- Боже упаси! - На полу валялся мусор, и, заметив его, я сказал: Спасибо, но у вас и без того хватает забот.
- Это верно. Придется присматривать за ними до самой Окраинной колонии, а там уж ими займется кто-то другой.
Провести семнадцать месяцев с этим сбродом? Из моей груди вырвался тяжелый вздох.
- Как вы с ними справляетесь? - Я был не в силах скрыть ужаса.
- Видите ли, я стараюсь сколотить из них монолитную группу, что-то вроде племени. А вождь племени для них авторитет. Для всех без исключения беспризорников. Это их характерная черта.
- А я думал, что ссыльные...
- Не называйте их так! - перебила меня она.
- Почему? - удивился я.
- Называйте их беспризорниками, можно переселенцами. Но ни в коем случае неграми или цветными. Этого они не терпят. Я хочу сказать, никакого намека на расу. Они, когда взбесятся, совершенно непредсказуемы.
- Хорошо, непременно учту. Спасибо за совет. А скажите...
- Вы хотели спросить о племенах? Я угадала? - перебила меня Мелисса. Понимаете, жители верхней части города в большинстве своем даже не подозревают, что внизу существует не одна, а несколько субкультур. Беспризорники объединяются в социальные группы по территориальному признаку и часто контролируют территорию в несколько маленьких кварталов, а то и больше. На жизнь зарабатывают в основном проституцией и грабежами.
- А сколько таких групп среди тех, кто находится у меня на борту? - Я подумал, что какая-то информация мне в будущем пригодится.
- К сожалению, несколько. Из-з,а этого часто возникают проблемы, почти непреодолимые. Если бы в ЮНИСЕФ прислушались к моим советам... - Мелисса обреченно вздохнула. - Да что без толку говорить, уже поздно. Еще раз извините за беспокойство, командир.
На этой "оптимистической" ноте мы с воспитательницей и расстались.
Аманду я нашел в библиотеке.
- Ты только посмотри, Никки,- восторженно заворковала она,- здесь есть даже произведения Маркса и Энгельса! Я смогу вести спецкурс по коммунизму!
- Кто станет слушать его, дорогая? Беспризорники? - улыбнулся я.
- Да будет тебе известно, среди пассажиров довольно много образованных людей. Некоторые из них даже могут читать лекции. Но сейчас моя голова, по правде говоря, занята совсем другим. Ой!
- В чем дело? - встревожился я.
- Он опять толкнул ножкой. Знаешь, Никки, нашему малышу не терпится вырваться на волю.
- Как? Разве уже пора?
- Нет, конечно, нет. - Она весело рассмеялась, увидев на моем лице неподдельный ужас. - Но ждать осталось недолго. Он так хочет увидеть своего папу.
Я улыбнулся, как и подобает счастливому папаше. Хотя никак не мог свыкнуться с этой мыслью.
- Я тоже хочу скорее увидеть его,- заверил я Аман-ду. - Пойдем завтракать?
- В офицерскую столовую или в пассажирскую?
Офицеры завтракали и обедали в крохотной офицерской столовой, а ужинали в пассажирской, на первом уровне. Низшие чины - только в матросской, на втором уровне.
- Пойдем в офицерскую. А то опять начнешь заигрывать с пассажирами.
Аманда наградила меня очаровательной улыбкой, и мы, держась за руки, пошли по коридору к лестнице, ведущей на верхний уровень.
Завтрак был простым - тушенка с хлебом. Мы сели за маленький столик у стены, а не за длинный, стоявший посередине. Это означало, что командир хочет завтракать без соседей, и к нам никто не подсаживался.
- Надо бы тебе поговорить с Мелиссой Чонг,- посоветовал я Аманде. Она подскажет, чему следует учить беспризорников.
- По-моему, и так ясно. Надо начинать с азов, как с маленькими детьми. А кто такая Мелисса Чонг? - Аманда бросила на меня подозрительный взгляд. И где ты шлялся все это время?
Ревность беременной женщины вполне объяснима.
- Беседовал с пассажирами,- спокойно ответил я и сменил тему.
После завтрака я вернулся в центр управления. Во время прыжка сквозь пространство делать там особенно нечего и свободного времени хоть отбавляй. Бортовой компьютер постоянно следит за давлением и температурой воздуха во всех помещениях корабля, за работой систем регенерации и гидропоники. Практически все автоматизировано. Другое дело, если компьютер обнаружит какую-нибудь неисправность и забьет тревогу. Тогда понадобится вмешательство экипажа. И то лишь при несерьезной поломке. А при настоящей аварии вряд ли кто уцелеет.
На мостике несли вахту Филип Таер и пилот Ван Пэр.
Когда я вошел, оба вытянулись по стойке "смирно" - таков порядок, принятый на всех кораблях. Я махнул рукой: "вольно". Они сели. Я тоже сел в кресло и посмотрел на индикаторы и экран компьютера.
- Все показания в норме,-доложил пилот.
- Разрешите, я сам проверю? - вырвалось у меня. И я тут же пожалел о сказанном. Ведь Ван Пэр просто хотел перекинуться со мной словечком, развеять скуку, а я сразу полез в бутылку. Как бы не получилось так, как на "Гибернии", с пилотом Хейнцем. Ведь я долго не мог наладить с ним отношений. - Извините,- постарался я загладить неловкость, но от этого совсем озверел. Не к лицу командиру извиняться, если даже он не прав. Без суровости не может быть никакой дисциплины. Ведь недаром власть командира на корабле неограниченна. Знаки уважения, оказываемые командиру офицерами и прочими членами экипажа,- это не только традиция, а еще и средство укрепления дисциплины. Чтобы как-то разрядить обстановку, я обратился к Таеру:
- Филип, сколько еще нарядов вы схлопотали?
- Три, сэр.
Три наряда, по два часа каждый - это шесть часов тяжелых физических упражнений в спортивном зале.
- Должно быть, это замечательно - проводить столько времени в спортзале, Филип? - пошутил я.
- Да, сэр,- вежливо улыбнулся он. - Я часто там тренируюсь.
Мы подошли к опасной черте, и оба поняли это. Не дело командира считать внеочередные наряды гардемарина. Не к лицу гардемарину жаловаться командиру на своего непосредственного начальника.
Хотя Филип Таер на корабле был единственным гардемарином со стажем, все понимали, что в прежней должности старшего гардемарина его не восстановят. Год назад, когда "Гиберния" возвращалась с Надежды, Дерек Кэрр, претендовавший на должность старшего гардемарина, бросил Филипу вызов, и они пошли потягаться в силе в спортзал. Филип потерпел поражение и лишился должности. С тех пор он больше не трогал Дерека.
Согласно традиции, я не должен был сейчас брать Филипа в полет гардемарин, уступивший свое старшинство, считается профессионально непригодным. И хотя я не питал к Таеру симпатии, все-таки попросил адмирала Брентли зачислить его в мою команду. Только теперь я в полной мере осознал, какую совершил ошибку. Филипа ненавидели и лейтенант Тамаров, и Дерек Кэрр. Впрочем, во мне еще теплилась надежда, что все как-нибудь образуется. Как? Это я представлял весьма смутно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
