Дитриха из Беру, причем лечит не только его, но и его коня. От полученного снадобья исчезает боль и уходит усталость.
Согласно рассказам о средненемецких хольцфройляйн, следующие черты говорят о связи зальг с представлением о вегетации.
Если верить сообщениям про Альпенбург (Alpenburg), то ко времени цветения льна зальги проходят по льняным полям под предводительством их королевы Хульды. При этом они поправляют подломленные стебли и благословляют растения и цветы.
Выращивание льна, ткачество и вязание – вот предмет их особой заботы.
Однако чаще всего, когда идет прополка льна, когда заготавливают луговые травы, жнут рожь, зальги или лесные девы приходят на поле, чтобы помочь обмолотить колосья, закончить жатву, или спрятаться от Дикого Охотника.
Жнецы, которые долго остаются на горных лугах, часто оставляют кусок пирога и пышку у костра. А если зимой приходится возить сено с горы на санях, то дюжина зальг цепляется за сани и спускается по склону вместе с этими санями, также зальги любят спать в стогах.
В Мартелло (Martell) работники на горных лугах всегда берут с собой так называемый Мадкюхель (Mahdküchel – «жнивной пирог»), ритуальное угощение на случай встречи с лесной девой. Из-за мыслей о зальге на обед работник старается надевать хорошую одежду. Поздних обедов стараются избегать. Все это, по народному поверью, делается «для лесной девы».
Вспомним, что в описаниях лесных дев мы уже встречали и работу по сбору урожая, и мелкое воровство хлеба или куска пирога.
Вопрос в том, является ли сон в снопе и невидимые поездки на санях при спуске сена с Альп воспоминанием о том, что лесные девы, будучи духами вегетации, более или менее связаны с образом травы, или все-таки основа для этих рассказов – это только продукт воображения?
Чтобы дополнить корпус мифов о лесных девах, приведем еще одну историю, которая рассказывает о том, что зальги забирают в свое царство рожениц, не получивших церковного благословения, а также похищают детей, которых позже (в зеленой одежде) можно увидеть в лесу в их компании.
То же самое рассказывают о фенге – лесной деве большого роста.
Супругу Дикого Охотника в Пассирии (Passeier) называют Лангтюттин (Langtüttin, дословно – «длинная титька», прим. пер.). Такое прозвище она получила за свои оттянутые груди, которые сосут ее дети, бегущие следом за ней.
Из одной ее груди течет молоко, а из другой – гной.
Лесной народец: Косматая Эльза из Саги о Вольфдитрихе
Мы заметили, что лесные девы в баварском корпусе свидетельств сохранили еще более косматый и доисторический вид, чем зальги в Тироле.
Записанное в 1221 году баварское свидетельство такого рода (взятое из поэзии шпильманов – второй песни Саги о Вольфдитрихе) в эпизоде о Косматой Эльзе показывает, как сказание о лесной деве переплетается с соответствующим духу и вкусам времени почтительным стилем. При этом в эпическом произведении все равно сохраняются некоторые архаические черты.
Дадим его синопсис:
Вольфдитрих просыпается в лесу, на зеленой поляне. Он находится у костра, вокруг которого спят его попутчики. Вдруг, подобно медведю, на четвереньках к нему подползает неуклюжая и лохматая лесная дева – Косматая Эльза (rauhe Else) – и требует от него любви и внимания.
Так как он с отвращением отказывает ей, она заколдовывает героя, и в ту же ночь он пробегает двенадцать миль, чтобы затем еще раз встретиться с Косматой Эльзой под огромным деревом.
Она повторяет свой вопрос: «Сойдешься ли со мной?» («Wilt du mich minnen?»), и он вновь отказывается.
Тогда она в гневе накладывает на него страшное проклятие, из-за которого он мертвым сном засыпает на зеленом лугу. Косматая Эльза отрезает два локона его волос и кончики его ногтей. Так она обретает над ним власть.
Затем она наводит на него безумие, так что он полгода без сознания бродит по лесу (’wild laufen’ – то есть «ходит в дичи», прим. пер.) и питается травами и кореньями. Наконец Бог посылает своего ангела, чтобы снять наложенное Эльзой проклятье. Если она воспротивится, то ее в течение следующих трех дней убьет молнией (oder dir nimt der doure in drín tagen dínen lip).
Сняв проклятье, Эльза снова предстает перед Вольфдитрихом, и теперь он согласен взять ее в жены, но только в том случае, если она примет крещение. Она берет его на корабль и по морю увозит в страну, которой она правит (она королева Трои). Там она принимает крещение в источнике вечной молодости, сбрасывает в этом же источнике свою косматую шкуру и выходит из него под новым именем – Зигеминне. Так она становится прекраснейшей из женщин.
Как рассказывает поэт, она целых три года следила за мужчиной, которого возжелала себе в мужья. Также ее новое имя, сложенное в императивном (повелительном) ключе, говорит нам о триумфе любви и, по утверждению Якоба Гримма, сложено из корней waltminne (lamia, «лесная дева») и merminne (sirena, «русалка»).
Мы видим, что в оригинальном тексте есть очень много включений. Скорее всего, это связано с тем, что текст подвергся множественным правкам.
Королевское происхождение, трон в Трое, прекращение действия волшбы с помощью внешнего средства (обращение к Богу), имянаречение и последующее похищение Зигеминны королем гномов – все это может быть добавлено автором Саги о Вольфдитрихе. В более ранней версии омовение в источнике вечной молодости присутствует, но это не исходная составная часть саги. Представляется, что исходный сюжет саги подразумевал только то, что лохматое и грубое существо женского рода превращалось в красавицу, выходя из леса навстречу герою. Развитие сюжета заключалось в том, что лесная дева получала власть над героем, и только по велению Бога отпускала его.
В угрозе молнией, по Якобу Гримму, справедливо читается присутствие древней черты эпического сказания: первый автор этой части повествования знал, что лесные девы, которых воспевают первые строки этой саги, обычно боятся непогоды, гроз и молний (см. эстонский дух дерева), как зальги боятся буревого великана (Sturmriese). Это также согласуется с народными верованиями.
Уже эта черта противоречит упомянутым ранее сюжетам германских сказаний. Но еще большее противоречие мы видим в том повороте сюжета, когда лесная дева заставляет рыцаря бегать и блуждать по лесу (ср. Сказание о яблоне у Фальстербо / Sage vom Apfelbaum bei Falsterbo) и ищет половой связи с людьми.
Сравнение этого сюжета со шведскими сказаниями о скогснуфах (Skogsnufvar) шаг за шагом покажет нам, что в этой поэтической обработке есть указания на народные воззрения, связанные с древними формами религиозной мысли, которые на момент записи саги уже несколько веков как были под спудом.
Лесной народец. Норги
Как в Граубюндене и в Форарльберге гигантские фенки мужского пола становятся в народном представлении гномоподобными фенгами, так и в народных представлениях Тироля помимо страшного Дикого Охотника, который преследует зальг, есть и безобидный вильдменнль («Wildmännl’ – мужичок-лесовичок, прим. пер.).
Такие лесовички очень часто имеют римское название – норги (Nörglein, Orgen, Orken, или Lorgen, то есть – итал. il orco, франц. ogre, женский род: итал. orca, франц. ogresse – от лат. Orcus, in orco). О норгах есть упоминание в проповеди святого Элигия (Eligius); это значит, что их название уже было известно романским племенам Франконии. Норг – это существо, которое в немецком языке соответствует уннередшу (Unnerérdsch), гному.
Но в этом случае у племен Южного Тироля (Wälsche) было позаимствовано только наименование. Например, герой народных сказаний Орко из Доломит (Orco der Ladiner) – хитрый горный дух, который злобно шутит над людьми и может превращаться в любые живые и неживые предметы – он отличается от орка или норга тирольских немцев. Это наполовину гном, наполовину кобольд; он любит открываться людям, имеет задорный и шутливый нрав.
Считается, что норги – это падшие ангелы, которые пришли на землю с небес. Когда они падали, то зацепились за горы и деревья и так на них и повисли. И по сей день они
