— Можно с вами посидеть?
— Конечно, Настенька, я давно тебя поджидаю.
— Правда? — недоверчиво хлопнула она бархатными ресницами — а ты откуда мое имя знаешь?
— Я все про тебя знаю, — скривил лицо Святой — вот блин, зуб заныл.
— У меня в сумочке анальгин есть, сбегать?
— Не поможет, — огорченно мотнул головой, — в колечке твоем бриллиант или стекляшка?
— Бриллиант.
— Если не боишься, дай минут на пять, я его к зубу приложу?
Колебалась Настя несколько секунд, но заинтригованная чудодейственным свойством камня, кольцо сняла. Олег тщательно протер его салфеткой и сунул в рот.
— Так удобней, — успокоил он встрепенувшуюся официантку. — Выпьем помаленьку?
— Нельзя на работе, — опасливо бросила она взгляд на шумевший в бликах светомузыки зал — но капельку за знакомство, пожалуй, можно.
Свою рюмку вина Святой опрокинул в себя залпом и, потрогав горло, виновато посмотрел на девушку.
— Настена, не падай в обморок, но я проглотил кольцо.
— Как?!
— Не знаю, — развел он руками, — но надеюсь, ты понимаешь, что не специально.
— Его муж на день рождения мне подарил, что я теперь ему скажу?
Делая страшненьким ее симпатичную мордашку, брызнули слезы.
— Как мне кажется, у вас все ладом, — вернулся за стол Толян и, вытряхнув из вазочки бумажные цветы, до краев наполнил ее пивом.
— Не реви, душа моя. Жизнь прекрасна. Не удалось сегодня мужу изменить, сделаешь это завтра, а если сурьезно, то я не советую вам, девушка, вступать в интимную связь с моим другом. Совсем недавно одну прекрасную амазонку, которая спокойно трудилась ночным сторожем на свиноферме, он, подлец, отправил в реанимацию. Не веришь? — жадными глотками Леончик выхлебал пиво и, смахнув с губ мокрую пену, продолжал врать переставшей плакать официантке — вот от этого, с виду нормального, парня, когда он в бане плещется, приличные люди в стороны шарахаются. Он пятнадцать минут сам моется, а потом раскладывает по лавке свое хозяйство и двумя руками огромной вехоткой еще целых полчаса своего красавца трет. Представляешь, полчаса!
Зажав ладонью рот, чтобы вместе с душившим его смехом не вылетело лежащее под языком кольцо, Олег беззвучно содрогался телом. Настя и настропалившие за соседним столиком уши студентки смеялись так, что посетители кафе с интересом закрутили головами в их сторону. А Толян, с невозмутимой физиономией, снова плеснул в вазочку пива и, придерживая левой рукой парик, чтобы тот не валился с башки, задрал в стеклянный потолок свою интеллигентную рожу, и с удовольствием выцедил янтарную жидкость. Когда официантка убежала обсчитывать клиентов, Святой выплюнул колечко в носовой платок и, завязав его узлом, бросил Леончику.
— Снял кого-нибудь?
— Да нет, мой юный друг, вилы не стрельнули. Правда, одна особа средних лет окинула мою стройную фигуру сквозь толстые стекла огромных роговых очков и, желая сделать мне комплимент, восхищенно пробурчала: «Ни капли жира!»
Он вытащил из кармана тугую пачку «снегирей» и, отщипнув половину, отдал подельнику.
— Доля твоя с утренней половины.
Хитро прищурив карие глаза, Олег подманил к столику Настену, и положил в карман ее накрахмаленного передника пять червонцев.
— Оглушили нас ваши жуки-пуки, да и домой пора. Опять же на работу рано вставать. Теперь пахать по черному придется, добывая денежки тебе на подарок.
— Вот врет, инвалид несчастный.
Девчонки у соседнего стола опять оттопырили розовые ушки.
— Какая у тебя группа? — явно сочувствуя, приобняла Святого официантка.
— Первая, — ответил за него Толян, — у всех смертных хвост сзади, а у него спереди, да еще какой.
Новый взрыв хохота потряс прокуренное помещение.
На нетвердых ногах, выбравшись на улицу в обнимку, доплелись до дороги, и Олег стал ловить тачку. Леончик в сплошь усыпанный яркими гроздьями звезд небосвод, подражая Асмолову, пьяно орал что-то про Млечный путь, по которому он скоро отправится в свое последнее путешествие, навсегда покидая эту грешную землю. Через час, мирно посапывающим на кухонном полу друзьям, мать Святого подталкивала под головы пуховые подушки и сонно ворчала не понять на кого.
— Споили ребятишек, проклятые, чтоб им пусто было.
Щелкнув выключателем, она погасила свет и, заглянув в Эдькину спальню, пошла досматривать цветные сны, приходившие к ней каждую ночь.
***
В пятницу, нетерпеливо поглядывая на часы, Олег шелестел «Советским спортом» на резной скамье, притулившейся в тени огромного козырька высотного здания Управления сельхозхимии Читинской области. Пять минут седьмого, из рифленых с бронзовыми ручками дверей, на мраморные плиты крыльца стали высыпать служащие. Заметив окруженную подружками Лену, он поднялся с лавки, и помахал ей сложенной газетой.
— До понедельника, девчонки, — попрощалась Лена и, размахивая сумочкой, заспешила навстречу широко улыбающемуся парню, который несколько дней назад купил ей за красивые глаза целое ведро нежно-розовых георгинов у торгующей на троллейбусной остановке старушки, которая, наверное, вспомнив далекую молодость, с белой завистью разглядывала невысокую, крепконогую девчонку с русым хвостом тяжелых волос на затылке.
— Давно ждешь?
— Вечность, — пошутил Святой, — но, как и все влюбленные могли и дольше.
Уловив слово «любовь», ее синие, под стать небу, глаза, блеснули живинкой.
— Сегодня меня опять осыпать цветами будешь или придумал что-нибудь еще?
— Сегодня посидим у меня дома, родителям обещал тебя показать. Надеюсь, ты не против?
Радостно стукнуло сердце.
— Поехали, — согласилась Лена.
Они перешли на другую сторону проезжей части и стали ждать пустое такси.
— На работу устроился?
— Пока не по специальности, — начал врать Олег, — но место хорошее, даже аванс выдали. — Он оттопырил карман брюк и показал пачку денег.
— Это что, аванс такой? — удивилась она.
— Я же говорю, место хорошее — Святой тормознул тачку, и когда они устроились на заднем сиденье, провонявшем бензином салоне, объяснил водителю куда ехать.
Спадающий зной неожиданно подзатянул городское небо рваными тучами и пролил на серый асфальт улиц первый в этом году дождь. У самого подъезда машина остановилась. Олег расплатился с таксистом и забрал у Лены сумочку.
— Не трусишь?
— А меня там не съедят?
— Честно говоря, не знаю, — улыбаясь, ответил Святой, — будем отбиваться.
Он открыл дверь своим ключом.
Родители и Эдька ужинали.
— Мать, просила? Вот привел свою подружку, иди любуйся. Не тебя звали, — слегка трепанул за чуб выскочившего из кухни младшего брата Олег, — иди, иди, любопытная Варвара, греми ложкой дальше.
