— Как я давно мечтала потрогать твое нежное тельце — Катя проводит рукой по животу девушки и чувствует, как ее желанная жертва обхватывает ладонью запястье. — Вот и правильно — не так поняв Диану, шепчет зечка — не нужно сопротивляться. Я вылижу тебя так, что потом умолять будешь повторить. — Катерина пытается свободной рукой откинуть одеяло в сторону, но вместо этого ее резко переворачивают, прижимают грудью к матрацу, заламывают ее шаловливые ручки за спину, давя коленкой на поясницу.
— Не стоит, побереги свой грязный язычок, — выделяя каждое слово, зло шепчет Розова. — Может, как нибудь, воспользуюсь твоим предложением. Только если на зоне закончится вода, попрошу, чтобы облизала мой сраный зад, а сейчас катись отсюда, а то руки переломаю. — Она резко отпустила, забравшуюся к ней в кровать девушку, и дернула ее, поднимая за волосы. — Пошла вон — прошипела на нарушительницу сна. Катя поймала светящие яростью глаза и поспешила свалить, не думала, что эта чистоплюйка умеет быть такой убедительной, от страха анальное отверстие сжалось до коликов. Идет она куда подальше, найдет себе кого посговорчивее.
Следующим вечером в камеру зашла Светлана, все ее радостно встречали, особенно Аня, та повисла на женщине и не хотела отпускать, пришлось «мамке» протащить ее на руках до своей шконки. Почти все подошли к главной и поинтересовались, как она провела последние дни в карцере, та улыбалась, и отмахивалась, говорила, что сносно, даже хорошо, что так случилось, у нее было время подумать, и наконец, отдохнуть от них.
Диана тоже подошла к женщине, в числе последних, она чувствовала себя виноватой в стычке двух лидеров.
— Садись, — указала ей на стул рядом со своей кроватью «мать» — вижу, поговорить хочешь. — Диана удивленно заморгала и закивала головой. — Ну, валяй, слушаю.
— Я хотела поблагодарить — Диана присела на самый край мягкого стула, и сложила руки на коленях — ты заступилась за меня.
— Если бы на месте Лидки была другая, я бы не стала вмешиваться.
— Почему? — Диана понимала, что сейчас услышат что-то страшное о лидере другой камеры.
— Она жестокая, раздирает своих любовниц, они потом в больничке неделями валяются. А ты — женщина прищурясь, заглянула в глаза Розовой, — не выдержала бы, дала ей отпор, и жизни здесь, после этого, тебе бы не дали. — Диану снова удивила эта женщина. — Что смотришь, думаешь, я не знаю, что ты именитая спортсменка, тем более борец.
— Откуда?
— Нинка в административном здании тряпкой трет, у нее слух знаешь какой тонкий, все слышит. Потом мне доносит. А ты мне нравишься, хорошая девка.
— Спасибо!
Им не дала договорить Аня нагло плюхнувшись на колени Светланы и обняв ее широкие плечи.
— Котик — поцеловав девушку, подняла со своих ног любовницу «мамка» — подожди еще пару минут, перетереть нужно, не успели еще. — Анна недовольно глянула на Диану, и отошла в сторону, ревностно наблюдая за ними. — Осуждаешь? — обреченно проговорила Светлана. Диана подняла глаза, понимает этих бедолаг, но не принимает такой формат отношений. — По глазам вижу, осуждаешь — тяжело выдохнула Светлана. — Я ведь первые четыре года тоже хорохорилась, кричала всем, что муж у меня и сын, и не надо мне этого ничего. А потом появилась Анька. Она меня просто преследовала, вешалась на меня. Я же не дура, в зеркало смотрелась, знаю, что мужиковатая, а эта мокрощелка видимо во мне мужика увидела. Пришла одной ночью, и соблазнила меня, я и не знала, что женщина может дарить такие ласки. А может, забыла просто ощущения от мужских рук. Вот так и завязываются у нас у баб отношения. — Она похлопала по крепко сжатым ладоням Розовой и продолжила — Но ты — не я — верю, выдержишь. — И сложив правую руку в кулак, потрясла перед лицом Дианы, вызвав у той, улыбку.
Пролетела неделя, Розова старалась держаться с женщинами из семьи Светланы, потому, что постоянно ощущала на себе тяжелые взгляда Лидии, мурашки постоянно бегали по спине, и волосы шевелились на голове, не хотела она столкнуться с этой женщиной наедине. Права была ее «мать», Диана правда бы сопротивлялась и нанесла Лиде увечья, а не подготовленного человека несколько умелых ударов могли покалечить, и даже убить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вечером Светлана позвала к себе Диану.
— Сегодня ко мне приходила шестерка Лидки, — Диана вытянулась, и напряглась, начало разговора ей не понравилось — она мне передала, что «мамка» готова отдать за тебя пять пачек чая, и два блока сигарет. — Главная, подперла голову кулаком и ухмыльнулась — видимо сильно ты ее зацепила, вот думаю отдать тебя, и получить королевский выкуп, столько еще никто не предлагал на моей памяти за то, чтобы трахнуть телку. — Розова обомлела, она шутит, или вправду продаст ее в соседнюю камеру? — Не очкуй — успокоила ее «мама», — я сказала, что ты теперь со мной, так что придется тебе с полгодика рядом потереться, и иногда лапать меня, чтобы меня брехней не называли. — У Дианы от услышанного закружилась голова, что за безумие, прикидываться подстилкой «мамки»?
— Почему полгода? — Голос девушки дрожал, все как — то неправильно, сможет ли она выдержать и сыграть эту роль?
— У Лидки срок заканчивается, поэтому она засуетилась, боится не успеть, с тобой поиграть, но теперь и не сунется. Ты под моей защитой.
— Спасибо! — Диана вынужденно улыбнулась, но все же это лучше, чем ходить и боятся, что ее зажмет одна из шестерок Лидки и принесет той на блюдечке. Все — таки Светлана намного человечнее, чем хочет казаться, в душе она хорошая и добрая женщина.
"чушка́" (чушкарь, чушпан, чушок, чепуш, чепушило, чух), заключённый, который из-за слабоумия, соматических заболеваний или старости не следит за собой, не моется, неряшливо одевается. Известны случаи, когда во избежание распространения заразных болезней и насекомых «чушку» отправляли жить в умывальник или туалет, где он также обязан был поддерживать чистоту.
6
— Ой, девчонки, — протянула Светлана — Вот выйду за ворота, а там муж с сыном меня встречают. Соскучилась — сил нет. — Все смотрели, на говорившую женщину, завистливыми взглядами. — Всего три денечка, и я на свободе — потянула мечтательно «мамка».
— Везучая — выдохнула одна из окруживших ее заключенных, — а мне еще три года пилить.
— Ничего, — Светлана улыбалась всем. Она гоняла этих женщин каждый день, это было ее обязанностью. На несколько лет, они стали её семьей. — Все выйдете отсюда. Кто через три, кто через пять, но все освободитесь. Вот и мой черед пришел, только как дождаться теперь? — И слезы покатились из глаз будущей отсидевшей, все ее подопечные набросились на нее с объятиями, поспешив утешить. Только Анна болезненно переживала новость, и тайком стирала слезы с ресниц.
Вечером, готовясь к отбою, Светлана посмотрела на Диану, пошла к ней с улыбкой на губах.
— Тебя хочу посоветовать на мое место.
— Меня? — Диана уже лежала, на своей верхней полке, от удивления пришлось спуститься вниз, чтобы оказаться на одном уровне с «главной».
— Да, Ди — коротко сказала Светлана — за этот год, ты показала все свои качества, твое упорство, твой волевой характер, сделали тебя лидером в твоей группе. Помнишь, как ты начинала с параши? Сейчас ты помогаешь на кухне, можешь людей держать в кулаке, командирша из тебя отменная.
— Ну, так это свои девочки, а у тебя двадцать человек в подчинении.
— Ты справишься — твердо сказала Светлана — не Аньку же назначать, тем более ей тоже осталось сидеть полтора года, а тебе — она тяжело выдохнула — еще шесть. Место же хорошее, не отказывайся.
— Если Николаич одобрит, я согласна — Диана поняла, Светлана права. Это хлебное место, и она будет иметь еще больший авторитет, а это ей точно не помешает.
— Живо за работу — Диана уже год как «мамка» в своей камере, за эти два года, которые она провела в этой колонии, ничего не меняется. Весь день работа кипит, только теперь Диана уже не моет до онемения рук сортиры, а помогает на кухне и в столовой. Тряпки теперь не ее удел, хотя и ими она наработалась достаточно.
