Не поднимаясь на мостик, я пешком преодолел около километра переходов до пускового отсека, по пути попросив капитана перенаправить поток данных с внешних сенсоров корабля на дисплей моего визора. «Горнило», похожее на зазубренный обломок тусклого металла, возникло прямо перед левым глазом, постепенно увеличиваясь на фоне звездной бездны. Вокруг корабля все ещё мерцали остаточные следы обреченной на провал попытки избежать гибели — экстренного перехода в реальный космос. Отчаянная надежда экипажа на спасение, которая не имела под собой оснований. «Горнило» было приговорено, всё, что ему оставалось — послужить ареной для моей последней битвы. Разлом, словно раковая опухоль, рос в кишках корабля, жадно вгрызаясь в наш мир и раздуваясь с каждой минутой.
Не знаю, почему он возник. Может, навигатор выбрал показавшийся ему коротким и чистым путь сквозь варп, не обратив внимания на тихий стеклянный звон, с которым вибрировало поле Геллера. Может, двум матросам на нижней палубе привиделся один и тот же кошмар, встретивший их и после пробуждения. Может, чей-то грандиозный разум аккуратно разложил тысячи случайностей по десяткам столетий, тщательно подгоняя их друг к другу, словно шестеренки вселенских часов. Бессчетные события могли породить разлом, и ни одно из них не имело для меня совершенно никакого значения.
В пусковой каморе меня ждала абордажная торпеда, похожая на вскрытую пулю. Палуба дрожала под ногами, пока «Спокойствие клинка» работало тормозными двигателями, останавливаясь относительно «Горнила». Наконец, два корабля словно замерли в пространстве на расстоянии трех тысяч километров друг от друга, и я забрался в тесную колыбель торпеды. Щелкнули магнитные замки, фиксируя мой доспех внутри, и автоматика закрыла входной люк. В опустившейся темноте я отключил поток данных с мостика и ненадолго дал волю мыслям. Именно тогда пришло единственное сожаление — перед последним боем мне хотелось бы попрощаться с братьями.
Варп-разлом на борту «Горнила» — определить время невозможно / non sequitur (утрачена последовательность)
Вокруг царит безмолвие, нарушаемое лишь шорохом снега, гонимого ветром по лесу. Остановившись, я медленно осматриваюсь и отмечаю, что деревья вновь сдвинулись и вход в пещеру — разлом — пропал из виду. Снег, оседающий на все ещё горячей броне, немедленно испаряется облаками пара, и тишина окружает меня, словно замерший прилив, собирающийся унести неосторожного пловца в море. Деревья, потрескивая на ветру своими черными стволами, понемногу приближаются, заставляя удобнее перехватить алебарду. Усиливается вьюга, наметая у ног небольшие сугробы плотного снега.
Резкий треск пронзает сгустившуюся тишину. Я разворачиваюсь, отыскивая источник звука, и слышу новый треск, напоминающий хруст сломанной кости. Теперь я успеваю заметить, откуда он донесся — один из стволов разрывается изнутри, и нечто выбирается из погубленного дерева. Струпья черной коры покрывают спину демона, но руки и туловище кажутся мягкими и бледными, как у утопленника. Какой-то желтоватый сок вытекает из ран и язв на его коже, сползая по телу липкими полосками. Полностью выбравшись из ствола, он отходит в сторону, гулко сотрясая землю, а на дереве остается глубокая рана, повторяющая форму новорожденного чудовища. Голова демона, плоский клин, прорезанный широкими щелями рта и ноздрей, с мертвенно-белыми катарактами глаз, низко сидит на плечах. Враг выпрямляется, и я вижу, что он вдвое выше меня.
Чудовище бросается в атаку, изменяя плоские ладони в нечто угрожающее, но я, сделав шаг назад, описываю алебардой резкий полукруг и перерубаю его руки выше запястий. Демон чуть отступает, поливая снег желтой кровью из обрубков, но тут же, издав ожесточенный рев, извергает в меня струю густой жижи из распахнутого рта. Доспех немедленно подает сигналы тревоги, сообщая, что неопознанная кислота проедает дорогу сквозь трещины в пластинах брони и соединения между ними. Личинки и черви вгрызаются в размягченный металл, а охраняющие руны, вытравленные на каждой пластине доспеха, пылают, отводя колдовство варпа. На миг я теряю сосредоточенность, и демон наносит удар своими вновь отросшими руками. Пальцы, похожие на клинки, врезаются мне в живот и подбрасывают высоко в воздух. Сообщения о повреждениях звучат в ушах, но нет времени прислушиваться — враг снова бьет меня, не давая упасть. Я отлетаю от него и врезаюсь в землю мешком костей и погнутой брони.
Встать на ноги удается, хоть и с трудом, и снег подо мной быстро окрашивается алым. Демон медленно приближается, упиваясь близкой победой, не обращая внимания на мокнущие ожоги в тех местах, где его плоть коснулась освященного доспеха. Он хрюкает, облизывается длинным черным языком, и, открыв жабий рот, довольно щерит ряды крючковатых клыков. Я опускаюсь на одно колено, чувствуя, как каждое движение отзывается болью в груди. Алебарда трясется, принимая на себя мой вес, я кажусь слабым, полностью обессилевшим. Это не совсем так.
Издав торжествующий вой, демон несется ко мне. Я жду до последнего, прежде чем направить острие алебарды прямо в разинутую пасть, и тварь сама насаживает себя на клинок с такой силой, что он пробивает череп насквозь. Массивное тело демона врезается в меня, его руки отчаянно молотят по воздуху, но враг все ещё жив. Тряся головой и обливаясь черной кровью из ноздрей, чудовище сползает по древку алебарды, пока его глаза не оказываются напротив моих. Алебарда скользит в рукавицах, измазанных кровью и жижей, но я, чуть отступив, изо всех оставшихся сил поворачиваю её в черепе демона. Доспех кричит от натуги вместе со мной. Нажав на древко, я прорубаю клинку путь на волю через затылок, челюсти и грудь демона.
Чудовище, наконец, падает замертво и мгновенно начинает пылать изнутри, а я, стряхнув богохульную кровь с алебарды, смотрю на расступающиеся деревья. Пещера разлома выросла и вновь хорошо видна, а ветер дует так, словно втягивается в её мрачное чрево. Тут же по лесу разносится вопль, в котором звучит крик новорожденного ужаса, триумф просыпающегося кошмара.
Я бегу на звук.
Титан / Авгуриум / — 0874 313.М41
Трое отправили меня на «Горнило». Чтобы я мог понять, зачем это нужно, и осознать, что иначе нельзя, они поделились со мной своими мыслями.
Их собрание было не телесным, а духовным, таким, где не требовались имена и приветствия. Они, ставшие более близкими, чем братья-близнецы или вековечные друзья, просто появились из тьмы между собственными раздумьями. Каждый был лишь голосом, усиленным нотками ощущений и образов, но, стоило им собраться вместе, потоки их мыслей слились в один. После этого прогностикар ордена, гроссмейстер Седьмого братства и его же брат-капитан перестали существовать как отдельные создания и обратились голосами, звучащими в едином разуме. Это состояние длилось в обыденном мире не дольше мига, но для троих участников подобное собрание было более реальным, чем то, в котором они могли бы обменяться рукопожатиями или услышать речи друг друга. Мы называем такой ритуал общения причастием.
+ Предсказание уверенное? +
+ К уверенности нужно подходить с осторожностью. +
+ Истинно так. +
+ Вероятность, что сущность окажется другой? +
+ Изменчива. +
+ Влияющий фактор? +
+ Наш ответ на событие. +
+ Объясни. +
+ Создание одного из верховных демонических хоров проявит себя на «Горниле». Мы не сможем препятствовать ему, шестерни судьбы уже сцеплены. Но какой именно демон войдет в наш мир, неизвестно +
+ Ты не делишься чем-то, прогностикар. +
Молчание наполнило мысли причастия. В реальном мире оно длилось меньше микросекунды, но в телепатическом единении прошло несколько напряженных минут.
+ Есть способ достичь полной уверенности. +
+ Какой? +
+ В вашем братстве есть рыцарь, чье имя противостоит определенной сущности. +
Причастие вновь умолкло.
+ Если мы отправим этого брата, и только его, то явится именно противопоставленный ему демон. Он войдет в наш мир, и не по собственной воле. Неподготовленным. +
+ Но за этот успех придется заплатить. +
+ Каждая победа имеет цену. +
Приняв решение, три голоса сливаются в один.
+ Мы пошлем его на «Горнило». Одного. +
Варп-разлом на борту «Горнила» — определить время невозможно / non sequitur (утрачена последовательность)
Все вокруг размывается, пока я пробираюсь через лес-корабль. Мысли о беге, сочетаясь с движениями ног, придают мне невиданную быстроту. Раскрытая пасть разлома все ближе, демоны один за другим вытекают из трескающихся деревьев на краю мысленного взора, и я чувствую их лютый голод. Наконец, я вижу впереди свою судьбу, медленно выползающую в этот мир, подобно гигантскому змею из прохладного мрака пещеры. Эктоплазменная родильная слизь сверкает на его сгорбленном теле, растущие мускулы грозят разорвать тонкую, прозрачную кожу. Демон хнычет и сдавленно каркает, дергаясь на снегу, но из его плоти уже вырастают тонкие стержни перьев, на глазах покрывающиеся бледным пухом. Наконец, он поднимает голову, начинает выпрямляться, и тут же за моей спиной раздаются крики низших тварей, вновь становящихся частью леса.
