Ветер, тем временем, потихоньку крепчал, на небе появились первые перистые облачка, предвещавшие скорую смену погоды и началась небольшая качка, приведшая меня к нехорошим воспоминаниям прошлого. Не меня одного, кстати, тех из отряда, кто был наиболее подвержен морской болезни, стало мутить, и, забросив карты, народ резко погрустнел, прислушиваясь к своим новым неприятным ощущениям морского путешествия. Я обеспокоенно подошел к капитану и спросил его, не пора ли завернуть в ближайшую бухту отсидеться, пока волнение стихнет, но тот отказался, пояснив, что об этом рано думать, а крепчающий попутный ветер нам только на пользу, быстрее прибудем в пункт назначения. Не видя смысла спорить со старым морским волком, я на время от него отстал.
К семи часам вечера волнение заметно усилилось, по небу тянулись уже многочисленные перистые облака и, рассмотрев на карте впереди нас очертания достаточно большого острова, я опять пристал капитану с мыслями укрыться в ближайшей бухте, не дай Господь, нас накроет штормом. Капитан посмотрел на раздутый от ветра парус, и нехотя согласился, заявив, что все равно скоро стемнеет, и мы заночуем там, подойдя к острову примерно через две склянки с подветренной стороны. Все, кроме Иоланды и Монаха, уже вовсю, обхватив головы, мучились от морской болезни. Меня тоже начинало штормить, внутри черепной коробки мутнело, и она начинала конкретно побаливать, заставляя меня все больше нервничать, то и дело открывая карту, отмечая малейшее продвижение к заветной спасительной суше.
К острову мы подошли, как и говорил капитан, буквально через час, и стали его огибать, ища подходящую бухту. Покрывшееся пенными барашками на загривках волн море протестовало, обдавая нас солеными брызгами. Наконец галера обогнула мыс и стало немного спокойнее. От души отлегло и, вспомнив про наши вещи, я стал осматривать их, проверяя крепления ремней, которыми они были привязаны к брусьям нашей надстройки. Занимаясь этим делом, я вдруг услышал яростную брань капитана и поспешил к нему узнать, в чем дело. Тот вместо ответа указал на приткнутые к берегу два небольших суденышка, размером с нашу галеру, возле которых копошились крохотные фигурки людей, до берега было еще метров двести. Судя по ругани, прозвучавшей вслед за указкой, было понятно, что нам эта встреча не сулила ничего хорошего. Отряд, тоже услышавший вопли капитана, высыпал к борту поглазеть, кого на берегу капитан осыпает проклятиями.
— Кто на берегу? Чего кэп развопился? — посыпались со всех сторон вопросы.
— Предполагает, что могут оказаться пираты. Да и рыбаки в этих местах не брезгуют баловаться грабежами, вот и опасается приставать к берегу на этом острове.
— Мы их порвем, как Тузик грелку! — решительно заявил Гном.
— Если это рыбаки, то, пожалуй, соглашусь. А вот если пираты… Две лодки — это человек 40–50, не меньше, стольких нам не одолеть. Даже если сможем, самое неприятное заключается в том, что со стопроцентной вероятностью угробим экспедицию, а это, между прочим, почти месяц подготовки коту под хвост. Вот и прикидывайте, а я со Старшиной покашляю с капитаном, может что дельное предложит.
Кэп мрачно смотрел на берег, велев пока идти вдоль него, не приближаясь к острову. Увидев меня, он кивнул в сторону своей комнатушки, отделенной от всего остального пространства кормовой палубы тонкой, в одну доску, перегородкой. Там он расстелил на небольшом изящном столике свою карту и принялся в нее тыкать, попутно объясняя значение непонятных мне символов.
— Значит так, парень. Мы сейчас находимся примерно вот здесь. — он ткнул пальцем в один из островов. Я, в свою очередь, открыл карту на смартфоне и, рассмотрев очертания предполагаемого острова, согласно кивнул.
— Я не уверен, что нам удастся отбиться от тех уродов на берегу, поэтому могу тебе предложить следующий вариант наших действий. Хотя волнение и серьезное, но до шторма пока дело не дошло. Наша скорость при таком ветре порядка девяти узлов. Дальше по направлению ветра, он дует немного влево, чем нам надо, в трех склянках пути при такой скорости мы сможем добраться до следующего острова. Он маленький и не такой удобный, без бухты, зато с обратной стороны песчаный пляж, я там разок останавливался. Вот этот островок. — капитан ткнул на маленькое пятнышко.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Там уж не так далеко получается до цели… — заметил Старшина, отыскав на карте знакомое ему название, которое он до этой поры предпочитал держать в секрете. — Наш остров вот этот.
— Это другой! — возразил капитан. Ваш…
— Я солгал, — перебил его Старшина спокойным тоном. — Хотел, чтоб объект до последней минуты оставался в тайне.
— Это несколько меняет дело… — пробормотал капитан, разглядывая карту. — Но все равно, если ветер усилится, я буду вынужден скомандовать снять основной парус. Артемон на носу останется, но он больше для маневра, да и то не всякого.
— Мы вообще до вашего маленького острова доберемся отсюда? — задал я столь мучающий меня вопрос.
— Если ветер не усилится, да.
— А если усилится?
— Если начнется шторм, спускаем паруса и отдаем бразды в руки Господа. Он рассудит, достойна ли эта галера продолжить плаванье или отправимся в лапы Нептуна. — спокойно ответил капитан.
Глава 5
Несмотря на усилившуюся с новой энергией качку, когда галера вышла из-под защиты острова в открытое море, я в возбуждении ходил по надстройке и с отчаяньем думал, как выпутаться из угрожающей ситуации. Дело было совсем не в шторме, вернее, из-за возрастающих шансов пойти ко дну у отряда возникла новая проблема. Она заключалась в том, что система самостоятельно определяла место респауна, находя ближайшую точку в радиусе порядка 20–30 километров. Пока мы приключались на суше, это особо не волновало, попросту я частенько о сей ситуации забывал. Но вот сейчас…
И напомнила мне об этом Иоланда. Одна из немногих, кому не доставляла неприятностей морская болезнь, она вспомнила про этот игровой аспект и задала насчет него соответствующий вопрос. Вот и бегаю, рвя волосы, по палубе, не зная, как выпутываться из сложившейся ситуации. Да уж, интригующе уныло начинается рейд, ничего не скажешь. Начинающийся шторм, пираты, красная точка респауна в смартфоне на том острове, где мы их заметили. Куда не ткни, везде всплывающие рифы. Первый раз после Песочницы чувствую себя беспомощным ребенком, глядя на растоптанные куличики и, не зная, что предпринять, готов разрыдаться горькими слезами. Еще эта проклятая качка, тошнота так и подкатывает волнами, грозя залить палубу выпитым накануне вином. Команда тоже приуныла, сидят, держась за мешки с кожаными пакетиками и в глазах такая вселенская мука, будто подходит их очередь на Голгофу совсем не качестве паломников.
Тем временем начинающийся шторм продолжал набирать силу. Небо затянуло серыми тучами, ветер стал пронзительно холодным, а брызги от разбивающихся о борта волн грозились заливать нижнюю палубу. Капитан сквозь ветер крикнул, что скоро придется снимать основной парус, его мачта и так уже стонала под напором стихии. Я, пытаясь преодолеть приступы рвоты, уставился в смартфон, как в единственную надежду, дожидаясь появления очертаний спасительного острова, указанного капитаном, но карта впереди показывала одну сплошную черноту. Мало того, настроив на ней курс судна, заметил, что нас начало отклонять на север. Срочно сообщив неприятную новость капитану, в ответ получил полное равнодушия пожатие плеч, мол, сам видишь, что творится, не до рулежки. Ну да, его демонические прогнозы насчет объятий Нептуна начинают сбываться. Скоро спустят парус, и мы полностью отдадимся на милость природе. Интересно, кто из романтиков, с восторгом описывающих их с ней единение, попадал в ситуации, когда собственная жизнь видится, как готовая сломаться спичка? А ты, вместо того, чтобы бороться, равнодушно блюешь в мешок и мечтаешь только об одном — поскорей бы все кончилось, причем неважно как.
Стемнело. Паруса спущены, галера кряхтит, подрагивая под ударами уже двухметровых волн. Начавшийся мелкий дождик грозит перерасти в полноценный ливень и неприятно сечет лицо. Наверху тоже все предсказывает начинающийся Армагеддон, в финале уносящий бравую, но глупую группу «Авансюр» на морское дно, чтоб их кости случайно отыскали через тысячу лет охотники за сокровищами. На карте смартфона, если ее оттереть от брызг постоянно извергающегося желудка, уже вплотную подступившего к горлу, по-прежнему одна чернота. Вот это, блин, романтика, это я понимаю. Хорошо, Старшина не вякает, как обещал. Счастливчик, как и Иоланда не подвержен морской болезни, сидит, прислонившись к мешку и с прищуром оглядывает корчившееся в рвотных муках войско. Если рот откроет, быстро останется без языка, к гадалке не ходи. Как я сдуру повелся на его сладкие обещания, не знаю. Действительно Тупик, не зря меня так сука редактор вписал в игру.
