сиденье. – Я его организовала.
Я не жду, пока она уедет. Разворачиваюсь, возвращаюсь в дом и притворяюсь, что не заметила, как мама наблюдала за мной из окна.
Глава 5
Я окружена. В осаде. Меня безжалостно атакуют со всех сторон.
Вытекающая из «Хонды-Цивик» охлаждающая жидкость? Прямо надо мной.
Письмо об ипотеке от кредитного союза? В моем рюкзаке.
Сообщение от Сабрины с напоминанием оплатить роллер-дерби до пятницы и о ее разрушенной жизни, если я этого не сделаю? У меня в телефоне.
Суперзлодей Боб, беснующийся оттого, что я отказалась передать починку тормозов школьнику? Носится туда-сюда по гаражу.
Истон, бесперебойно засыпающая меня жалобами, будто я местный чиновник? Где-то рядом с «Цивиком».
Я успешно избегала ее целых три дня. Сегодня среда, и когда она появилась у меня на работе, то я не знала, где спрятаться. Ну, разве что под потоком охлаждающей жидкости.
– Ты ведешь себя странно, – в двадцатый раз говорит Истон. – Победила Сойера и сбежала? Отказалась от предложения играть в шахматы за деньги?
– Слушай, – начинаю я, но замолкаю. Отчасти потому, что протечка усилилась, отчасти потому, что устала объяснять.
Мне нужна стабильная, постоянная работа, где я смогу брать дополнительные смены, когда с деньгами станет туго. Мне нужно что-то здесь, в Патерсоне, на случай, если с мамой что-то произойдет и я понадоблюсь сестрам. Меньше всего я сейчас хочу возвращаться в шахматы.
Эти три причины я могу объяснить ограниченным числом способов.
– Ты уезжаешь в следующую среду, верно?
Истон игнорирует мой вопрос.
– Люди обсуждают твою игру. На сайте chessworld.com анализируют каждый ход. Там пишут слова типа «шедеврально», Мэл. Зак не перестает отправлять мне ссылки!
Я заделываю дыру в радиаторе и выкатываюсь из-под «Цивика», затем хватаюсь за кроп-топ Истон с логотипом Колорадского университета и вытираю им нос. Детский сад, конечно.
– Зак в итоге сыграл с Лалом?
– Теперь тебе интересно, как прошел турнир? – Истон закатывает глаза. – Нет. Думаю, это к лучшему, потому что все остальные партии он продул.
Я злорадно усмехаюсь, но она тычет в меня пальцем.
– Эй, по крайней мере, Зак не оставил меня без игрока, потому что психанул из-за того, что Нолан Сойер ему подмигнул.
Я чувствую себя оскорбленной:
– Во-первых, я сильно сомневаюсь, что Нолан Сойер когда-нибудь кому-нибудь подмигивал, подмигнет или в принципе знает значение слова «подмигивать». – Я встаю и вытираю ладони о заднюю часть комбинезона.
Серьезное, напряженное выражение лица Сойера – это совсем не то, о чем я позволяла себе задумываться. Хорошо, возможно, мне снилось, как он пристально смотрит на меня через внезапно загоревшуюся доску. Или как толкает часы в мою сторону, едва улыбаясь, и говорит: «Ты знала, что я секс-символ поколения Z?» Или как опрокидывает меня, словно короля при сдаче, а затем упрямо протягивает руку, чтобы помочь подняться. Ладно, возможно, за последнюю неделю мне снились три разных сна с участием Нолана Сойера. И что? Подайте на меня в суд. Пришлите полицию сновидений.
– Во-вторых, у меня была чрезвычайная ситуация.
– Забыла выключить мультиварку?
– Что-то типа того. Эй, я хотела бы проводить тебя в аэропорт…
Голос Боба в основном здании становится громче, и я хмурюсь.
– Подожди секундочку, – говорю и бегу на знакомый шум, чтобы проверить, что случилось.
Когда-то мой дядя был совладельцем этого гаража, и я работала здесь во время каникул. У меня всегда была хорошая интуиция, когда дело доходило до починки вещей. Я легко догадывалась, как разные части образуют большую систему, представляла, как они работают вместе, вычисляла, как изменения в одной части влияют на остальные. «Совсем как в шахматах», – говорил отец. Не знаю, насколько он был прав, но дяде Джеку нравилось, что я была поблизости. А затем поблизости не оказалось его самого: через неделю после того, как я окончила школу и начала работать на него полный день, он принял неудачное решение продать свою часть Бобу и переехать на северо-западное побережье Тихого океана, цитирую, «ради данженесского краба». В результате мне приходится довольствоваться компанией Боба.
Ну и счастливица.
Я нахожу его в обществе незнакомой женщины и двух механиков. Руки уперты в бока – все они выглядят разозленными.
Точнее сказать, взбешенными.
– …за замену масла, и мне сказали, это будет стоит в районе пятидесяти баксов, не двести…
– Это за промывку двигателя.
– Что такое «промывка двигателя»?
– То, что нужно вашему авто, дамочка. Возможно, вам забыли сообщить о необходимости промывки, когда вы оставили вашу машину. С кем вы разговаривали?
– Девчонка. Блондинка, немного выше меня…
– Это я регистрировала машину, – улыбаюсь клиентке и захожу внутрь, игнорируя, с какой ненавистью глазеет на меня Боб. – Какая-то проблема?
Она мрачнеет:
– Ты не сказала, что моей машине нужна продувка… или как ее там. Я не могу себе это позволить.
Я разглядываю автомобили в сервисе, пытаясь отыскать тот, что принадлежит ей.
– У вас «Джетта-Седан» 2019 года, правильно?
– Да.
– Промывка двигателя ей не понадобится, – я ободряюще улыбаюсь. Она выглядит взволнованной и даже в каком-то смысле обезумевшей из-за денег – узнаю себя в ней. – У машины пробег меньше пятидесяти тысяч миль.
– Так промывка двигателя была не нужна.
– Абсолютно точно. Уверена, это ошибка и… – Я прерываюсь, осознавая, что именно она сказала. Была. – Простите, я правильно понимаю, что промывку уже сделали?
Она поворачивается к Бобу, твердая как сталь.
– Я не буду платить за эту работу! Даже ваш собственный механик заявляет, что она была не нужна. И больше я к вам обращаться не намерена! Но хорошая попытка.
Меньше минуты уходит, чтобы разобраться с оплатой пятидесяти долларов. Напряжение в гараже можно пощупать руками, и я стою у прилавка, ощущая болезненную неловкость, пока «Джетта» выезжает через ворота. Затем поворачиваюсь к Бобу.
Какой сюрприз, он почти дымится.
– Мне жаль, – говорю я со смесью раскаяния и злорадства, при этом пытаясь обороняться. Работа с Бобом вызывает у меня сложные, разноплановые эмоции. – Я не знала, что промывку уже сделали, иначе бы не сказала ничего подобного. Она выглядела так, словно у нее нет денег на…
– Ты уволена, – говорит он, даже не смотря на меня и все еще возясь с транзакцией.
Не уверена, что правильно расслышала.
– Что?
– Ты уволена. Я заплачу тебе то, что должен, но не вздумай возвращаться.
Я моргаю:
– Что ты…
– Ты меня достала! – орет он, разворачиваясь, а затем идет в мою сторону. Я делаю два шага назад. Боб не то чтобы крупный или высокий, но он хам. – Ты вечно это делаешь.
Я трясу головой, поглядывая на других механиков и надеясь, что они вмешаются. Но остальные наблюдают за нами с каменными лицами, и я…
Я не могу потерять эту работу. Не могу. У меня в рюкзаке лежит письмо, а на мобильный пришло новое сообщение – вероятно, о том, что морские свинки впадают в депрессию, когда живут поодиночке.
– Слушайте, мне жаль. Я работаю здесь больше года, и мой дядя…
– Твоего дяди здесь нет, и ты мне поперек горла. Ладно сама не разводишь на бабки, но мешать мне это делать? Собирай манатки.
– Но это не моя работа! Моя работа – чинить машины, а не втюхивать людям услуги, которые им не нужны.
– Больше это не твоя работа.
– Она права, вы не можете уволить ее.
Я оборачиваюсь. За мной стоит Истон с лицом, на котором читается: «А сейчас я поправлю твою грамматику, дружок».
– Существуют нормативно-правовые акты, которые защищают сотрудников от несправедливого завершения трудового…
– Как хорошо, что мы с блондиночкой с самого начала не связаны никакими обязательствами.
На это Истон нечего возразить. Да и я понимаю, что Боб может делать со мной все что захочет, поэтому молчу.
– Забирай вещи и вали, – говорит он в последний раз.
Как всегда, груб и отвратителен. Ничего не поделаешь. Я совершенно, абсолютно бессильна, и мне приходится сжать кулаки, чтобы не наброситься на него и не расцарапать лицо. Я заставляю себя уйти, пока не разорвала его в клочья.
– Мэллори…
Я останавливаюсь, но не поворачиваюсь.
– Из того, что тебе
