— Готово? — Санька улыбнулся.
— Что готово?
— Скважина.
— Какая скважина?
— Ну, не скважина. Проект буровой скважины, — терпеливо пояснил Санька, — мы к вам приходили неделю назад с Безугловым. Это для леспромхоза.
— Ах, это, — протянула она. Глаза у девчонки сделались равнодушными. — Я думала, товарищ Безуглов сам придет. — Она чуть нагнулась, взяла туфельку за каблук, надела ее. — Проект еще не готов.
— Как не готов?! Вы же обещали через неделю.
— Мало ли что обещала. Не успела.
Девчонке нравилось видеть Санькину растерянность.
— Но ведь люди ждут... Мы всю неделю вкалывали... Без выходного. И Безуглов приедет встречать. — Санька говорил громко и удивленно.
На них стали оглядываться. Девице это явно не понравилось.
— Придется прийти через неделю, — быстро сказала она. — И, пожалуйста, не кричите.
— Как это через неделю?! — заорал Санька. — Да вы в своем уме? Это же вредительство какое-то. Что же вы сделали за неделю? Покажите.
В висках у него стучало. Где-то в глубине души он удивился сам себе и подумал, что про вредительство он малость загнул.
Их окружили какие-то люди.
— Что сделала, то и сделала. Не ваше дело.
— Нет, это мое дело. Покажите. — Голос Саньки неожиданно стал твердым.
— Покажите, Мурасова, покажите, — сказал узколицый пожилой мужчина.
Щеки у девчонки покрылись красными пятнами. «Никакая она не красивая, — подумал Санька. — Противная рожа».
— Я вела подготовительную работу, считала кое-что. А проект... вот.
Девица показала рукой на чертежный стол. Там был приколот чистый лист бумаги с аккуратно начерченной рамочкой. Кроме рамочки, ничего не было. Голубоватый ватман был нагло гол.
Санька задохнулся от злости:
— Там же люди без воды сидят. Понимаете? Я им обещал. Они ждут.
Он огляделся. Лица окружающих были испуганные. Он повернулся к девице, шагнул к ней.
— Что вы, что вы, — пролепетала она, выставив вперед ладони, и попятилась.
— Рыжая стерва, — четко проговорил Санька.
— Хулиган! — взвизгнула девица и стала совсем уродливой — злой и остроносой.
— Стерва, — с наслаждением повторил Санька, повернулся и пошел прочь.
За спиной у него послышались визгливые рыдания.
Санька почти бежал. Галстук сбился на сторону. Он не сразу сообразил, что можно сесть в автобус. В управление решил не заходить.
— Только бы не встретиться с Павлом Александровичем, только бы не встретиться, — бормотал он, прыгая через рельсы.
В дальнем тупике у дрезины с оборудованием ждали Петрович и трое рабочих.
— Ну как? Все в порядке? — еще издали крикнул Петька Чулков и помахал кепкой.
Санька выдавил кислую улыбку и кивнул.
Петрович посмотрел подозрительно, но ничего не сказал и полез в будку дрезины. Ехали быстро. Петька попробовал было расспросить Саньку, но тот отмахнулся, и Петька замолчал, встревоженно поглядывая на Петровича и двух своих дружков.
«Ох, и влетит же мне! — думал Санька. Он поминутно расстегивал и снова застегивал пиджак. — А вдруг воды не будет? Загублю трубы, да из «Гипротранса» пожалуются. Ох, и влетит тебе, Санька! Еще с практики выгонят. А кого выгонят с практики, того отчислят из института. Автоматически, сказал декан... Ну и черт с ними. Бурить буду, пока труб хватит. Семь бед — один ответ».
Безуглова увидели издали. Вокруг него толпилось человек двадцать. Все заросшие, грязные.
Безуглов был в поношенном комбинезоне и только седой головой да ростом выделялся из толпы. Он весело заорал что-то, и толпа тоже заорала.
Дрезина остановилась. Безуглов подхватил Саньку на руки и так притиснул к груди, что у того перехватило дыхание. Петровича тоже ловко выхватили прямо из двери и осторожно поставили на землю.
Толпа облепила вибробур, кряхтя и ухая опустила его на насыпь и осторожно понесла к трактору. Санька отозвал Безуглова в сторону.
— Проекта нет, — тихо сказал он.
Безуглов стиснул челюсти, шрам начал медленно краснеть.
— Не сделали? Ох, подлецы безответственные! Ну, я с ними поговорю!
— Я уже говорил.
— Но ведь ты приехал. Значит, разрешили?
— Нет. Я сам.
Безуглов знакомым жестом сжал Санькину руку, и они пошли к газику.
Леспромхоз был огромный.
На развороченной коричневой земле два ряда бревенчатых приземистых домиков. Три походные кухни, В углу четыре домика поменьше, обитые вагонкой и выкрашенные в голубой цвет. Много техники — бульдозеры, экскаваторы, скреперы. Все урчит, работает. Таскают здоровенные пни, роют котлованы и какие-то канавы.
Люди бросали работу, провожая глазами медленно переваливающийся на кочках «газик».
Подъехали к одному из голубых домиков. Безуглов заглушил мотор, ловко соскочил на землю, открыл Санькину дверцу.
— С благополучным прибытием, — сказал он и помог выбраться Саньке.
В домике было пустовато — письменный стол, два стула и узкая железная кровать, покрытая пушистым клетчатым пледом. В углу на гвозде висел китель без погон.
— Трактор придет не раньше чем через полчаса, — сказал Безуглов. — Вы бы перекусили, Саня.
Какая там еда! Санька только плечами пожал. У него пересохли губы от волнения, и хотелось немедленно что-нибудь делать, действовать. Быстрее, быстрее.
Очевидно, Безуглов это понял. Он куда-то ушел и вернулся с большой кружкой холодного молока. А когда Санька жадно выпил, предложил:
— Переоденьтесь, Саня, и пойдем выберем место.
— Да, да, конечно, — спохватился Санька.
На глаз самое низкое место было у ворот. Чуть в стороне виднелась яма, затянутая ржавой торфяной водой.
— Колодец пробовали копать, — пояснил Безуглов. Санька кивнул.
— Скажите, чтобы принесли три толстых чурбака, — сказал он.
Показался трактор с вибробуром. Маленький ДТ-54 надсадно урчал. За ним двигалась большущая толпа. Народу заметно прибавилось. Люди толкали сани. Как могли, помогали трактору. Грунт был мягкий — трактор и сани заметно проседали.
Помощников набежало больше чем достаточно. Петровичу приходилось даже отгонять некоторых.
На Саньку не обращали внимания. Петрович, очевидно, почувствовал, что ему обидно, и стал спрашивать у него совета по всякому пустячному поводу. А Безуглов величал Саньку не иначе как Александром Константиновичем.
Сначала Санька смущался, но вскоре вошел в роль и стал довольно бойко распоряжаться. Не зря он все-таки проштудировал учебник и вообще прочел все, что смог достать о бурении.
Треногу над ямой установили моментально. Подложенные чурбаки не позволяли ей погружаться в мягкий грунт.
Саньке это придало уверенности, — первое его распоряжение явно приносило пользу.
Долго не заводился мотор. Толпа, состоящая из страстных болельщиков (слишком уж все были заинтересованы в этом предприятии), давала советы. Кто-то даже обругал за нерадивость трех своих посланцев, причем так витиевато, на таком высоком уровне, что Санька только покрутил головой.
Наконец мотор затарахтел. Четырехметровый головной стакан вошел в грунт, как в масло. Когда его вынули, из длинных продольных прорезей потекла бурая торфяная жижа. Решили сразу опускать обсадные трубы. Две вошли моментально, просто провалились без всяких усилий, третья шла потуже, но тоже довольно легко.
Двенадцать метров проскочили лётом. Санька потирал руки и победно поглядывал по сторонам. Но Петрович что-то невнятно бормотал и покачивал головой. Он почему-то был недоволен.
Трубы, дрожа, медленно погружались. После проходки из стакана вытолкнули плотный столбик какого-то странного песка — крупнозернистого, коричневого, как гречневая крупа.
— Не нравится мне этот песочек, — сказал Петрович. Притихнув, толпа не отрываясь следила за штангой.
Вдруг мотор взвыл. Заметно прибавилось число оборотов. Мотор надрывался. Штанга погружалась медленно-медленно — почти незаметно для глаз. На какие-то миллиметры. Потом движение совсем прекратилось. Штанга мелко дрожала и не двигалась с места. Мотор, захлебываясь, с надрывом выл, и сильно раскачивалась тренога. Потом мотор заглох.
— Все, докопались. Валун, — проговорил Петрович и зло сплюнул.
Санька растерянно огляделся. Толпа молчала. Лица были хмурые, усталые и, как показалось Саньке, враждебные.
— Ну что ж, — неестественно бодрым голосом сказал Безуглов, — надо пробовать в другом месте.
Уже стемнело. За шесть часов пробурили шестнадцатиметровую скважину. Опустили четыре трубы. Три раза на роковом тринадцатом метре натыкались на валуны. Очевидно, встретился моренный слой. Вот и не верь после этого в приметы. Просто чертовщина какая-то. Но в этой пятой по счету скважине, кажется, нашли лазейку.
Санька очень устал. Троих помощников давно сменили, но Петрович отдыхать не захотел. Санька удивлялся — все-таки дед почти втрое старше его, но усталости как будто не чувствовал. Умял большущий ломоть хлеба с арбузом и снова бегает вокруг бура, как мальчишка, — маленький, сухой и весь какой-то очень ладный.
