домой и с расстроенным вздохом бросаю рюкзак на стул, на моем столе меня ждет Маргаритка.
Она лежит на боку, и у нее осталось всего четыре лепестка.
Я люблю тебя…
…немного
…сильно
…страстно
…безумно.
Это просто игра. Это ничего не значит.
Мы просто два маленьких ребенка.
И все же именно так он меняет физиологию моего сердцебиения.
ГЛАВА 5
Сикстайн, 10 лет
Август
На следующей неделе у Феникса и Астора день рождения, и я очень волнуюсь, что им подарить.
Особенно Фениксу.
Я впервые дарю ему что-то, и мне хочется, чтобы это было потрясающе.
В прошлом году на мой день рождения он и его родители купили мне новое седло для Марлоу. Но настоящим подарком для меня стало то, что он вырезал рисунок на стволе моего домика на дереве.
Он нарисовал мне несколько вариантов на бумаге, и в итоге я выбрала тот, где были все три наших имени, потому что это был их домик на дереве, так же как и мой.
Он перенес их на ствол дерева и вырезал на нем одним из охотничьих ножей своего отца.
Теперь каждый раз, когда я прихожу в свой домик на дереве, я провожу рукой по нашим именам, радуясь тому, что на них навсегда выгравированы наши имена.
Я хочу подарить ему что-то, что сделает его таким же счастливым, и, наверное, это должно быть что-то, что я могу сделать своими руками, но я не уверена, что именно.
— Что это за обеспокоенное выражение на твоем лице? — спрашивает Астор с моря подушек, на которых он сидит в углу домика на дереве.
Мы ехали из школы домой на велосипедах и укрылись в домике на дереве, когда начался дождь.
— Ничего, просто думаю о твоем дне рождения и о том, что тебе подарить. — Я говорю, беспокойно грызя ногти, и добавляю. — И Никсу.
— Не притворяйся, что ты нервничаешь из-за того, что подарить мне, жучок. — Он отвечает, ухмыляясь. — Ты купишь мне новые игры для Xbox, и они мне понравятся. Ты беспокоишься о том, что подарить именно Фениксу.
Я притворяюсь, что не понимаю.
— Это неправда.
— Ты в него влюблена, — настаивает он.
Я закатываю глаза в притворном отвращении.
— О боже, Астор, фу. Я не люблю его.
— Я твой лучший друг, а он мой брат. Почему ты не хочешь сказать мне правду? — спрашивает он, и я улавливаю нотки обиды в его голосе.
— Потому что ты… ты… расскажешь ему, — шепчу я, бросая на него взгляд сквозь ресницы.
— Никогда, — клянется он, прежде чем его выражение лица растягивается в улыбку, и он заговорщически приподнимает бровь. — Так он тебе нравится?
Я киваю, но едва заметно.
— Немного.
Не могу поверить, что только что сказала это. Это первый раз, когда я признаюсь в этом или произношу слова вслух. Часть меня радуется тому, что я была честной, другая часть просто хочет запихнуть эти слова обратно в горло и забыть о них.
Он вскрикивает и садится, опустив челюсть на ладонь и глядя на меня.
— Я так и знал! Ты не сможешь ничего от меня скрыть, божья коровка. — Он встает и садится рядом со мной на пол, прижимаясь спиной к дивану. — Может быть, когда-нибудь ты станешь моей невесткой.
— Не будь чудаком, Астор.
Он смеется, его золотистые волосы падают на лоб, когда он обхватывает меня за плечи.
— Тебе очень повезет, если ты станешь моей родственницей. Ты собираешься сказать ему?
— Нет, — говорю я, пораженная. Я ни за что не смогу встретиться с ним лицом к лицу и признаться, что влюблена в него. Мало того, что я стесняюсь и недостаточно смелая для этого, так еще и он, скорее всего, засмеется и скажет, что не чувствует того же самого.
— Ты должна.
— Почему?
— Он не может скрыть от меня ничего, кроме того, что можешь ты, божья коровка. К тому же, телепатия близнецов выводит это на совершенно другой уровень.
— О чем ты говоришь?
Он поднимает плечо, а затем неопределенно добавляет.
— Скажи ему, что он тебе нравится. Обещаю, ты не пожалеешь.
— Я не могу, Астор.
Он хмыкает, его взгляд блуждает по содержимому домика на дереве и загорается, когда он останавливается на блокноте и ручке в углу.
Он берет их и снова садится рядом со мной.
— Если ты слишком боишься сделать это лично, можешь написать ему записку.
Я неуверенно смотрю на предметы в его руках. Должно быть, мое лицо выдает мою неуверенность, потому что он продолжает.
— Я могу отдать ее ему, или ты можешь подбросить ее в его комнату, как ты сделала это с цветочной короной.
Я смотрю на него с удивлением.
— Откуда ты об этом знаешь?
Я никогда не говорила ему, что закончила ее для него или что оставила ее в его комнате.
— Мне сказал Феникс.
— Правда? — спрашиваю я, хмуря брови — Он никогда не упоминал об этом.
Если честно, он оставил маргаритку в моей комнате, и я тоже никогда не упоминала об этом. Я не знала, что сказать, что, похоже, часто случается, когда речь заходит о нем.
Его легкая улыбка перерастает в ухмылку.
— Он хотел убедиться, что я знаю, что ты сделала это для него, а не для меня.
Я снова хмурюсь.
— Но ты не…? — я запнулась. — Верно?
— Люблю тебя? Фу, нет. — Он быстро добавляет. — Не то чтобы ты не была лучшей, но ты моя сестра.
Я радостно вспыхиваю и сжимаю его руку.
— Я люблю тебя, ты знаешь.
— Я тоже тебя люблю, — говорит он, сжимая мою руку в ответ. Он отпускает мою руку и берет блокнот, держа его между нами. — Итак, что же это будет?
Я пожевала губу, колеблясь. Я изо всех сил пытаюсь найти идеи для подарка на день рождения, но это может быть то, что нужно. Хуже того, если он не влюбился в меня, тогда он просто не примет записку, как это было с цветочной короной.
— Ладно, давай сделаем это, — быстро говорю я, прежде чем успеваю передумать. — Что мне вообще написать?
Он вырывает листок бумаги и кладет его поверх блокнота. Хмыкает, кажется, погрузившись в раздумья, и многократно постукивает ручкой по губам.
Наконец он наклоняет голову и начинает писать на бумаге.
— Как насчет этого? — спрашивает он, поворачивая бумагу ко мне, чтобы я могла ее прочитать.
Ты мне нравишься. А я тебе нравлюсь?
Да
Нет
— Ты можешь даже добавить сюда вопрос «будешь ли ты моим парнем?», — говорит он,
