— Прошу, не задерживайтесь надолго, — произнес Оршен.
— Я пробуду тут столько, сколько пожелаю. Можешь идти, я сама найду путь обратно.
Перешагнув через порог, Элантира оказалась в просторной, десять на десять шагов, комнате. В дальнем конце большая кровать, даже от дверей видно, что постельное белье из шелка: мягкие складки, блеск и кажущаяся легкость. Ковер под ногами такой же, какой и у Элантиры в башне: широкий на всю комнату, теплый и мягкий — ступать по нему одно удовольствие. Комнату освещает огромная хрустальная люстра, на которой расположились десятки магических свечей.
— Кто там? Эр, это ты? — раздался со стороны кровати мелодичный женский голос, от которого у Элантиры сердце подскочило к горлу.
— Нет, это я, Элантира, — быстро произнесла она.
Одеяло подлетело вверх, словно его подбросило взрывом, а рядом с кроватью застыла невысокая, тонкая как трость эльфийка. Длинные золотистые волосы растрепаны, яркие, большие зеленые глаза смотрят с удивлением и легким недоверием.
— Элантира… Элантира!
Она внезапно сорвалась с места, отчего девочка вздрогнула, но даже пошевелиться не смогла. Эльфийка обняла ее, прижав к себе, над ухом девочка услышала, как мама всхлипнула, на плече почувствовала сырость.
— Столько лет он не пускал тебя ко мне, — прошептала она.
Они простояли так несколько минут, затем эльфийка отступила, все еще держа девочку за плечи и желая рассмотреть ее получше. Глаза покраснели, на щеках остались следы от слез, но полные красные губы растянулись в радостной улыбке.
— Ты так выросла и изменилась, — произнесла она.
Элантире хотелось что-то сказать, но слова застряли в горле. Она полностью растерялась, не понимая, как реагировать.
— Прости, я, наверное, тебя совсем смутила, — спохватилась эльфийка.
— И это тоже. Просто, мама, я даже имени твоего не помню, — промямлила Элантира.
— Ах, понимаю. Зная твоего отца… Меня зовут Милина. Милина Аэлай. Ты моя дочь и наследница семьи Аэлай — Элантира.
«…судьба твоя определена, то ты должна следовать ей». — внезапно всплыли в голове слова отца.
«Ты ребенок из легенд, что встанет во главе демонов и уничтожит эльфов».
Элантира нахмурилась.
— Нет. Ты ошибаешься.
— Что?
— Я демон. Ол-демо Элантира. И моя миссия — уничтожить эльфов.
Девочка резко развернулась, подбежала к двери.
— Постой! — донеслось из-за спины, но Элантира дернула за ручку и нырнула в коридор.
— Закрывайте, — приказала она охранникам.
Девочка вбежала в свою комнату со смешанными чувствами. С одной стороны ее мама была такой красивой, но с другой ее поведение смутило и даже слегка разозлило Элантиру. Эти объятия, эти слезы — все это показалось девочке каким-то мерзким, вызывающим странные чувства, совсем не похожие на те необычные ощущения, что она испытала, когда прирезала эльфа.
— Все-таки я демонид, — прошептала Элантира. — Она так ко мне относится. Плачет, обнимает. Интересно, какое у нее будет выражение лица, когда острие кинжала коснется горла?
Элантира представила испуг мамы, ее растерянное выражение лица, непонимание во взоре и медленное осознание того, что сейчас ее убьют. Только мысль об этом заставила сердце биться чаще, захотелось тут же выхватить кинжал и прийти к маме, чтобы сразу увидеть эту реакцию.
— Нет, нужно подождать, — прошептала Элантира.
Ей вдруг пришла в голову интересная мысль. Чем сильнее привязанность, тем больший страх испытывает жертва, когда тот, кого она любила — убивает ее. Все так. Если ей хочется увидеть настоящий ужас, то нужно отложить убийство на подольше. Тем более папа пока не разрешал ей этого делать. Так что сейчас надо просто втайне почаще приходить к маме.
— Именно! Нужно приходить и создавать иллюзию любви и привязанности! — резко поднявшись с кровати, воскликнула она.
С этого дня Элантира стала периодически приходить к маме. Это было не каждый день, потому что отец мог заметить и запретить. Так что девочка уходила тогда, когда у Ол-демо Эра было важное совещание, а со временем их становилось все больше. Проблемы на фронтах усугубились. Объединенные армии людей и эльфов стали теснить демонов, выбивая из-под контроля одну страну за другой. И пусть ситуация не критическая и все может измениться в любой момент, Ол-демо Эру стало совсем не до дочери. Правда он все же уделял раз в неделю немного времени, чтобы привести девочку в тюрьму, где она очередным резким ударом прервет жизнь еще одному эльфу. Несмотря на то, что удары Элантиры все еще были неуклюжими, хотя она якобы тренировалась, отец не ругал ее, а даже похвалил, когда она попросила давать ей не израненных и измученных пленников, которые сами молят о смерти, а готовить специальных жертв. Эльфов, которых собирались отдать в качестве жертв Элантире, стали содержать в отдельных камерах, с хорошим питанием, с теплой кроватью, постоянно говоря, что скоро их обменяют на других пленных. У пленников со временем появлялась надежда, что скоро они увидят семьи. Убивать таких, видя в глазах ужас и отчаяние, а также разрушение всех надежд и мечтаний — было истинным удовольствием. Более того, Элантира даже испытывала удовольствие, когда погружала клинок в живот, убивая жертву не сразу, наслаждаясь муками и мольбами о пощаде. Они просили не убивать, говорили, про то, что их ждет семья. Как же сладко было лишать их жизни!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— …А затем Листион резким ударом отрубил дракону голову, и селение с жителями было спасено, — завершила рассказ Милина.
Элантира, положившая голову на колени матери, перевернулась и, глянув склонившейся над нею маме в глаза, спросил:
— Опять сказка про эльфов. А про демонов ничего нет?
— Ну, я выросла в эльфийских лесах, так что знаю только такие сказки.
— Ну вот, — надув щеки произнесла она и перевернулась обратно.
Пальчики мамы осторожно коснулись головы. Милина погладила дочь и, к удивлению Элантиры, это не вызвало какого-то отторжения.
Уже больше месяца она ходит сюда. Она сближалась с мамой постепенно, чтобы это выглядело естественно, и с каждым разом настроение Милины улучшалось. Она встречала дочь с радостной улыбкой и та отвечала ей тем же, внутренне дрожа от нетерпения увидеть, как же изменится лицо эльфийки, когда она всадит в ее грудь кинжал. Убийство эльфов было очень веселым, но в ее представлениях это никак не сравнится с тем, что будет, когда она таки убьет маму. Элантире каждый раз все труднее отгонять эти мысли и образы.
Милина же не замечала этих внутренних волнений дочери и рассказывала ей сказки, играла, шила кукол и разные игрушки. Элантира улыбалась, конечно, играла с этими самодельными тряпичными куклами, но мысленно ухмылялась. Все-таки дурацкие игры «в семью» куклами не шли ни в какое сравнение с убийствами и тренировками с кинжалом. Элантира считала последнее более интересным и захватывающим. Нет, она, конечно, не сказала, что игра куклами скучна или скучны истории про героев и принцесс, или любовные истории, но все это такие глупости. Пусть и приятные, да, но глупости. А вот реальные сражения, убийства и прочее — это по ней — это для настоящих демонов.
— Мама, расскажи еще историй, — попросила Элантира.
— Ну хорошо. История про славного Иришта. Иришт был слабым и неуклюжим мальчишкой, остальные дети всегда дразнили его. Но главной в его жизни проблемой было то, что он был влюблен в самую красивую девочку в деревне…
— Опять истории про любовь?
— Тебе не нравится?
Элантира задумалась. Не то чтобы ей не нравилось, но хотелось бы послушать про сражения. Впрочем, истории про любовь тоже интересные, так что она вздохнула и сказала:
— Нет. Продолжай.
— Хорошо. Так вот, был Иришт влюблен в самую красивую девушку в деревне. Они росли и Аста — так ее звали — все хорошела, а вокруг нее всегда увивались самые крутые парни в деревне. Иришт понимал, что и в подметки им не годится. Тогда на одном из праздников, когда молодежь собралась у костра, он во всеуслышание объявил: «Аста, я слаб и никчемен, но люблю тебя и докажу, что достоин тебя. Я стану легендарным воином и когда это сделаю, то вернусь, и ты выйдешь за меня!»
