Если выгорит с планами по экологически чистым продуктам, я смогу отказаться от обновления автомобилей, а эти несколько десятков заслуженных вассалов разгонять незачем. Я, по правде говоря, человек очень сентиментальный, по здравом рассуждении эту фирму давно надо было прикрыть, равно как и автокомплектующее и ремонтное предприятия, потому что ежегодно от них убытки на двести тысяч юаней. Убытки небольшие, и это не основание для решения по закрытию. Гораздо более существенно, конечно, то, что несколько десятков сотрудников проработали на меня много лет, и если не самый крайний случай, я не смогу вот так взять и выкинуть их на улицу.
Проект по экологически чистым продуктам я уже хорошо обдумал. Головное предприятие еще может получить пятьсот тысяч от ювелирной компании, это без вопросов, от увеселительного клуба «Лаобин-чэн», в зависимости от того, как пойдут дела за неделю, выручка должна составить не менее трехсот тысяч в месяц. Еще с туристического центра «Боши» наскребем тысяч двести. Миллион собрать можно, а вот где взять остальные девять – надо думать. Вот вложи этот тайванец сорок с лишним миллионов тайваньских долларов, было бы достаточно, но по зубам ли ему такая сумма, неизвестно. Нужно лишь придумать, как изыскать эти десять миллионов юаней, тогда и от властей можно получить десять миллионов, и кредит от Всемирного банка. Если все сложится, этот центр станет настоящим денежным деревом.
Задумавшаяся Ду Цзюаньхун чуть нажала педаль тормоза, шедшая сзади машина резко затормозила, взвизгнув колесами по асфальту, круто повернула и прижалась к нашему «мерседесу».
– Совсем сбрендила! – донеслось из нее.
Ругательство предназначалось Ду Цзюаньхун. Машина шла по высокоскоростной транспортной развязке, впереди ни людей, ни машин – чего тормозить? Неудивительно, что водитель шедшей позади машины выругался.
Лицо Ду Цзюаньхун даже не дрогнуло, хотя в душе она наверняка сдерживалась. Она решительно заглушила двигатель, и машина встала. Позади загудели клаксоны, слышался визг колес. Водители каждой проезжавшей мимо машины крыли ее почем зря, мол, совсем с ума спятила? Но, повернув голову и заметив миловидную Ду Цзюаньхун, они тут же проглатывали свою грязную брань. Весна, окна автомобилей открыты и не мешают разглядеть ее прелестный профиль.
– Что с тобой, малышка Ду? – спросил я.
Хотел сказать, что-нибудь нежное, но не получилось. Хотел пошутить, но понял: она переживает из-за того, что я разошелся и унизил ее в присутствии Хэ Жэньцзи. Она знала, что настроение у меня неплохое, но в такие моменты, ей нравилось капризничать, как младшей сестренке. Но ведь не маленькая уже, тридцать пять в этом году, хотя статью так же грациозна и обворожительна, как юная девушка, на лице – окрашенная румянцем бледность, ухаживает за собой неплохо, ей даже дают не больше тридцати.
Появившийся у окна полицейский козырнул:
– Предъявите ваши документы, товарищ.
Ду Цзюаньхун надменно повернула голову:
– Документы я оставила дома у командира вашего отряда Дун Фанчи. Если нужно, могу позвонить и попросить его привезти.
Маленький полицейский ничуть не купился на это и продолжал настаивать на своем. Ду Цзюаньхун не обращала на него внимания. Полицейский доложил по рации коллеге о серьезном нарушении правил на развязке в районе А, попросил прислать тягач, чтобы отбуксировать машину нарушителя, а потом стал выписывать квитанцию о штрафе:
– Товарищ, в соответствии со статьей двадцать первой правил дорожного движения, вы совершили серьезное нарушение, которое влечет за собой изъятие удостоверения на полгода. Прошу предъявить водительское удостоверение и документы на машину. Если вы не можете их предъявить, машину мы эвакуируем, а вас просим в течение трех дней явиться в четвертый отряд для разбирательства.
На самом деле права у Ду Цзюаньхун были с собой. Можно, конечно, отдать их полицейскому и уехать, а завтра получить из рук командира отряда, и все на этом, но кому нужны все эти хлопоты? И сегодня ей, похоже, хотелось, чтобы машину эвакуировали, будто другой исход ее не устраивал.
Через некоторое время прибыл тягач, и полицейский предложил выйти из машины.
– Как мы пойдем по этой развязке? – возразила Ду Цзюань-хун. – Везите уже вместе с нами! – Полицейский и впрямь дал команду эвакуатору. Тот заехал перед нами, сзади у него выдвинулись два больших прорезиненных захвата. Он ухватил ими наш «мерседес» за передние колеса, включил электролебедку и поднял переднюю часть машины сантиметров на двадцать. Потом завелся и потащил.
Залившаяся краской Ду Цзюаньхун покосилась на меня, будто осрамилась в моем присутствии. Лицо обращено ко мне, а глаза скошены в сторону, за окно. Это меня позабавило: всегда черные, сверкающие и круглые, такие милые, они в таком положении виднелись лишь наполовину, и казалось, что белок в два раза больше, чем обычно. На нем смутно проступала розоватая сеточка крошечных кровеносных сосудов. Сколько же тайны за этими красивыми черными глазами! Если бы не бешеная злость, если бы она могла смотреть мужчине в лицо, а не коситься в его сторону, этот косой взгляд, в котором больше белого, чем черного[16], обнаружил бы скрытые за этими прекрасными глазами недостатки, хотя эти недостатки есть у каждого. Они есть у всех, а возможно, никакие это не недостатки, но раскрывать их перед мужчиной, который нравится, не следует; как бы ты ни была взбешена, за этим нужно следить. Я впервые видел так близко ее «больше белого, чем черного», и то, что мне открылось, навело на мысль, что при подобных обстоятельствах такие прелестные глаза не такие уж и красивые. Позволить, чтобы подобная утрата контроля над собой затянулась, она, конечно, не могла, и к тому времени, когда в поблескивающих черных глазах постепенно становилось больше черного, чем белого, она уже смотрела на меня. Лицо поэтому уже собранное, и я впитывал свет этих говорящих глаз, заставивших воспринять несравненную красоту. Одарив меня взглядом, она заговорила:
– Во как сегодня: документы не отдала, штрафную квитанцию не получила, да еще предложила их командиру отряда встретить нас лично.
Я понимал, что все это ей по силам, с этим великим командиром они когда-то вместе служили.
– Будет тебе, малышка Ду. Показывая, какая ты крутая перед каким-то рядовым полицейским, ты сама опускаешься! Так что сегодня нужно, во-первых, предоставить документы, во-вторых, получить штрафную квитанцию, и, в-третьих, не ошарашивать своего однополчанина.
– Ну уж нет! – Ресницы затрепетали, черные глаза засверкали влажным блеском.
– Когда же ты повзрослеешь? Неужели и такому учить надо? Если не хочешь, что бы твой командир отряда и дальше оставался на этой должности, можешь пойти выше – чтобы тебя встречал командир дивизиона Лао Фан, или тебе и этого недостаточно, чтобы пустить пыль в глаза? Сила человека не в том, чтобы выделываться перед рядовыми.
И, видя, что она еще не остыла, добавил:
– Сделай как тебе говорят, полицейский тоже на службе, это ведь сущая ерунда, а мы вот беззастенчиво, нагло попираем закон. Так ли поступают люди с положением? Вот скажи, какая служба в дорожной полиции самая утомительная?
– Дежурство в будке на перекрестке.
– Хорошо, и вот через некоторое время возьмет твой приятель командир отряда и скажет этому рядовому полицейскому, что службу он несет отлично, что принято решение подзакалить его, поставить регулировщиком, чтобы понюхал пару месяцев автомобильные выхлопы, потравился! Ну что, умерила пыл? В каждом деле ситуацию нужно оценивать по справедливости.
5
Перекусили с Ду Цзюаньхун в ресторане Цилисян[17]. Позвонил жене, трубку снял сын.
– А мама твоя где? – спрашиваю.
– Мама пошла во дворец пионеров учить танцам.
Вот оно что, сегодня конец недели, возвращаться домой нет смысла, а если ехать к Наньлань, то не хочется, чтобы Ду Цзюаньхун об этом знала. Похоже, сегодня малышка Ду так просто расстаться со мной не сможет, ну и хорошо, вот и пойдем-ка с ней в кафе. Как раз то, что надо, давненько не случалось поболтать о делах компании.
Я сообщил, что думаю назначить У Саньляна генеральным директором «Лаобинчэна» вместо Хэ Жэньцзи. Она сказала, что, вообще-то, Хэ Жэньцзи – самая подходящая кандидатура. Я сразу понял, почему она придерживается такого мнения. В головной компании, кроме нее, я и сам больше всего ценю Хэ Жэньцзи, даже отдаю ему некоторое предпочтение. По сути дела, она ведает внутренними делами, а он – внешними. Если Хэ Жэньцзи станет гендиректором «Лаобинчэна», она сможет сменить его на посту заместителя генерального директора головной компании. Ее не устраивает то, что она всего лишь заведует канцелярией и занимается этим уже очень долго. Но до сего времени сама она не заговаривала о том, чтобы стать заместителем гендиректора. Заикнись она об этом, я мог бы назначить ее на этот пост, но пока ей еще не по силам справиться с этой работой самостоятельно, так мне казалось. Называться заместителем гендиректора и продолжать заниматься канцелярией, как и сейчас, – это ее тоже не устраивает. Она понимает, что заговаривать о том, чтобы стать заместителем гендиректора номинально, лучше не стоит, она верит в свои возможности. Понимает она и то, что это означает фактическую власть в двух филиалах компании. А передать ей эту власть я пока не могу. Не могу, так как она может заявить, что станет заместителем гендиректора управляющей компании с владением половины ее активов. Я долго и не заговаривал о том, чтобы ей стать заместителем гендиректора, потому что хотел вынудить ее связать это с моими чувствами к ее старшему брату. Но она, похоже, соображает, и до сего времени не упоминала имени брата, чтобы получить от меня власть, из-за чего я пребывал в смятении, не зная, что она выложит как последний козырь. Честно говоря, даже если она выступит с неоправданной просьбой передать ей компанию полностью, я пойду и на это. Ее брат пожертвовал собой, чтобы защитить меня, и каждый миг, когда я развлекаюсь с красивой женщиной, наслаждаюсь вкусной едой, провожу свои дни в самом замечательном месте на земле, я всегда помню о ее старшем брате. Будь он жив, не знаю, сколько замечательных дел мы, братья, могли бы сотворить вместе. Это такая огромная досада, об этом душа и болит.
