эйнар занял место у кормила:
– Я хорошо знаю морское дело и не раз помогал кормчим в бурю. Если у меня будет добрый проводник, то быстро и без приключений дойдём до места, клянусь Одином. – Он подбоченился, оглядываясь окрест; если бы вода Стохода была прозрачней и высокий торжественный лес был выкрашен в цвет скал, а с севера дул ровный ледяной Гельгейн, он бы сказал, что снова всё так, как дома, и он сейчас идёт к Страйборгу, по фиорду Ингигерды. – Вишена, ну-ка, затруби в рог!
Верник хотел было возразить, но Вишена укоризненно взглянул на него и поднёс свой серебряный рог к губам.
– Звук этого заколдованного рога в начале пути сделает его удачным. Боги пошлют попутный ветер, а водные ведьмы спрячутся под корягами, ибо так бог Один разговаривает с нами, – торжественно сказал Эйнар, вслушиваясь в низкий, величественный звук, повисший над рекой.
Вишена прекрасно умел трубить, он скорее играл на роге, и его слушать было очень приятно.
Когда через некоторое время подул северо-западный Шелоник, Верник с уважением посмотрел на Эйнара, на рог и, поправив хлопавший, раздувшийся парус, присел рядом с Вишеной, который в это время пытался вовлечь чудина в древнюю игру в загадки.
Искусеви отмалчивался и задумчиво глядел на волны.
Рагдай спал в шалаше, беспокойно и трудно, как человек, прободрствовавший всю прошлую ночь.
– Ладно, поглядим, насколько ты сообразительный, Верник. Сыграем в загадки или боишься? – продолжал своё Вишена.
– Почему? Я люблю игру в загадки. На что играем? – наконец отозвался Верник.
– От тебя твоя кольчуга, а от меня вот этот нож с рукоятью из моржовой кости.
– Кон не равен, – замотал головой Верник.
– Ладно, скряга, добавляю побрякушки с Эйнара и ладонь молотой гвоздики с перцем и чабрецом, – вздохнул Вишена, не обращая внимания на Эйнара, грозящего ему раззолоченным кулаком. – Только, чур, загадывать о реальном. За три раза, идёт?
– Идёт. – Верник вытянул из кулака Вишены короткую хворостинку и начал первым: – Мать толста, дочь красна, сын храбёр, под небеса ушёл?
– Ну, это легко, – оскалился варяг. – Очаг, пламя и дым. Теперь я: кругло, мало, всякому мило?
Верник вскинул глаза в небо, пошарил ими вокруг и погрузился в раздумье.
Вишена начал медленно загибать пальцы на руке.
Он даже и ожидать не мог, что столь лёгкая загадка повергнет Крепа в замешательство:
– Всё, время ушло. Говори отгадку.
– Это… Это серебряные дирхемы! – выпалил Верник и облегчённо вздохнул. – Не грешна, а повешена?
На этот раз всерьёз задумался Вишена.
Он вертелся на своём месте, полоскал ладонь в воде, прикладывал её ко лбу, щупал ладанку и обереги и наконец сказал:
– Льняное полотно паруса!
– Неверно.
– Тогда разбойник, ещё ничего не укравший, – наобум сказал Вишена, глядя, как за спиной Верника Эйнар, отпустив кормило, делает отчаянные жесты, словно пытаясь взлететь.
– А, понял, это птица в клетке, – дошёл наконец до варяга смысл подсказки. – Уфф…
– Верно, – огорчился Верник, подозрительно оглянулся на Эйнара, уже совсем невозмутимо глядящего вдаль.
Настала теперь очередь Вишены.
– Сидит птица Салоса, без крыльев и хвоста, и космата, и горбата, куда ни взглянет, правду скажет.
– Глаза, – сразу ответил Верник. – Только это неправильная загадка.
– Почему?
– Потому что глаза не всегда говорят правду. Они видят, что земля плоская, а она на самом деле не плоская.
– Конечно, не плоская, клянусь Фрейром, она вся в реках, горах и фиордах! – охотно согласился Вишена.
– Я говорю обо всей земле. Она круглая, как яблоко.
