Лаборатория по такому случаю была очищена от ненужных деталей, блоков и мусора. На чисто вымытом полу посередине помещения стоял тяжелый стальной стол, а на нем высилось нечто, прикрытое до поры до времени тканью. Полукругом у стола расположились кресла, в которые уселись члены Совета.
– Для начала я хочу поблагодарить своего друга, умнейшего человека, всем сердцем стремящегося к прогрессу – мистера Карла Клюева, – начал Шварц и комиссия дружно повернулась к фабриканту, нервно протирающему шею платком. – Он подал мне идею, которая со временем превратилась в… – Яков сдернул покрывало с аппарата, – … в электрический двигатель!
Члены Совета смотрели на рыжего и нескладного изобретателя не мигая, будто амфибии. Яков, ничуть не смутившись, продолжил свою речь, медленно обходя стол по кругу.
– Ни для кого не секрет, что паровые мобили, при всех их достоинствах, обладают рядом прямо-таки вопиющих недостатков. Они шумные. Они загрязняют и без того не особо чистый воздух в городах – и они требуют постоянного надзора водителя. Копоть, дым, зря потраченное время, грохот, быстрый износ деталей… почему же мы пользуемся ими? Потому что до сих пор не было достойной альтернативы. Но теперь, господа… – Шварц протянул руку к двигателю, растопырившему трубки и катушки во все стороны, как диковинный еж, – есть электрический двигатель!
Комиссия заинтересованно подалась вперед. Жак не смог удержаться от ухмылки – не встречал он еще человека, способного противиться обаянию Якова. Если б Шварц представлял полную ерунду, вроде устройства, растягивающего пальцы пианиста, они бы все равно рукоплескали в конце.
– Основная проблема накопления и переработки электрической энергии была в том, что ученым не удавалось правильным образом преобразовывать переменный ток в постоянный. Но я нашел решение, и перед вами – плод моих многомесячных трудов. Подробные описания процесса я изложил в этих брошюрах…
Карл Поликарпович не сводил тяжелого взгляда с Якова, пока тот двигался по дуге вдоль кресел, раздавая листки со схемами. Когда Шварц поравнялся с ним, принял из его рук брошюру, пытливо вглядываясь в лицо друга. «Будь я проклят, многомесячных, как же… буквально третьего дня мы говорили о паромобиле, когда к Кромби ехали… Это что же, он меня за нос водил, когда уверял, что уже почти сделал новый агрегат? – Обиженно подумал Клюев, но тут ему в голову пришла куда более светлая и обнадеживающая мысль. – Но ведь каков шельмец, гений… за три дня изобрести и построить электрический двигатель!»
Клюев вперился взглядом в бумажку, однако он крайне плохо разбирался в электрических схемах, потому лишь вид сделал задумчивый, а сам тем временем все крутил в голове – каким образом Яков собирается приплести к своему изобретению его, Клюева, фабрику? Какие такие детали могут для него изготовлять мастерские по изготовлению часов? Маленькие зубчатые колесики? Перед мысленным взором Карла Поликарповича стала собираться туча, олицетворяющая полную замену производства фабрики, и он приуныл. «Уж лучше бы он им показал те часы с чайником, – подумал Клюев. – Чудесная же вещица, глазу приятная и в хозяйстве полезная…».
Шварц тем временем разбирал двигатель, комментируя подробно каждую часть, а Карл Поликарпович, пользуясь тем, что стоял чуть поодаль от расположившихся в креслах членов комиссии и имел неплохой обзор, принялся рассматривать исподтишка их лица. Тот, с козлиной бородкой – немец, кажется, – доволен, головой кивает. Китаец вполголоса переговаривается с соседом, англичанином, тыкая пальцем в бумажку. Краем глаза Клюев заметил движение наверху, поднял взгляд – и увидел маленькое окошко в стене, почти под потолком. За ним явно кто-то был, миниатюрная ставенка определенно двинулась. «Жак, – догадался Клюев, – сидит там и… почему не спустился? Хотя оно к лучшему, доверия его рожа не вызывает».
Спустя всего полчаса комиссия удалилась, возбужденно переговариваясь, и Яков с Клюевым, проводив их, отправились в гостиную, пить чай. Карл Поликарпович подметил, что Жак, подойдя к патрону, вполголоса спросил у того, где Адам.
– Проводит один эксперимент, – ответил Яков. Усевшись в потертое кожаное кресло, стоявшее тут еще когда дом был жилым, Шварц предложил выпить чего покрепче, отметить, как он выразился, «победу».
– Потому что это, друг мой, самая натуральная «виктория». – Сказал он, выставляя на стол рюмки. – И мы заслужили немного холодненькой, вкусной водочки, под закусочку…
– Ну, разве что немного, – согласился Карл Поликарпович. – Я переволновался что-то.
– Отчего? – Удивился Шварц. – Ты во мне сомневался? Зря.
Вошел Жак с чайником, бросил взгляд на рюмки и, вздохнув, круто развернулся обратно к двери. Яков тем временем расписывал, как греко-француз ему помогал, что он без него как без рук, словно Клюев вслух высказал свое недовольство. Фабрикант всячески поддакивал, ругая себя за то, что позволил неприязни отразиться на лице. Яков-то был прав насчет помощи – один он явно не смог бы справиться за такой короткий срок. Клюеву стало стыдно – не за отношение свое к Жаку, тут он ничего поделать не мог, а за то, что не сумел скрыть антипатию, что было, по меньшей мере, некрасиво по отношению к другу. Жак принес закуску – тонко нарезанные ломтики розовой ветчины, соленые огурчики и острую колбасу, и мужчины подняли рюмки.
– За успех! – Воскликнул Яков.
Они выпили. Карл Поликарпович крякнул, тут же съел хрусткий огурчик.
– Теперь они от меня отстанут, – проворчал он. – Изобретение это великое, многое в мире изменит. Только вот…
– Да не бойтесь, калюпчик, – свернув ветчину в трубочку, Жак проглотил ее одним махом. – Не забудет Яков Гедеонович ни вас, ни фабрику вашу…
Клюев, неприятно пораженный тем, как точно Жак ухватил самую суть его опасений, встопорщил усы и с нажимом ответил:
– А я и не боюсь, го-луб-чик. Я в Якове уверен, он друзей не бросает.
– Господа… – Шварц покачал головой осуждающе, но глаза его улыбались. – Ну что вы как дети малые, право слово. Радоваться надо, а вы баталию словесную устроили. Ты, Жак, если желчь девать некуда, сходи в мастерскую да протрави на металле «Боже, царя храни», полегчает… А ты бы, Карлуша, вот о чем подумал: Беккеров в этом году на одного меньше стало, самое время на рынок твои новые часы с чайником продвигать.
– Но ведь комиссия… – начал Клюев, но Яков махнул рукой:
– После моей демонстрации их мало будет волновать, что ты выпускаешь. Ты, наверное, Карл, брошюру невнимательно читал. Электромобиль под твоей маркой ходить будет. А с деталями, производством и прочим я разберусь. Ну… – Он разлил всем еще водки. – За дружбу!
Визит шестой
Джилли, стоя на коленях, удаляла сорняки, пробившиеся вокруг астр. Цветоводство было основным источником заработка на островах, до тех пор, пока не пришел Проект, а сейчас превратилось в необременительное хобби для многих жителей Св. Марии. Все больше местных – а их и изначально то было немного, – покидали острова и перебирались к родственникам в Англию или во Францию. Острова Силли становились слишком шумными, грязными и, что закономерно, растеряли свое очарование для туристов. Если раньше тут было тихо и уютно, то теперь повсюду стоял грохот, возводились новые мастерские, фабрики… Похоже, что три года назад, когда главы государств выбирали место, где будет располагаться Проект, они несколько недооценили способность последнего расти, иначе остановили бы свой выбор на Мадагаскаре. Остров Св. Марии, самый крупный из архипелага Силли, уже трещал по швам.
Джилл не просто так размышляла о будущем островов, она обдумывала будущую статью. Дяде стало известно, что Совет Представителей выставил на рассмотрение проект, согласно которому острова соединили бы широкие, крепкие мосты – паромы, перевозившие ранее пассажиров с одного острова на другой, естественно, не справлялись. Предполагалось в этом году, если предложение примут, построить два моста между островами Св. Марии и Св. Агнессы, и еще один, к острову Св. Мартина. Джилли не сомневалась, что в Совете все проголосуют за строительство – бухты кишели судами, что разгружались в порту Св. Марии, толпясь, как школьники у тележки мороженщика. А потом грузы отправляли на другие острова с помощью паромов, проседавших под тяжестью огромных контейнеров.
Джилл сгребла в кучу листья и стебли сорняков, сняла рабочую перчатку и вытерла ладонью лоб. Сегодня было необычайно жарко для сентября. Ей оставалось очистить еще несколько грядок, когда из дома вышла ее тетя, миссис Кромби, и быстрым шагом направилась к девушке. Лицо ее выражало крайнюю степень волнения.
– Джиллиан… Скорее, скорее… – Тетя, подойдя к Джилл, не потрудившись объяснить, в чем дело, просто развернула ее к себе спиной и принялась дергать завязки грубого фартука.
