Это он! Это он, гремит у меня в голове. Его образ, как видение возникает у меня в голове - окно, ночь, непривлекательное зловещее лицо.
Индеец подмигивает весело, вырывая из воспоминаний.
— Я Точо, это Аскук. Будем знакомы. Ты меня изрядно вымотала. Я мечтал влепить тебе эту пощечину последние сутки.
Оба индейца разразились мерзким хохотом.
Я снова верчусь в руках Аскука. Какое же тошнотворное имя!
— Пустите!
— Пусти ее. - приказывает убийца моего друга.
Аскук опускает меня на землю.
— Только без фокусов!- приказывает мне Точо.
Я резко киваю головой, как оловянный солдатик.
Его взгляд падает мне на грудь где в такт движением покачивается медальон.
— Так то лучше. Свяжи ей руки. - не отрывая взгляда от камня приказывает он.
— Нет -нет, я не хочу.- заламывая руки взмолилась я.
Но индеец уже даже не смотрит в мою сторону. Облегченно вздыхает и всматривается вдаль, пока Аскук достаёт веревку и связывает тугим узлом мне руки.
Взял под локоть и ведёт, как арестанта в след за Точо.
Мысли сменяются одна за другой будто узоры в калейдоскопе, но ни одна из них не связана с побегом. Перед глазами снова всплывает окровавленное тело Мэкхьи. Он погиб из-за меня.
Под натиском ненависти и злости я сама не ведаю, что бубню в слух:
—Мерзкие животные. Горите в аду. Я буду рада, если вороны склюют вам печень.
— А у тебя для внучки воровки слишком длинный язык,— угрожающее произносит Аскук снова доставая перочинный нож и как бы невзначай крутит у моего носа. Я с испугом попятилась от ножа, пропуская оскорбления мимо ушей,— А не укоротить ли нам его?
— Оставь ее. Вождю не понравится, если она станет немой, толку тогда от неё. - безразлично, но вполне убедительно говорит Точо.
Глава 14
Я стараюсь не подавать виду этим ничтожным людишкам, что до чертиков боюсь их.
Показал слабость, значит умер.
Нерешительно ищу остатки сил чтобы держать лицо, но мысли в очередной раз возвращаются к Мэкхьи.
Господи, как же я перед ним виновата!
Мне до тошноты стыдно и противно, что я могу принадлежать к роду злодеев, которые безжалостно лишают жизни.
«Ты зря недооцениваешь силу медальона»— многократным эхом проносится голос Мэхкьи.
Слёзы градом стекают по моим щекам.
«Он мёртв» слабо доходит до моего сознания. Раз я слышу его, значит он мёртв.
Последняя надежда гаснет быстрее падающей звёзды.
Оступаюсь, но Точо на лету перехватывает меня и ставит на землю. Я хлюпаю носом. Не очень то у меня получается быть сильной.
— Что вам от меня нужно? - надтреснувшим от обиды голосом спрашиваю я.
— Не строй из себя невинность,- издевательски парирует индеец.
Я с вызовом смотрю в его жесткие глаза. Он будто соткан из ненависти и злости.
— Ты в курсе, что бабка подложила тебе свинью,— кидает небрежно он.
— Следи за своим языком, животное,— летит от меня раньше, чем я осознаю, что могу получить очередную пощечину.
Он подходит ко мне вплотную.
Мы несколького мгновений стоим зло уставившись друг на друга. Индеец не отступает. Я тоже. Наоборот, осмелев я наступаю на него, сокращая дистанцию до минимальной так, что упираюсь ему в грудь.
Он бросает быстрый взгляд на тощего напарника, что идёт далеко впереди.
— Все этот проклятый медальон, - с ненавистью чеканит Точо.
— Медал..?
— Заткнись и топай,— хватает под руку и грубо тащит за собой.
Я в ужасном оцеплении, главным образом потому что на меня свалился огромный кусок пазла, но картинка так и не проясняется.
Индейцы весь дом вверх дном перевернули пытаясь найти именно медальон. Как же я не догадалась? Оставь я его в доме, возможно не была бы в таком положении.
— Возьмите его. Возьмите, он мне не нужен, только пустите меня- тяну шею вверх открывая и без того видный медальон, чтобы индейцы окончательно поняли о чем речь.
Мы уже нагнали Аскука и услышав мое щедрое предложение он плотоядно улыбнулся.
Тем не менее Точо и вида не подал, что заинтересован, наоборот безразличным тоном произнёс:
— Как я уже сказал, твою судьбу будет решать вождь.
Аскук на глазах сдувается.
Мозг снова отказывается работать, от волнения все картинки путаются.
Наша шествие в непонятном направлении длится мучительно долго. Единственное, что понимаю, что все дальше и дальше удаляюсь от резервации Мэкхьи.
Мы не останавливаемся пока все вокруг не затягивает густой туман. Темно, хоть глаз выколи. Луна и звезды, что столько ночей освещали мне путь обиженно скрылись за густыми тучами. Природа всем своим видом показывает, что больше заботы не видать.
Я и двое моих надзирателей уселись под деревом в ожидании лучших погодных условий.
Обхватив колени руками я вжимаюсь в дерево, бьюсь спиной, убаюкивая себя.
Чем больше времени я провожу в компании этих разбойников, тем страшнее мне становилась.
По дороге, у меня проскальзывала мысль сброситься вниз в обрыв. Но я старательно отметаю ее. Может быть позже....
— Не советую. Умирать будешь долго и мучительно. Возможно, останешься калекой, тут лететь метра четыре от силы, мы не так высоко,— предупреждает Точо.
— Но если все таки решишься, не забудь медальончик оставить- приторно добавляет Аскук.
— Непременно! - самым мерзким из всевозможных моих тонов бросаю я.
Они лишь смеются. Судя по всему, Точо был серьёзен когда предупреждал, что должен привести меня целой и невредимой.
Мне так хочется вырваться из этого моего слабого тела и превратиться в сильного хищного животного. Разорвать глотки этим дикарям, что позволяют похищать женщину средь бела дня.
Я лихорадочно сжимаю причину всех бед.
Пропади ты пропадом, медальон!
Внезапная дремота снова утягивала меня в бездну непонятных мне видений.
****
И вот я снова в скромном вигваме. Прекрасная индейская женщина, чье лицо я никак не могу разглядеть. Она одиноко сидит вполоборота и с любовью поглаживает выпирающий живот, тихо напевая индейскую колыбельную, что пела мне бабушка Мискодит.
Она о глупой пчелке, что заблудилась впервые вылетев из своего улья. Малышка мечется от растения к растению пытаясь найти своё самое красивое и ароматное растение. Но ее манит только один единственный Солнечный цветок.
«Не лети к нему, пчелка, он проклят. Борись, иначе ты сгоришь в его горделивых лучах. Он с виду красив, но внутри пропитан ядом.»—тихо напевает индианка.
Она поворачивает лицо, но в ее глазах застыли слёзы. Боль ударной волной отражается от неё и бьет мне в самое сердце. Так тоскливо и больно, что тоже хочется плакать. Она с мольбой смотрит на меня и шепчет:
« Нуанто па, Амо»
Глава 15
Я просыпаюсь от собственного крика. Сердце гулко бьется в горле. Жутковато. Неужели женщина во сне обращалась ко мне? Наказала «не делать». Но не делать что именно? Я ведь, ничего и не делаю толком.
Покорилась судьбе. Бреду, как каторжник куда прикажут.
Обращаю взор в сторону моих, надеюсь, временных спутников. Пересекаюсь взглядом с Точо, он вальяжно зажимает в зубах сигарету и кидает мне маленький свёрток.
— Поешь, — советует, — Не хватало чтобы в обморок грохнулась.
Я борюсь с желанием развернуть то, что приземлилось у моих ног. Есть хочу зверски— желудок уже давно свернулся в трубочку.
И все же, отрицательно качаю головой.
Он безразлично пожимает плечами:
— Голодный пообедает и с волком.
Поднимает свёрток, разворачивает и демонстративно отправляет добрый кусок вяленого мяса в рот, естественно не сводя с меня хитрых глаз, мол «сама виновата, я предлагал».
И все же я пытаюсь сохранять спокойствие.
Внезапно мое внимание привлекает Аскук. Он тихо посапывает облокотившими на валун. В руках у него что-то похожее на блестящий загнутый канат болотного цвета. На моих глазах канат зашевелился и зашипел открыв пасть обнажая клыки. Змея!
