Теперь я представила благодарные улыбки на лицах близких, если бы я вернула им все деньги, и они любят и поверили в меня; я могла бы отправить своих родителей в путешествие, чтобы встретиться с Далай-ламой и дать какие-то деньги на тибетские детские дома; я смогла бы вложить в бизнес Кейт, и произвести партию ее потрясающего нижнего белья. Я могла бы учредить стипендию в Стэнфорде для всех остальных девушек, похожих на меня, имеющих мозги и полные решимости, но у которых нет денег, и поэтому весь мир готов сказать им, что они не годятся учиться в этом университете.
И в постели, по крайней мере на несколько месяцев, будет Грант Девлин, Грант Девлин с его сильными мускулистыми руками, фирменными стройными ногами и задницей, за которую так и хочется ухватиться, когда он погружается глубоко внутрь меня, с голосом, дрожащим от страсти, и приглушенным, когда он накрывает мои губы, глазами, горящими вожделением, когда он дотрагивается до моей голой груди, прижимая свое бедро к моему, проходясь своей щетиной по моей мягкой коже, отправляя меня в экстаз…
— Ну? Может этого недостаточно? Ты, возможно, захочешь поторговаться до миллиона.
Его голос вернул меня к реальности, и я также четко поняла, что никогда не смогу позволить себе взять плату у Гранта. Ведь, если я приму эти деньги, то откажусь от своей гордости, а это была единственная вещь, которую я никогда не могла себе позволить.
— Нет, — сказала я. — Это несколько непорядочно. Я предпочла бы иметь правила, чем наличные, если ты будешь придерживаться их.
— Слышал, что правила для того и существуют, чтобы их нарушать, — сказал Грант со злой ухмылкой, и у меня тут же в голове появилась новая картинка — только теперь я была привязана к кровати, и надо мной возвышался Грант с этой же злой ухмылкой, и его руки проводили линию вниз от моей груди к самому низу моих расставленных бедер и…
— Не эти правила, — пропищала я, потому что внезапно горло стало очень сухим.
Грант использовал другой свой Красный Уровень Защиты — надув губки.
— О, очень хорошо. Не могла бы ты конкретизировать, в чем заключаются эти правила?
Мне понадобилась секунда, чтобы еще раз посмотреть на артистично переплетенные ветки сосны и извилистые тропинки парка, напряженно думая. Правила были разумными, но жесткими. Никаких лазеек для Гранта «Надутые Губки» Девлина, или для моего собственного идиотского сердца.
— У нас есть месяц долгой помолвки. Порция действительно все планирует для свадьбы, и я собираюсь держаться подальше от нее и ее пристального смертельного взгляда. Как только Дженнингс подпишет документы, у нас произойдет мирное расставание, наверное, для папарацци это будет достаточно скучно, они будут рыдать от отчаяния.
— Ну, все это звучит очень…
— Я еще не закончила, — сказала я, потому что мое сердце усиленно колотилось. Что, если он не согласится? — И последняя часть не обсуждается. Мы расскажем моим родителям.
На лице Гранта отражается недоумение.
— Но зачем...? — И вдруг поняв, у него появляется мягкая улыбка, словно чудо. — Ты хочешь быть честной с ними.
— Они сохранят все в тайне, — пообещала я ему. — Но я не могу врать им. Я не могу сначала сделать их счастливыми, а потом причинить им боль. Они слишком упорно и много трудились для меня…
— Лейси! — Грант поднял руку, все еще улыбаясь. — Я не против только удивлен. Мне не следовало бы соглашаться, хотя, это так похоже на тебя. — Он обнял меня за плечи. — Хорошенькая девушка с головой на плечах и настоящими чувствами к семье. Как тебе удается удерживать меня в равновесии?
Я откинула голову на его плечо, расслабляясь.
— Так ты согласен с условиями?
— Они достаточно простые.
Как будто что-то могло быть простым с Грантом.
— Спасибо, — сказала я, обернул руку вокруг его талии, исключительно, чтобы помочь ему удержать равновесие, пока мы возобновили нашу прогулку, представляя идеальную картину счастливой пары, если вдруг пресса притаилась где-нибудь в кустах. Стараясь не чувствовать пульсацию мышц под своей рукой, и делая вид, что все это реально.
— Я хотел бы дать тебе все, что хочешь, — сказал он, не глядя на меня, а смотря на силуэт красно-зеленой с золотом пагоды, ее линии и изгибы единственное что возвышалось над деревьями на фоне голубого неба, было такое ощущение словно мы покинули Сан-Франциско и очутились в нашем собственном мире.
Я знала, что я хотела. Конечно, знала. Я мечтала об этом еще с детства. Колледж, карьера, и мужчину, который любил бы меня (не этого мужчину, этот однозначно, высокомерный осел). Но именно этот мужчина мог бы помочь мне получить остальные из этих вещей. Если бы все было так просто и легко, то…
Если бы я только могла не испытывать желания к Гранту. Если бы я только могла отделаться от желания, чтобы эти сильные руки обвивались вокруг меня, мягкие губы были на моих губах. Если бы я только могла отделаться от желания видеть, как его голубые глаза вдруг из штормовых превращаются в нежные, наполненные восторгом, потому что я смогла удивить его, этот взгляд — я почти убедила себя, что он любит меня, не потому что я разгребаю его проблемы.
Я страдала, потому что очень сильно хотела обратиться к нему, прямо здесь, и рассказать о своих чувствах…
Но иногда хочется вещь, которую вы не можете себе позволить.
4.
Кейт помахала мне рукой через весь кафетерий, и я взяла свой поднос и присоединилась к ней. Я не могла быть еще более счастлива, видя ее лицо после утренней «Сумеречной зоны», в которую я попала.
Как только я ступила на отполированный мраморный пол «Devlin Media Corp» меня преследовал шепот за спиной. Разговоры прекратились моментально, как только я вошла в помещение, хотя не так быстро, и я сумела уловить обрывки фраз:
«Она, очевидно, просто решила воспользоваться его деньгами…»
«…люди с большим опытом, все, что я говорю...»
«С таким лицом, не может быть ничего, но…»
«…не дорога в ад, мистер Девлин когда-нибудь разрулит…»
«Вы думаете она на самом деле знает, что она…»
«…думаешь, она помнит, что как-то раз я назвала ее сукой?»
Плюс, все, с кем я работала либо подлизывались ко мне, либо шарахались от меня, словно я была заражена бубонной чумой. Но это уже было в прошлом. Ну, примерно двадцать минут, как в прошлом, но все же! На моем подносе лежала пицца, а в моем сердце было милосердие, и напротив меня сидела Кейт, поглощая свой ланч и с сияющей улыбкой глядя на меня, будто ничего не изменилось.
