гладко. У нас в числе гостей был очень строгий критик ― артист и режиссер Александринского театра Корвин-Круковский с женой, тоже артисткой. Он похвалил игру, сказавши, что очень жизненно играют. Гостей к нам приехало очень много: жены офицеров, жительницы Балтийского порта, знакомые матросов и т. д. Около 11 часов вечера был фейерверк, потом иллюминация. Разошлись около трех часов ночи.
7 июля. Иногда нервничаю. Все зависит ото дня, не очень ли меня изводит адмирал и его штаб.
8 июля. Приехала новая смена гардемарин.
11 июля ушли, а 12 пришли в Данциг.
14 июля. Налезло публики для осмотра корабля видимо-невидимо, лезут всюду, нисколько не стесняясь тем, что в кают-компании сидят офицеры. Прямо хочется выругать хамами и вытолкать вон. Приехал наш военно-морской агент капитан 2 ранга Евгений Андреевич Беренс и засиделся до вечера. Много рассказывал о Германии и ее великодержавных планах.
15 июля. 2 часа дня. Опять начался набег посетителей. Устал. 17 июля вернулись в Балтийский порт.
19 июля. Совершенно не представляю себе, что будет со мной после окончания нашей кампании, сменят ли сразу меня или нет. Петр Николаевич собирается поехать в отпуск в августе. Может быть меня задержат на «Авроре» до его возвращения.
20 июля пришли в Лапвик для гонок. 21 июля была парусная гонка на приз великого князя Михаила Александровича. Наш катер пришел на 5 минут раньше второго, но штаб, конечно, придрался, и нам не дали приз. Вечером была гардемаринская гребная гонка, и мы взяли из пяти первых призов четыре, но штаб ругался. Но призы все-таки дали, не к чему было придраться.
22 июля. Начали хорошо и на гонке на императорский приз взяли кубок, т. е. первый приз, зато вечером на командной гребной гонке оскандалились и взяли только один первый и один второй приз, так что у нас полное уныние.
24 июля вернулись в Ревель.
8 августа смотр министра. Он почти и не смотрел. Эссен при всех обратился к министру и сказал: «Здесь смотреть нечего, всегда все в порядке». На это министр ответил: «Я это знаю», обошёл корабль, поблагодарил и уехал.
Командир сдал мне временное командование крейсером на время отпуска, но сам ещё не уехал. Получена телеграмма от министра: «Командиру или командующему прибыть ко мне завтра в 8 часов утра». Доложил телеграмму Петру Николаевичу. Он говорит: «Опять какая-нибудь очередная пакость, вы командующий ― и поезжайте. Если спросят, скажите, что я уехал, но я буду вас завтра ждать, а потом все равно уеду, я больше не могу, устал».
14 августа в 8 часов утра был у Григоровича. Он меня спросил, как Петр Николаевич. Я ответил: «Уехал в отпуск». Он меня спросил: «В каком виде ваши машины, котлы и вспомогательные механизмы?» Я ответил, что в совершенной исправности. «Можете ли вы через три недели, т. е. 8 сентября уйти в серьезное плавание?» Я ответил: «Да, можем». «Ваше плавание будет в Бангкок (Сиам) на коронацию Сиамского короля. Вы должны быть там 16 ноября, т. е., выйдя из России, с маленькими остановками идти 12,5 узловым ходом. В Средиземном море к вам сядет представляющий государя императора великий князь Борис Владимирович и королевич греческий Николай».
Я ответил, что это крейсер сделать может, но за эти три недели надо сделать мелкий ремонт.
На это он мне сказал: «Возвращайтесь на корабль, поговорите с вашим механиком и привезите мне завтра утром его рапорт на ваше имя, что это все корабль исполнит, а затем все ваши требования насчет необходимого ремонта».
Прощаясь, он спросил, какие предложения у Петра Николаевича, у меня и у старшего механика на ближайшее будущее. Я ответил: «Как вам, вероятно, известно, Петра Николаевича ждет новый строящийся линейный корабль, старшего механика ― береговое место, а меня ― миноносец в Либаве». На это он мне сказал: «Напишите всё Петру Алексеевичу, а также о том, что до окончания этого плавания ни его, ни вас, ни старшего механика я отпустить не могу». После случая со «Славой» министр не мог рисковать. После выяснилось, что идти должен был «Олег», но он был в ремонте, который мог быть закончен не ранее середины сентября, после чего он должен был уйти без испытаний со скоростью не менее 15 узлов. Конечно, он этого выдержать не мог, и министр на это не мог пойти.
Я вернулся на корабль около полудня и доложил обо всем Петру Николаевичу. Он выругался и сказал: «Ещё один год трепки нервов. Распоряжайтесь, я уеду. Когда нужно, вызовите меня».
В кают-компании, конечно, полный восторг. 15 августа с гарантийным рапортом старшего механика в 8 часов утра я был у Григоровича. Он приказал мне делать все, но чтобы 8 сентября обязательно уйти. Со стороны товарища министра в Кронштадте встречаю полное содействие. Главный командир (Вирен) сказал, что он очень рад за корабль, но понимает, насколько всем, а в частности мне, будет трудно. Убивают меня приказания: меньше разговоров о ремонте, а больше о том, как всех разместить, какую принять посуду и т. д. У нас будет настоящий Ноев ковчег: великий князь, принц Николай греческий, пять человек свиты, их прислуга, двести человек учеников унтер-офицеров, семьдесят юнг, 16 корабельных гардемарин, один офицер сверх комплекта, оркестр музыки и, кроме того, приказано принять в Кронштадте материалы, которые мы можем вместить, чтобы меньше покупать за границей.
Не помню число. Представлялся великому князю Борису Владимировичу. Все разговоры были о размещении на корабле и о поваре. Я ему сказал, что мы своим поваром довольны.
9. «Аврора». 1911–1913 годы. Последнее заграничное плавание. Сиам
7 сентября ушли в Ревель. На корабле ещё разгром порядочный. 13 сентября. Немецкое море. Вот уже пятый день, что мы в море. Первое время идет очень быстро, потому что много работы. Всех надо разместить. Одно хорошо, что много старых офицеров, и поэтому всё быстрее входит в колею. Офицерам, конечно, очень тесно жить, но и те скоро разместятся. Я крашу свою новую каюту и скоро в неё перееду и не знаю, как там размещу свои вещи. Очень жалко расставаться с моей старой каютой, но в ней будет жить командир. В Ревель мы пришли 8 сентября в 8 часов утра. В 9 часов утра к нам приехал Эссен и подробно осмотрел весь корабль.
После чего, расспросивши подробно генерала Хвостова (Морское министерство) и своего флагманского механика, которые с нами сделали переход из Кронштадта до Ревеля, о состоянии наших котлов и машин и получив отзыв, что они редко видели в таком порядке машину, он собрал всех офицеров в кают-компании и сказал речь, что он очень доволен, что выбор корабля для этого плавания пал
