- Чезаре, дорогой, уж не думаешь ли ты, что имеешь на меня исключительные права?
- Я не ожидал, что мой собственный брат запряжет тебя в такую колесницу.
- Не сердись, - примирительно сказала она. - В конце концов, Джованни знает о нас с тобой и ничего не имеет против.
Она с улыбкой подошла к Чезаре. И хотя глаза юноши сузились от гнева, Лукреция обняла брата за шею.
- Твоя ревность меня удивляет. Разве ты мой муж? - она засмеялась.
Чезаре схватил сестру за руки так сильно, что она вскрикнула от боли.
- Ты уличная шлюха! - зло выпалил он.
Лукреция залилась краской, но тут же овладела собой.
- Чезаре, тебе сейчас лучше уйти, придешь в другой раз, когда одумаешься. Кроме того, - добавила она язвительно, - нам с Джованни надо закончить работу.
Сдерживая гнев, Чезаре испепеляющим взглядом смерил сестру с головы до ног и вышел. Лукреция, сама невинность, повернулась к Джованни.
- Ну и ну, не думала я, что он так себя поведет.
- Мне кажется, Чезаре попросту влюблен в тебя. Глаза Лукреции смягчились. Она уже мысленно простила брата-ревнивца. Джованни сзади обнял ее за груди
и вернулся к прерванному занятию.
- Как ты думаешь, Чезаре в самом деле рассердился?
- Не волнуйся, это долго не продлится.
...Когда братья встретились вечером следующего дня, Чезаре внешне был настроен дружелюбно. Их мать Ванноза им, наконец, сказали правду,- давала прощальный ужин в своем имении в Трастевере - братьям предстояла дорога в Неаполь на коронацию короля Федерико. Внимательный наблюдатель мог бы заметить, что ни один - из братьев не обращался друг к другу напрямую. Однако оба соперника вместе покинули застолье и в сопровождении слуг верхом отправились домой.
Джованни молча покачивался в седле. Прошлой ночью он страстно попрощался с Лукрецией. Его совсем не радовало совместное путешествие с Чезаре. Он понимал, что провинился в глазах брата, и опасался мести.
Едва лошади въехали в узкую темную улочку римского предместья, Джованни получил молниеносный удар по голове. Он удержался в седле и даже инстинктивно выхватил шпагу, однако новый страшный удар свалил его с лошади.
- Он мертв? - спросил голос из темноты.
- Да, синьор, с ним кончено.
- Хорошо, взвали труп на мою лошадь и веди к реке. Это был голос Чезаре. Убийцы, осторожно ступая в темноте, направились к мосту Святого Ангела, где несколько лет назад еще мальчишкой он избавился от своего первого трупа. В том месте, где мусорщики обычно сбрасывали свое добро с тележек, один из убийц повернул лошадь задом к воде, и двое других стащили тело Джованни подальше в реку.
- Хорошо сработано, - сказал Чезаре, направляя лошадь в узкую темную улочку.
В полночь он сказал сестре, что сожалеет о своей горячности и что уже извинился перед Джованни. Лукреция приняла брата ласково, а он любил ее неистово и изощренно, не только удовлетворяя свою похоть, но и мстя этим мертвому сопернику.
Глава 9
Рим был ошеломлен смертью герцога Гандийского, но ни одна душа не приписывала убийство его брату. Даже Лукреция ни о чем не догадывалась. Большинство горожан считало, что этот подлый акт совершен политическими противниками дома Борджиа.
Чезаре не чувствовал никакого раскаяния и уехал в Неаполь на коронацию вполне счастливым. А Лукреция была вынуждена снова полагаться на силу мужа. Увы, он не удовлетворял ее страстную натуру и в конце концов стал ей противен. Несколько месяцев спустя Родриго расторгнул брак дочери с Джованни Сфорца, обвинив его в импотенции. Об этом столько писали и говорили, что молодой аристократ обиделся и в ответ публично обвинил семейство Борджиа в кровосмесительстве.
Лукреция немедленно удалилась на полгода в монастырь Сан-Систо на Аппийской дороге, чтобы избежать скандалов, потрясающих Рим, и соблюсти приличия, диктуемые ее высоким положением. Приезжую поселили в отдельную келью.
Вначале Лукреция была довольна спокойной жизнью вдали от суетного мира, в котором чувствовала себя, как на вершине вулкана, готового вот-вот взорваться. Но, привыкнув к бурной интимной жизни, она стала невыносимо тосковать по ласке. Несколько месяцев спустя здесь, за непроницаемыми каменными стенами, она подружилась с молодой послушницей. Карлотта учила Лукрецию плести корзинки и вырезать из дерева различные фигуры. Они хорошо ладили, и вскоре Лукреция заметила, что неискушенная, наивная Карлотта просто боготворит ее. Оказалось, что девушка, никогда не имевшая любовников, тяжело переносит затворничество. Она ощущала в себе потребность, сути которой не могла понять, хотя по ее сумбурным объяснениям Лукреция быстро распознала
причину: девушка переживает чувственную лихорадку.
Привлекательная, черноволосая Карлотта волновала Лукрецию. Удовлетворяя явное любопытство подруги, она во время прогулок кое-что рассказывала ей о своей интимной жизни. При этом всегда преувеличивая жестокость мужчин, представляя их как бесчувственных животных.
- Я бы не вынесла такого бесцеремонного обращения с собой, - сказала Карлотта однажды утром, прогуливаясь с подругой вдоль речушки, заросшей лилиями. - Это было бы ниже моего достоинства.
Лукреция осмелела.
- Да. В выборе между мужчиной и монастырем я бы предпочла уединенное существование в этих стенах. Но, к счастью, две женщины могут утешиться друг с другом.
Девушка удивленно подняла тонкие брови.
- Как? Вместо мужчины?
- Да, Карлотта. Женщины такие нежные и чуткие, а мужчины в акте любви думают лишь о своем удовольствии.
- Но...
- Послушай, милая. При всем уважении к игуменье и к индивидуальному праву на выбор своей судьбы любая женщина, которая запирается в келье, проявляет страх перед миром и собственной природой. Вера в Бога этого не оправдывает. Посмотри на здешних монахинь. Большинство из них безобразны и глупы, они не знали и никогда не узнают настоящего счастья.
Она взяла Карлотту за руку.
- Но ты не такая. Ты прелестна, полна жизни и рано или поздно вырвешься к свету, как птица из клетки.
В глазах девушки показались слезы - столь искренней была ее благодарность Лукреции за добрую надежду.
- Знаешь, мне очень этого хочется, - сказала она.
- Я даже начинаю жалеть, что попала в монастырь.
- Крупицы радости можно находить и здесь, - сказала
Лукреция. - Мы обе в тупике неудовлетворенных желаний. Давай помогать друг другу.
- Но как?
- Мы заменим мужчин друг для друга. Эти безумные слова поразили девушку в самое сердце, хотя она давно ждала их.
- Я... я не знаю, как... И потом, я не уверена, что это...
- У нас внутри есть глубокие колодцы чувств, которые недостижимы для других, - перебила ее Лукреция. - И только мы можем черпать из них наслаждение, которое сильнее любого отчаяния, - она нежно и настойчиво смотрела на подругу.
- Приходи ко мне после вечерней молитвы. Мы нап емся водицы из этого колодца.
Зазвонил колокол, призывая всех к молитве. И девушка, смиренно опустив очи, пошла к обители. Лукреция, улыбнувшись, последовала за ней.
Вечером Лукреция, одетая лишь в легкую тунику, ждала Карлотту, то и дело поглядывая в окно, машинально листая страницы "Декамерона", который тайком принесла в монастырь.
Ее сердце чуть не выскочило из груди, когда раздался легкий стук. Она бросилась к двери и через мгновение сжала в объятиях подругу. Карлотта смущенно улыбнулась и нерешительно остановилась у входа, пока Лукреция запирала дверь.
- Я боялась прийти, - сказала она наконец. - Разве это не странно - мы свободно можем навещать друг друга.
- Мы вправе делать все, что хотим.
- Наверное, - нерешительно согласилась Карлотта.
- У меня есть еще одна туника, надень ее, в ней удобнее, - предложила Лукреция и опустила глаза в "Декамерон", слушая шелест снимаемой одежды. Через минуту она увидела подругу обнаженной. Маленькие упругие груди с пунцовыми сосками, тонкая талия, темные волосы перед храмом наслаждения она была такой беззащитной и желанной... Карлотта подошла и села рядом на кровать: она, похоже, начинала преодолевать робость.
- Ты просто прелестна без строгих монашеских одежд, - сказала Лукреция. - Было бы страшной ошибкой всю жизнь провести в безрадостном заточении.
Карлотта устремила на подругу благодарный взгляд:
- Без тебя, Лукреция, я бы Этого никогда не поняла. - Она без слов, как зачарованная, легла рядом с подругой. Лукреция нежно коснулась губами ее щеки, и возбуждение легкой волной сразу вскружило голову. Она ощутила своеобразный аромат, который не источал ни один мужчина. Карлотта вздрогнула, когда губы Лукреции коснулись ее губ. А потом начался волшебный сон наяву. Прохладная, деликатная рука подруги легонько двигалась от одной груди к другой, потягивая соски, а язык играл в прятки с губами Карлотты. Лукреция мягко развязала пояс ее туники, рукой скользнула по талии и поиграла с пупком. Девушка задрожала от незнакомого острого ощущения, которое пронзило ее. Лукреция свободной рукой развязала свой пояс и прижалась горячим телом к напарнице по любовной игре. Ее пальцы продолжали движение вниз, к тесно сжатым бедрам Карлотты. Наконец, поглаживание между ног было вознаграждено ощущением влаги на пальцах. Она поцеловала подругу в шею и прошептала:
