— Я искренне предана Люсьену и его семье. Однако ним, паше Высокопреосвященство, должно быть известно, что мужчины из благородных семейств принимают решения, не советуясь с женами, матерями, сестрами и невестами. На долю женщин выпадают обычно лишь печальные последствия мужской отваги, хотят они того или нет!
Ниниана ожидала чего угодно, но не сдавленного смеха в ответ. Прошло какое-то время, прежде чем первый министр, овладев собой, смог снова заговорить.
— Вы и в самом деле мятежница. Я ничего не знаю о нашем возлюбленном, дитя мое, однако попытаюсь узнать что-либо о его судьбе. Мне представляется особо тонкой местью подсадить в семейное гнездо участника мятежа мятежницу жену. Куда я мог бы послать сообщение о его местопребывании?
Такую сложность Ниниана не предусмотрела. Сказать кардиналу про дворец Мариво — означало подвергнуть опасности Диану и ее будущего супруга. Это исключалось. Она попробовала собрать всю силу убеждения для вежливого отказа.
— Благодарю, ваше Высокопреосвященство, за подобное предложение. Но я сама приду сюда снова за новостями. Вам нет необходимости беспокоиться об их пересылке…
Хотя она втайне молилась о том, чтобы кардинал с ней согласился, ее потрясла его моментальная готовность принять любой ее вариант. Прежде чем Ниниана успела все осмыслить, ей пришлось попрощаться и выйти через боковой выход. Дверь за ней бесшумно закрылась, и она оказалась в незнакомом коридоре.
Ниниана не подозревала, что кардинал сразу же отдал несколько связанных с ней конкретных распоряжений. Она просто испытала наконец необыкновенное облегчение. Во-первых, потому, что, по ее мнению, благополучно выпуталась из опасной авантюры, несмотря на орлиный взор первого министра, а во-вторых, потому, что достигла нужного результата. Двойной успех! Ведь если бы Люсьен был казнен, Ришелье наверняка сообщил бы ей об этом сухими, не вызывающими сомнений словами.
Ведь ее покойная мать приходилась родственницей казненному герцогу Монморанси, а этого было вполне достаточно для того, чтобы о казни ее сына Люсьена де Камара узнал самый могущественный человек в государстве. Итак, Люсьен жив. Но где он? В Бастилии? На мгновение Ниниана приложила ледяные руки к сильно, бьющемуся сердцу. Как освободить брата из страшной тюрьмы? «Подожди, — произнес внутренний голос, призывая к терпению и осторожности. — Не надо ничего планировать, не зная положения вещей!»
Заставляя себя успокоиться, она огляделась. После роскошного кабинета кардинала коридор казался холодным и пустым. Узкий проход из черных и белых плит, уложенных в шахматном порядке. Путь в неизвестность?
Дрожа от холода, запахнула она накидку и натянула на голову капюшон. Затем стала искать выход. Ряд равномерно расположенных высоких окон пропускал приглушенный свет, поскольку день уже переходил в сумерки. Едва ли ей удастся попасть на Королевскую площадь до темноты. Тем лучше, можно вернуться во дворец под покровом ночи.
Через приоткрытую дверь Ниниана снова вошла в зал ожидания, по-прежнему полный людей. Как ей показалось, никто не обратил на нее внимания. Одернув юбки, она быстро направилась к главной лестнице, не заметив при этом высокой фигуры, следующей туда же. Возле верхней ступеньки они столкнулись.
В течение ужасного, нескончаемого мгновения Ниниана ощущала себя между небом и землей. Ей казалось, что в следующую минуту она упадет на каменные ступени и разобьется. Затем кошмар закончился, и Ниниана оказалась в крепких объятиях, прижатая к мягкой поверхности из сатина и кружев. Ее чувствительный нос уловил знакомый аромат травяных настоев и кожи. Дрожащей от слабости девушке было боязно открыть глаза, освободиться от надежных объятий и взглянуть на своего спасителя. Прошло некоторое время, прежде чем она на это решилась. К счастью, имя, готовое сорваться у нее с языка, превратилось лишь в слабый вздох. Ниниана увидела выразительное лицо с хорошо знакомыми ястребиными чертами и черными глазами, в которых зрачок сливался с радужной оболочкой. Ее собственное отражение, казалось, утонуло в их темной глубине. Она зашаталась и упала бы, не подхвати он ее снова.
Барон де Мариво в свою очередь с любопытством посмотрел на мадемуазель, вызвавшую особое недоверие у его Высокопреосвященства. Он специально устроил столкновение, а роль спасителя облегчала знакомство, которого в обычных условиях не просто было бы добиться. Барон увидел лицо с правильными, но довольно обычными чертами. Тонкий нос с четким контуром, недостаточно, однако, маленький и изящный, чтобы соответствовать канонам женской красоты. Несколько локонов, выбившихся из-под капюшона, напоминали по цвету осенние листья. Когда наконец приподнялись веки, он увидел большие ярко-зеленые глаза. Глубокие и прозрачные, как лесное озеро.
— Слава Богу, что я вовремя оказался рядом и смог удержать вас от падения. Разрешите куда-нибудь вас посадить. Вам нужно успокоиться и собраться с силами, — сказал он ей с улыбкой.
Ниниана смущенно кивнула. Ее молчание он объяснил пережитым испугом. Исполняя роль кавалера, барон повел девушку, осторожно поддерживая ее под локоть.
Хотя Ниниана слышала от него, как активно выступал он на стороне короля, она никак не предполагала, что столкнется с ним во дворце кардинала.
Глава 5
— Выпейте, мадам! Это лекарство снова окрасит ваши щеки румянцем. Вы бледны как смерть. Простите ли мне мою неуклюжесть? Я торопился и, как все мужчины, не смотрел по сторонам…
Ниниана послушно взяла кубок и отпила большой глоток. Прозрачная жидкость, которую барон налил из стоявшего неподалеку кувшина, выглядела вполне безобидно, была прохладной и напоминала по вкусу яблоки.
«Приятный напиток», — подумала она, но все внутренности внезапно обожгло огнем, и ей пришлось судорожно хватать ртом воздух.
— О Мадонна! — прохрипела она, задыхаясь от кашля. — Вы хотите меня отравить? Что тут налито? Адская смесь?
— Водка из яблок. Чувствуете, как она согревает и придает вам силы? — пояснил Мариво с хорошо знакомой ей улыбкой.
Легкий румянец, заменивший на щеках болезненную бледность, доказал действие лекарства. Ниниана поднялась с кожаной скамьи.
— Спасибо за помощь, месье! Не смею вас больше задерживать. Всего хорошего!
Лучше было поскорее закончить эту внезапную встречу. В любую минуту он мог сорвать с нее маску! Выдать ее способны и голос, и фигура, и глаза! Ведь он не слепой! Но когда она протянула руку к двери, ее пальцы наткнулись на его правое плечо. Застыв, она ощутила гулкий удар сердца.
