Вопреки мнению большинства авторитетных специалистов, Нансен был убеждён, что судно таких очертаний выдержит напор льдов — они лишь выдавят его наверх, не причинив вреда. Даже сейчас, спустя 28 лет, словно увлекательный роман читаешь историю удивительного плавания «Фрама» с экипажем из тринадцати человек на борту. В сентябре 1893 года у северного побережья Сибири (на 79° с. ш.) корабль вмёрз в лёд, он сотрясался и вибрировал среди грохота наступающих льдов, но в конце концов — точно по замыслу создателей — они выжали его на поверхность. 2 февраля 1894 года «Фрам» пересёк 80-ю параллель. Но уже в первую зиму Нансеном овладело беспокойство: дрейф происходил очень медленно, иногда и вовсе в обратном направлении, только на вторую осень путешественники достигли 82° с. ш. Тогда Нансен решил весной попытаться продвинуться дальше в северном направлении на санях. Он не сомневался, как он мне говорил, что корабль своё дело сделает при любых обстоятельствах.
Но нельзя ли сделать ещё больше?
Это было одно из самых смелых решений, принимавшихся когда-либо полярными исследователями. Оно предполагало, что путешественники покидают судно, на которое уже не смогут вернуться, что обратный путь на сушу им придётся проделать по дрейфующему льду, ближайшая же известная земля находится в 500 милях южнее той точки, откуда они стартовали на север, и передвигаться им надо будет и по морю, и по льду.
Нет сомнений в том, что покинуть «Фрам» было опаснее, чем оставаться на нём. Нелепо и абсурдно утверждать, как это сделал Грили после почти чудесного возвращения Нансена, что он бросил своих людей на затёртом льдами судне и заслуживает поэтому порицания[19]. Командование судном было доверено Свердрупу. Нансен взял себе в спутники только Юхансена, которому будет суждено совершить ещё одно плавание на «Фраме», но уже с Амундсеном и на юг.
Полярных путешественников так занимают все перипетии и трудности санного похода Нансена, что они порой забывают о его снаряжении, которое для нас, исследователей южно-полярных областей, имело первостепенный интерес. В современном понимании полярные путешествия начинаются с Нансена. Именно он впервые использовал лёгкие сани, поставленные на норвежские полозья, вместо тяжёлых английских саней типа эскимосских. Примуса, провиант, палатки, одежда и тысяча других мелочей, без которых ни одно путешествие не имеет в наше время шансов на успех, — всё это совсем недавно было введено в полярный быт Нансеном, хотя он, конечно, опирался на многовековой опыт путешественников. Сам Нансен писал об английских полярниках:
«Как хорошо было продумано и выполнено с помощью скромных средств их снаряжение! Воистину, нет ничего нового под солнцем. Как я убедился, они предвосхитили почти всё то, чем я гордился и что считал своим нововведением. Мак-Клинток пользовался таким же снаряжением сорок лет назад. Они не виноваты в том, что родились в стране, не знающей лыж»[20].
Тем больше заслуги людей, которые, располагая несовершенным снаряжением прошлых лет, отваживались на такие дальние путешествия. Для нас же важнее всего, что, если Скотт является родоначальником санных походов в Антарктике, Нансен — родоначальник современных санных походов вообще{16}.
Четырнадцатого марта, через несколько дней после возвращения солнца, когда «Фрам» находился на 84°4′ с. ш., Нансен и Юхансен вышли в путь на трёх санях (на двух из них лежали каяки) с 28 собаками. 8 апреля они достигли самой северной точки — 86°13′6″ — так сообщает в своей книге Нансен.
Мне же он говорил, что профессор Гильмюйден, которому он передал свои астрономические выкладки и дневник, посчитал, что из-за рефракции видимый горизонт был приподнят и в таком случае должны быть соответственно уменьшены результаты наблюдений. Поэтому Нансен приводит в книге уже скорректированную в сторону уменьшения широту, хотя, по его словам, обсервация производилась при совершенно чистом горизонте, а следовательно, на самом деле путники находились на более высокой широте. Он использовал секстан и искусственный горизонт.
Отсюда они повернули назад, но им пришлось обходить торосы и открытые полыньи, и они не вышли к предполагаемой земле на 83° с. ш., которая в действительности не существует.
В конце июня им пришлось преодолевать полыньи на каяках, сильно пострадавших в трудном пути и требовавших бесконечных починок. Пережидая плохую погоду, они долго стояли лагерем, и Нансен всё время наблюдал какое-то белое пятно, как он думал, — облако. Наконец 24 июля показалась земля — она-то и была этим белым пятном. Через две недели они добрались до неё — это оказалась цепочка островов. Не зная, что это за архипелаг, — их корабельный хронометр остановился — путешественники миновали его и продолжали двигаться на юго-запад, пока не наступила зима. Они построили себе хижину из камней, мха и снега, покрыли её шкурами моржей, освежёванных прямо в воде, так как вытащить тушу на берег не под силу двоим мужчинам. Когда я встретился с Нансеном, он уже забыл о всех этих злоключениях и не верил, что пережил их, пока я не показал ему им же написанную книгу. Зиму они пролежали под крышей дома, в старой одежде, настолько пропитавшейся ворванью, что она соскребалась ножом с рубашек.
Пришлось шить себе новую одежду из одеял и мастерить спальные мешки из шкур медведей, мясом которых они питались.
В мае следующего года они выступили в поход на Шпицберген.
Шли целый месяц, в течение которого по крайней мере два раза были на волосок от гибели: сначала течением унесло их каяки, Нансен бросился за ними вплавь по ледяной воде и успел догнать как раз в тот момент, когда уже начал погружаться под воду к ужасу наблюдавшего за ним с берега Юхансена; в другой раз морж напал на лодку Нансена и чуть не пробил её клыками и ластами. И вот однажды, проснувшись утром и оглядывая в незнакомом месте неприветливые ледники и обнажённые скалы, Нансен услышал собачий лай. Сильно взволнованный, он бросился навстречу звукам и увидел одного из руководителей английской экспедиции Джэксона — Хармсуорта, зимовавшего здесь со своим отрядом. Тот первым сообщил Нансену, что они находятся на Земле Франца-Иосифа.
В конечном итоге Нансен и Юхансен высадились в Вардё, на севере Норвегии, где узнали, что о «Фраме» пока нет известий. Именно в этот день судно освободилось ото льдов, сковывавших его почти три года.
Я не могу рассказывать подробно о дрейфе «Фрама», скажу лишь, что судно достигло 85°55′ с. ш., то есть ему оставалось всего лишь 18 географических миль до самой северной точки, достигнутой Нансеном. А вот санный поход и зимовка Нансена и Юхансена имеют много общего с судьбой нашей северной партии; в долгую зиму 1912 года мы не раз с надеждой вспоминали о них — коль скоро такой случай мог произойти единожды, рассуждали мы, то почему бы ему не повториться, почему бы Кемпбеллу и его людям также не выжить?
Ещё до плавания Нансена дух приключений, издавна толкавший людей в неведомое, в сочетании с жаждой познания ради самого познания заставил цивилизованный мир обратиться мыслями к югу. В воздухе витала мысль о том, что материк такой величины с его своеобразным климатом может оказывать решающее влияние на изменения погоды во всём Южном полушарии. Важное значение магнетизма лишь усугублялось окружавшей его тайной, а район вокруг Южного магнитного полюса представлялся щедрой нивой для проведения экспериментов и наблюдений. История этой земли на протяжении прошлых геологических эпох имела бесспорный интерес для геологической истории всего земного шара, а изучение образования суши и поведения льда могло сказать специалисту по физической географии больше, чем исследования в любом другом районе мира — в Антарктике он мог наблюдать ежедневные и даже ежечасные изменения, которые, как ему известно, в эпоху оледенения происходили во всём мире, но сейчас прослеживаются только по оставленным ими следам. Да и для биологии освоение Антарктики могло иметь первостепенное значение, так как живой мир моря играет важнейшую роль в изучении эволюционного процесса.
Руководствуясь этими идеями и целями, Королевское общество и Королевское географическое общество при активной поддержке британского правительства организовали первую экспедицию Скотта, официально именуемую Английской антарктической экспедицией 1901–1904 годов, а неофициально — Экспедицией «Дисковери», по названию судна{17}, на котором она плыла. Офицерский состав и команда почти все были военными моряками, для осуществления научных целей экспедиции были приданы пятеро учёных. Все они были гражданскими лицами.
«Дисковери» вышло из Новой Зеландии в канун Рождества 1901 года и сразу за Южным полярным кругом вступило в полосу паковых льдов, всегда преграждающих доступ к сравнительно чистой воде. Как мы теперь понимаем, судну повезло — оно преодолело пак чуть больше чем за четыре дня. Скотт достиг мыса Адэр, а затем, как и Росс шестьюдесятью годами раньше, пошёл вдоль западного берега Земли Виктории. Продвигаясь на юг, он не переставал искать удобную зимнюю стоянку для судна, и когда 21 января 1902 года он вошёл в залив Мак-Мёрдо, то решил, что здесь он найдёт как закрытую бухту, где «Дисковери» спокойно перезимует, вмёрзши в лёд, так и проход дальше на юг.
