Главным виновником трагедии Мордехая у Зайчика-цзы оказывается “тлетворное влияние Запада”, чуждого его конфуцианской этике, и проводника этого влияния – Магды, натуры цельной и чистой, но воспитанной в условиях варварской западной цивилизации, и потому начисто лишенной даже обиходного человеческого такта – что в общении с лучшей подругой Соней, что в разрешении межнационального спора “фузянов” и “саахов”.
Ведь сам Мордехай – чистая душа, уподобляющая всех себе: “если этого (национализма) нет во мне – стало быть, может не быть и в других. А тем, в ком это есть, да только они не отдают себе в том отчета – просто надо помочь, надо открыть им глаза на себя… Уберечь их от самих себя, оградить их от самих себя!.. Ютайская душа не рождается с ненавистью к неютаям, ютайская вера не обязательно чревата презрением к верам иным… Это лишь проявляющиеся то в одном, то в другом человеке следствия чего-то общего, осевого, сердцевинного…”.
А эту чистую душу топчут грязными сапогами варварские нацистские газеты, отчего “порой Мордехаю, к его собственному ужасу, казалось, что в пожелтевших злобных карикатурах есть доля истины…”.
Разумеется, есть, потому что пропаганда никогда не бывает исключительно ложной, чтобы быть действенной. На явную ложь никто не отреагирует, а когда увидит или услышит нечто, с чем сталкивался в жизни, подумает про себя: “А ведь и, правда!”. Тут-то электорат и попался. А доля истины всегда есть в любой антинациональной пропаганде потому, что любой национализм отвратителен, ибо разобщает людей, единых в Сущем, даже именем этого Сущего разобщает. Отвратителен тем, что, по сути, является проявлением инстинкта самосохранения стаи, восставшим против инстинкта самосохранения вида. Впрочем, истина еще страшней: через инстинкт самосохранения стаи реализуются биосферные механизмы регуляции численности популяции в экологической нише. Потому на отчаянные вопли Мордехая: “Ну, не может же во всех его единородцах гнездиться надменный червь! Не в генах же он сидит…”, со скрипом духовным можно ответить: именно в генах – для осуществления видовых регуляционных механизмов. А во всех единородцах ему проявляться и не надо: достаточно одного-двух “бесноватых”, чтобы пробудить спящий механизм на уровне подсознания. И это характерно для всех “стай”. Конфликт “фузянов” и “саахов” в романе это продемонстрировал, хотя “крайними” оказались на этот раз невинные ютаи.
И что показательно: механизм сей запускается даже не с “полоборота”, а мгновенно: достаточно было Магде вдруг осознать рациональную суть молитвы Сони (ничего рационального для молящейся Сони там не было) – и она закусила удила своей национальной гордыни; достаточно было “простому человеку” Зие Гамсахуеву услышать “жалистную” ютайскую песню, чтобы в миг стать антиютаем:
“Всем прочим – всегда антиподом,
Не чтя ни крестов, ни коров -
Ты избран Священным народом,
Израиль, во веки веков…”
(Да, так в Книге и записано… Вопрос – кем?.. Ах, да – Моисеем… Свидетелей, однако, у него не было…)
“Небесною Истиной правы,
Отвергнуты мы на земле!
И скорбные, горькие травы
Навечно на нашем столе…”
(Но Зия-то видел, что не от стога “горьких травинок ломится ютайский стол, а от яств, на которые ему никогда не заработать, что “отвергнутыми” называли себя те, кто “знакомы по газетам и теленовостям любому”…
“Не медли! Пока не погиб ты -
Единого бога зови!
Египты, Египты, Египты
На наших костях, на крови…”
Если не вдаваться в глубины народознатства (а вдаваться обязательно надо!), то можно понять “окаменевшего от бешенства работягу”, у которого “сами собой сжались его кулаки”. Люди, живущие несоизмеримо лучше него, с искренней слезой в голосе жалуются на свою тяжкую долю, при том высказывая полное презрение к святыням прочих народов, среди которых живут!.. Как так можно, недоумевает “простой” человек?! “ПОЧЕМУ ВЫ ВСЕ ВРЕМЯ ЖАЛУЕТЕСЬ”? – восклицает он в сердцах.
Ну, не понимает гордый горец, что “карта слезу любит”, а ютаи в этом мире – игроки, занятые Большой Исторической Игрой”! Не дворовым “очком” (он же, кажется, “Блэк Джек”), не “дураком” (хотя, если подставляются, любят в дураках оставить в воспитательных целях), а интеллектуальным преферансом или бриджем. И это на протяжении тысячелетий. Тут уж законы и ритуалы карточной игры впитываются в кровь и становятся рефлексами. “Посмотри в карты соперника, в свои всегда успеешь”, например. Оттого велики их достижения в области экономики, финансов, юриспруденции – все это разновидности Большой Игры.
Зия же, в полном соответствии с национальным характером своего народа, считает, что недостойно мужчины хныкать, он должен мужественно и самостоятельно преодолевать свои трудности, а не бить на жалость. Он брата своего от этого кулаками отучал, и ютаев отучит.
Тут интересно обратить внимание на то, как классовые антагонизмы легко преобразуются в национальные. Если б ютаи жили беднее Зии, он, может быть, даже прослезился бы над их песней, последние деньги из кармана бы достал… Но когда “хозяева жизни” жалуются, как тут кулакам не сжаться в гневе классовом?! И попытка друга-народознатца объяснить Зие его ошибку уже не доходит до “кипящего возмущенного разума” – он ступил на тропу войны. Если вы жалуетесь, что у нас тут Египет, где вас нещадно угнетают, то и скатертью дорожка, никто вас тут не держит, а еще и коленкой под зад поможем… Только не рассчитывайте увести с собой наше злато-серебро, как вы это сделали в Египте, мы тоже исторические уроки на ус мотаем… А еще когда и великий человек, сам ютай, Мордехай Ванюшин разоблачает грехи ютайства, как тут “простому” человеку не встать под знамена?! Про всеобщее покаяние, проповедуемое Мордехаем, он и не слышал, а подлую сущность ютайства прочувствовал до глубины души.
И это демонстрирует еще одну ошибку Ванюшина. Начинать с себя благородно, но неправильно: если уж каяться, то всем одновременно, как он и задумывал с самого начала, чтобы уж каждому грешнику было неповадно на чужие грехи пальцем показывать, когда у самого “бревно в глазу”. А когда клеймят кого-то одного, то подклеймители всегда найдутся… Только они будут кричать свое, например: “Захватчики! Оккупанты!”. Как закричал Зия в роковой день теплисского погрома.
Интересно, что в моей антиутопии до того, как ютаи обрели собственное государство, никто не кричал им такого, а по всей территории СССР это кричали русским. В том же Теплисе. И уезжали спешно не ютаи, а русские, а ежели оставались, не имея возможности уехать, то становились ютаями, то есть “диаспорным народом” со всеми вытекающими последствиями… Это еще одно подтверждение модельности “ютайского вопроса” в романе.
Не понимал Мордехай сущности национального чувства, принявшись с ним бороться. Нация формируется, когда какая-то группа людей, обычно одного рода, но не обязательно, начинает выделяться из остальной человеческой массы. Для того, чтобы выделяться, им психологически необходимо ощущать свое превосходство над прочими, а не испытывать самоуничижение. Превосходство не в мерзости своей, а в благородстве, богоизбранности, культуре, силе, хитрости, умении взять верх над соперниками. Примерно то же происходит при формировании каст и классов, но в последнем случае важную роль играют аспекты экономического и социального положения. А нации имеют то преимущество, что ощущать себя лучшим, что необходимо для самоуважения, можно всего лишь от чувства принадлежности к нации, которая лучше всех. От принадлежности к стае. И при этом обеспечивается ощущение защищенности: свои не позволят обидеть тебя чужакам. А Ванюшин вздумал бороться с “национальной спесью”, не ощущая ее в себе. Ну, зачем гению национальная спесь?! Он и так лучший. А вот Зие это необходимо. Его спесь уже переросла в ненависть. А ненависть всегда приводит к деградации личности.
Однако при всей важности “национального вопроса” в романе, он – лишь частное проявление более общей проблемы одержимости идеалами и идеями, которые овладевают и массами, и отдельными личностями, корежа их до неузнаваемости.
Вот тот же Зия признается: “Ах, как хотелось бы просто жить-поживать и добра наживать! Заботиться о семье, выполнять в меру сил и разумения свой нелегкий и почетный долг… Как это было бы славно и сладко!.. Но властная, необоримая, благородная потребность существовать не понапрасну и делать мир лучше – потребность, вычитанная, быть может, в раннем детстве из хороших книг (как говорил Скалозуб: – От книг все зло!), а может, прежде того впитанная с молоком матери, – порою требовала выбирать. Выбирать, во-первых, что это такое – лучше? Для кого лучше? Когда лучше? А во-вторых, – на что ты согласен пойти ради этого “лучше”, чем поступиться, кем пожертвовать, когда это потребуется. Собой? Присягой? Семьей? Страной?”. Этим выбором мучаются практически все ордусяне, вскормленные идеологизированным и идеализированным “материнским молоком” своей цивилизации. А “растленный запад” в лице Шнобельштемпеля (ах, водевиль, водевиль…) сует свой сопливый шнобель в эти духовные раны и, по мере возможности, растлевает их, блюдя свой экономический и политический интерес, который всегда в том, чтобы максимально ослабить конкурента и увеличить свою выгоду. Кстати, к тому же стремится абсолютно любая нация, отстаивая свои “национальные интересы”. Будь то китайцы, ютаи, немцы или, особенно нагло в настоящее время, американцы.
