Первую остановку руководители эксперимента сделали на глубине в сорок метров.
Лобанов с помощью компьютера, отзывающегося на ник Нептун, провёл ещё один контроль функционирования систем скафандра, доложил наверх:
– Всё в порядке, только жарковато.
– Не обращайте внимания, – успокоили его. – На глубине сто метров температура упадёт до нуля, система отопления рассчитана на эту ситуацию. Что-нибудь видите?
– Ничего, – лаконично ответил Лобанов.
Действительно, в свете фонарей лишь изредка вспыхивали бисеринки каких-то крошечных созданий, не то медуз, не то водорослей, но рыба в воде приполярных морей на таких глубинах, на широте в семьдесят градусов, практически не водилась.
Плотность воды по мере погружения увеличивалась, каждые десять метров добавляя к давлению на погружающееся тело около одной атмосферы, но скафандр, разработанный в конструкторском бюро предприятия «Севморгео» по заказу ГУГИ – Главного управления глубоководных исследований Министерства обороны, пока отлично справлялся с ростом давления и не мешал водолазу шевелить конечностями. Вес его в воде почти не ощущался.
На глубине в двести метров Лобанов снова завис.
– Навигатор, – напомнил Бурмаков.
Максим поднял левую руку, на локте которой крепился футляр ИКВ. Касание пальцем манипулятора оживило прибор. На его экране появились цифры: координаты местонахождения, мигающие звёздочки режимов. На земле прибор весил семь килограммов, но в воде он казался легче пушинки.
– Работает, – сообщил он.
– Сигнал пойман, – ответили ему. – Отцепляйте, мы его фиксируем.
Лобанов нажал копку с цифрой «1».
Булькнуло. Корпус прибора разрезала щель, из неё вылез воздушный пузырь, Лобанов отцепил скобу крепления, и навигатор поплыл вверх, мигая красным фотодиодом.
– Послал.
– Теперь он наша забота.
Снова началось погружение.
У Лобанова зачесался нос, он чихнул.
– Что такое?! – тотчас же отреагировал Бурмаков, прислушивающийся к звукам, испускаемым водолазом.
– Нос чешется… под шлемом нет какой-нибудь загогулины – почесать?
– К сожалению, не подумали, – сокрушённо проговорил руководитель экспедиции. – Учтём при доработке, терпите.
Тьма вокруг сгустилась окончательно, подчёркиваемая идущим снизу зеленоватым сиянием прожектора «Консула».
На глубине в полкилометра движение прекратилось.
– До складки на дне около полусотни метров, – предупредил Бурмаков. – Что-нибудь видите?
– Нет, только прожектор батискафа.
– Скальный подъём, ограничивающий впадину, представляет собой, скорее всего, край вулканического конуса, он где-то рядом. Мы поищем своими локаторами, а потом «Янтарь» отработает моторами пару сотен метров, не пугайтесь, когда начнёт сносить.
Речь шла о том, что водолаз был связан с кораблём пуповиной троса и оптоволоконным кабелем, и стоило судну тронуться с места, оно потянуло бы за собой и скафандр.
– Я понял.
Ждать пришлось четверть часа.
Становилось душно. Нижняя часть забрала шлема начала запотевать. Но жаловаться Лобанов не стал, опасаясь, что его начнут поднимать и задание он не выполнит.
Захотелось пить. И хотя под губой из шлема торчала соска, подающая воду, Максим пить не стал, опять-таки опасаясь, что следящий за его действиями компьютер пошлёт наверх предупреждающий сигнал.
Повело боком: двигатели «Янтаря» привели его в движение. Через несколько минут луч фонаря отразился от какой-то желтоватой туманной массы справа.
– Вижу дно! – встрепенулся Лобанов.
– Мы останавливаемся, вам придётся определить место установки самостоятельно.
– Пусть «Консул» высветит край кратера.
Через минуту свечение прожектора батиплава усилилось, туманная полоса перед водолазом стала ярче, приблизилась, распадаясь на цепь бугров и скруглённых илом валов.
– Ещё метров двадцать, – попросил Лобанов.
Его послушно перенесли к гребню кратера.
Зубчатые края кратерной скобы просматривались плохо, и Лобанов включил двигательную установку. Заурчали пропеллеры в кольцевых тубусах, толкая водолаза вперёд.
Испещрённый тенями склон кратера стал виден почти во всех деталях, и Лобанов подумал, что когда-то, тысячи лет назад, дно моря представляло собой часть суши. А где-то севернее прятался под водой и материк Гиперборея.
– Вижу ровную площадку.
– Ищите контейнер, мы его опустим.
Связи с батиплавом у Лобанова не было, и он не мог подсказать подводникам, чтобы они пошарили по дну лучом прожектора, но они сами догадались сделать это.
Луч света мазнул по фигуре водолаза, осветил толщу воды вокруг, и Лобанов заметил сверкнувший металлом корпуса контейнер «Слухача».
– Вижу! Его надо передвинуть метров на тридцать западнее.
– Сейчас переедем.
Водолаза плавно понесло в указанном направлении вместе с контейнером.
– Стоп! Опускайте.
Контейнер, поддерживаемый поблёскивающей в свете прожекторов струной троса, пошёл вниз, лёг на плоский выступ между двух каменных зубцов, подняв небольшую волну мути. Струна троса беззвучно пошла вверх, исчезла. На корпусе «Слухача» сверкнул огонёк.
– Нормально стоит, – с облегчением сообщил Лобанов.
– Выпускаем буй.
В крышке контейнера возникла дыра, из которой вылетел продолговатый красный язычок, развернулся четырьмя лепестками и поплыл вверх.
– Вижу буй.
– Отлично! Теперь мы уже сами. Благодарю за работу.
– Не за что, я лишь сопровождаю груз.
– Готовы к дальнейшему погружению? Вы уже второй час под водой, больше трёх часов находиться в костюме не рекомендуется.
– Поехали.
– Предупредите, если почувствуете себя нехорошо. Нам придётся вернуться к жёлобу с нужной глубиной.
– Без проблем.
Что-то неясное вдруг всплыло из темноты за скалами, спускающимися в бездну кратерного конуса.
– Подождите! – отреагировал Максим.
– Что случилось?! – всполошился Бурмаков.
– Я что-то вижу…
Движение в сторону замедлилось.
– Может, это батискаф?
Расплывчатая тень между зубцами скал сформировалась в странное треугольное тело, похожее очертаниями на гигантского ската, легко скользнула к установленному на скале контейнеру. У Лобанова ёкнуло сердце. Он узнал тень: точно такие же «скаты» охраняли Купол на дне озера Восток!
Голос сел.
– Вижу фагоцитолу…
– Кого?!
– Неопознанный подводный объект, – поправился Лобанов, – в форме морской манты.
– Не может быть! Манты на такой глубине и в северных водах не живут!
– Это не манта… я уже видел таких существ в Антарктиде. Это роботы для обслуживания Буфера, контроля среды и охраны Купола…
Наверху замолчали.
Лобанов прикусил язык, вдруг подумав, что Бурмаков может и не знать подробностей похода «Краба» в недра озера.
Скат скользнул к «Слухачу», грациозно обогнул его, словно принюхиваясь к незнакомому предмету, тронул тросик, уходящий к всплывшему бую.
– Чёрт! Он порвёт трос!
– «Консул» поднимается к вам, – сообщил наконец руководитель экспедиции. – Ничего не предпринимайте.
– Я и не могу ничего предпринять, из оружия у меня только тесак. Разве что пырнуть эту тварь?
– Ждите.
Из тёмных глубин котловины вырвался расплывчатый конус света, за ним поднялась округлая туша батиплава.
Скат перестал «обнюхивать» контейнер гидроакустического комплекса и тросик буя, взлетел над скалами, метнулся к водолазу, замер перед ним, шевеля синусоидами плавников. На Лобанова глянул ряд выпуклых «глазков» на головном выступе существа.
Он осторожно вытянул к нему манипуляторы.
Скат отодвинулся и в мгновение ока исчез, растворился в темноте.
– «Консул» ничего не видит, – объявил Бурмаков.
Лобанов выдохнул застрявший в лёгких воздух.
– Он уплыл…
– Вы точно его видели? – с недоверием спросил Бурмаков.
– Я даже успел его сфотографировать.
– Ага, это хорошо… но это точно манта? Вы не ошиблись?
– Я же говорю – это фагоцитола, робот обслуживания Купола в Антарктиде, мы не раз встречали таких в озере.
– Впервые слышу… ждём вас на борту.
– Нет уж, я ещё не до конца выполнил задание. Опускайте меня в кратер, на всю глубину, скафандр держит давление хорошо, мешает только запотевание шлема.
– С этим мы разберёмся. Но если вы не возражаете…
– Не возражаю, опускайте.
Через минуту скольжение в бездну возобновилось.
Туша «Консула» на сей раз находилась рядом, буквально в десятке метров, и это успокаивало.
Через полчаса Лобанов достиг дна.
Ничего особенного он не увидел. Компьютер деловито высвечивал на шлем данные о состоянии среды, системы скафандра вели себя в соответствии с функциональным назначением, Лобанов проверил маневренность костюма и его возможности брать образцы и закручивать гайки, дал сигнал к подъёму.
Скат-фагоцитола больше не показывался, хотя сомнений в том, что дно моря Лаптевых обжито роботами древних жителей затонувшего материка, у Лобанова не было.
