Своей подробностью и компетентностью эти великолепные анналы превосходят все прочие тексты IX века, и с их окончанием в 882 г. источники, повествующие о деятельности викингов в западных частях Франкской империи, внезапно становятся крайне скудными. Это особенно печально ввиду того, что основание герцогства викингов в Нормандии приходится спустя три десятилетия с 882 г. Подробнее всего об этом рассказывает Дудон Сен-Кантенский в своем повествовании о нормандских герцогах, написанном в начале XI века, но его сведения крайне ненадежны и вызывают недоверие ученых[44]. Лучшим источником для начала X века является произведение Флодоарда, каноника из Реймса, доведшего историю своей церкви до 948 г.20 В том же веке труд Флодоарда был использован и переработан Рихером, еще одним жителем Реймса, но ни тому, ни другому автору не удалось достичь уровня Гинкмара[45]. Таким образом, к концу IX века франкские тексты, полные и подробные в том, что касается первых шагов викингов на Западе, и служащие ценным дополнением для менее детальной английской хроники, иссякают. Последняя же, снова став в последней четверти века источником всевозможных сведений о викингах, все так же детально описывает события до 920 г. После этого года и до конца века как английские, так и франкские источники не дают подробной информации, а затем, и снова под влиянием викингов, английская хроника оживает. Примерно в это же время ирландские летописи также становятся не такими скудными, а с начала XI века в нашем распоряжении уже появляются памятники нормандской письменности. Это означает, что к началу XI века, когда и скандинавские источники приобретают некоторую значимость, письменные материалы для изучения истории викингов в Западной Европе становятся богаче и разнообразнее, чем когда-либо раньше, что дает возможность более досконального исследования этой темы и более тщательной проверки надежности различных текстов, чем это мыслимо в IX и X веках.
Таким образом, в течение эпохи викингов количество и качество письменных источников из Западной Европы неоднократно меняется, но почти всех их объединяет общая черта — их авторами были церковные деятели. Это окрасило большинство письменных свидетельств заметным с первого же взгляда предубеждением против скандинавов, ведь от их нападений особенно сильно пострадали именно церкви. И дело не в том, что викинги были преисполнены яростной ненависти язычников к христианству, просто богатства Церкви представляли собой обильную и часто плохо защищенную добычу, да и при сборе отступного для уплаты грабителям благосостояние Церкви несло значительный урон. Поэтому неудивительно, что в своих произведениях ее служители взирали на скандинавов, в первую очередь как на воров и разбойников. Естественно, что в качестве поселенцев или торговцев пришельцы не слишком их интересовали; в их глазах скандинавские колонии немногим отличались от опорных пунктов для дальнейшего разбоя. От западных христианских писателей того времени едва ли можно ожидать объективного и непредвзятого рассказа о скандинавах.
Само собой разумеется, что западные источники, способные так мало сказать о скандинавских поселениях, о самой Скандинавии говорят еще меньше. До начала датских атак, когда франки поддерживали связи с Данией через торговцев и миссионеров, их тексты содержали кое-какую информацию о Скандинавии. Однако по мере того, как пираты все сильнее мешали торговле через Северное море, а внутренние раздоры все настойчивее привлекали внимание франков к их собственным проблемам, эти контакты ослабели, а к середине века, очевидно, были окончательно разорваны. Самым примечательным из всех источников, рассказывающих об этих связях франков со странами Балтийского моря, является «Житие св. Ансгария», написанное его учеником Римбертом, который сменил его на архиепископской кафедре Гамбурга-Бремена[46]. Ансгарий был монахом из монастыря Корби, отправившимся проповедовать учение Христа сначала в Данию, а затем к шведам. В ходе своей миссионерской работы он дважды посетил Бирку — один раз примерно в 830 г., а второй — около 850 г. Умер он в 865 г., и не позже чем через десять лет после его смерти Римберт составил его житие, представляющее собой ценнейший источник, и не только по той причине, что оно описывает труды первых миссионеров и дает некоторые сведения о торговых отношениях между Балтикой и Западом, но еще и потому, что, рассказывая о взаимоотношениях Ансгария со шведами, Римберт мельком рисует картину их общества глазами франка, хотя у нас нет оснований полагать, что сам он когда-либо бывал в Бирке. Однако важно помнить, что «Житие св. Ансгария» было написано самое меньшее через тридцать пять лет после первого посещения Ансгарием Бирки, и потому многие подробности могут отражать более поздние реалии. К тому же «Житие Ансгария» служит хорошим примером того, каким искажениям порой подвергались некоторые документы. Существует две версии этой рукописи. Одна длиннее и представляет собой оригинальное произведение Римберта; из другой, более короткой, были удалены все фрагменты, шедшие вразрез с претензиями архиепископства Гамбурга-Бремена на церковное главенство в Скандинавии.
Эти притязания Гамбурга весьма отчетливо проявляются в другом важном письменном источнике по истории Балтики — «Деяния епископов Гамбургской церкви» Адама Бременского[47]. Адам составил это крупное произведение об истории церкви Гамбурга-Бремена между 1073–1075 гг., но поскольку сам он прибыл из какой-то другой области Германии только в 1066 или 1067 г., то мог лишь очень короткое время быть очевидцем описываемых им событий. Свою задачу Адам выполнил хорошо. Он опирался не только на церковные архивы и такие более ранние работы, как «Житие Ансгария», но также немало почерпнул — по его словам, основную часть сведений — от «старых людей, знающих факты». Среди этих информаторов был некий датский епископ, «благоразумный человек», от которого Адам узнал о вторжении Генриха Птицелова в Данию, случившемся за полтора века до того, но не исключено, что по крайней мере какие-то сведения, полученные им от таких людей, как, скажем, Адальбард, епископ Сигтуны, и его соратники, были более надежными. Предположительно именно к Адальбарду Сигтунскому восходит сообщение об амазонках, обитающих на берегах Балтийского моря, но более правдоподобным выглядит рассказ о том, что, когда епископ впервые отправился в Сигтуну, «по пути он повернул в сторону Бирки, которую в это время постигло такое запустение, что едва можно было увидеть следы города. По этой причине он не смог найти могильный холм святого архиепископа Унни [о смерти которого в Бирке в 936 г. Адам сообщает]»[48]. Описывая миссию Унни, Адам проявил похвальную осторожность. «Теперь шведы и готы, которые сначала были наставлены в вере святым Ансгарием, а затем снова отпали в язычество, были возвращены (в лоно церкви) святым отцом Унни. Этого знать достаточно; если бы мы сказали больше, то были бы обвинены во лжи. „Ибо“, как говорит благословенный Иероним, „лучше неприкрашенная истина, чем красноречивая ложь“»[49]. Наиболее важным информатором Адама был Свен Эстридсен, король Дании, на которого он ссылается в ряде своих утверждений. Пояснение дает сам Адам:
«Когда я прибыл в Бремен и услышал о мудрости этого короля, я немедленно решил отправиться к нему.
Он же принял меня милостиво, как это было в его обычае, и из его уст я получил немалую часть материалов для этой небольшой книги. Он был весьма сведущ в литературе и радушен к странникам. Он лично посылал своих священников проповедовать по всей Швеции и Норвегии и на островах, находящихся в этих областях. Из его правдивых и ласкающих слух речей я узнал, что на его памяти многие варварские народы обратились в христианскую веру, а также то, что некоторые люди в Швеции и в Норвегии удостоились мученических венцов… Посему все уже сказанное нами и то, что нам остается поведать об этих варварах, мы узнали из того, что рассказал нам этот человек»[50].
Существуют сложные текстуальные проблемы, ибо первоначальная работа Адама была переработана, отчасти им самим, а отчасти другими, и в тех нескольких рукописях, в которых этот труд дошел до наших дней, встречается множество расхождений. Пока взаимосвязи между текстами не установлены, а этого до сих пор не проделано на подобающем уровне, не всегда можно понять, что было написано в оригинале Адама. Естественно, для всей работы в целом характерен уклон в сторону епископства Гамбурга-Бремена с его амбициями, что очень ясно видно из описания конкурирующих епископов Сконе:
«По смерти Авоко [епископ Зеландии], король Свен разделил епархию Сконе на два епископства, отдав одно из них, Лунд, Генриху, а другое, Далби, — Эгино. Последнего, на самом деле, рукоположил архиепископ [Гамбурга-Бремена]; Генрих ранее был епископом Оркнейских островов и, как говорят, хранителем казны короля Кнута в Англии. Перевезя эту казну в Данию, Генрих проводил жизнь в разврате. О нем даже говорят, что, предаваясь пагубной привычке напиваться до наполнения чрева, он, в конце концов, задохнулся и чрево его расселось. Такова же, как мы узнали, была участь Авоко и точно так же других. Эгино же, будучи человеком ученым и отличавшимся особенным благочестием, в это самое время ревностно устремлял все свои силы к обращению язычников… Вскоре после того, как тучный Генрих умер, Эгино получил власть над обеими епархиями Сконе, Лундом и Далби»[51].
