Дискуссия между Ежовым и Тухачевским была в самом разгаре, когда в кабинет вошёл адъютант. Он положил бланки телефонограмм на стол перед начальником, сам встал в стороне на случай возможных указаний. Ежов прочитал, потом перебросил бланки Тухачевскому.
– Вот вам мои последние аргументы! – И продолжил с досадой в голосе: – Эх, Михал Николаевич, Михал Николаевич… а ведь маршалом могли стать! – И адъютанту: – Вызывай конвой!
Штаб СлащёваЕжов, Слащёв и Абрамова склонились над картой Петрограда, которой мало было столешницы: края чуть обвисали.
– Очаги сопротивления находятся здесь, здесь, здесь, здесь и здесь. – Слащёв отмечал красными фишками места на карте. – Правда, везде пока только митингуют, а вот тут, – Слащёв поставил рядом с одной из фишек ещё одну, – уже стреляют.
– Здание НГБ? – уточнил Ежов.
– Точно так! Прикажете ввести в дело войска?
– Не прикажу, – отрицательно покачал головой Ежов. – Войска исключительно для блокады. Туда уже отправился Бокий. В его распоряжение поступает весь лояльный нам спецназ, а это трёхкратное превосходство над людьми Лациса – справятся; дело семейное и решать его будем по-семейному!
– Как скажете, – коротко кивнул Слащёв.
В кабинет стремительно вошёл председатель Петроградского Совета и Первый секретарь ЦК РКП Киров.
– Здравствуйте, товарищи! – произнёс он, направляясь к столу.
– Ты как здесь? – спросил Ежов, пожимая Кирову руку.
– С неба свалился, – без улыбки ответил Киров. И тут же пояснил: – Как ЭТО началось, я сразу на аэродром.
– Что в Москве? – спросил Ежов и добавил: – Про Феликса и Машу с Мишей мы знаем.
– А связи разве нет? – удивился Киров. – Я, честно говоря, от вас новости узнать рассчитывал.
– Связи нет уже несколько часов, – вздохнул Ежов. – Телефон молчит, а в эфире сплошные помехи, видно, глушат друг друга.
– Ясно. – Киров взглядом обвёл присутствующих. – Худо в Москве, товарищи. Можно сказать, паршиво! Троцкий и компания прямо с начала утреннего заседания съезда Советов попытались провести резолюцию о передаче им всей полноты власти в стране. Когда не вышло – покинули зал заседаний. Сразу после этого пошёл слух, что в город входят латышские стрелки в помощь московским гэбистам, которые выступили на стороне Троцкого со товарищи. – Киров сокрушённо покачал головой. – А я ведь, как и многие, до конца верил, что леваки (наши и эсеровские) не только не выступят с оружием против своих, но и объединиться-то не сумеют! Э, да что там говорить…
– Кто в Москве противостоит мятежникам? – спросил Ежов.
– Александрович с отрядами милиции.
– А войска? – поинтересовался Слащёв.
– Гарнизон Кремля – однозначно за нас. Про остальных мне ничего неизвестно. Да. Кремль. Как раз перед моим отъездом было принято решение о переносе съезда на территорию Кремля.
– Логично, – одобрил Ежов. – Это, я думаю, позволит продержаться до подхода основных сил. Абрамов, не сомневаюсь, уже идёт к Москве!
– Я тоже так думаю, – кивнул Киров. – А нам надо очистить от мятежников столицу. Доложите обстановку, – попросил он Слащёва.
Тот повторил всё, что недавно доложил Ежову и Абрамовой.
– Митингуют, говорите… – задумчиво произнёс Киров, глядя на фишки на карте. – Вот и славно, а мы к ним своих агитаторов направим, и немедля! Товарищ Слащёв, у вас в штабе найдётся свободное помещение?
– Найдётся, – не совсем понимая, куда клонит Киров, осторожно ответил генерал.
– Отлично! Я, товарищи, хочу разместить свой штаб – и по линии Совета, и по партийной линии – прямо здесь, чтобы оперативно реагировать на изменения в обстановке. Куда идти, товарищ Слащёв?
Генерал вызвал адъютанта и отдал соответствующие распоряжения. Когда Киров и адъютант покинули комнату, Слащёв, Абрамова и Ежов вернулись к карте.
– Вот что меня сейчас беспокоит больше всего. – Слащёв приподнял свесившийся верхний край карты.
– Кронштадт? – спросил Ежов.
– Да…
Ежов кивнул, а Абрамова нахмурилась. Кронштадт, ещё утром передавший воззвание Центробалта за подписью Дыбенко, содержащее призыв поддержать мятежников, молчал. Летом окружённая фортами морская крепость была неприступна.
– Какими силами располагает Кронштадт? – спросил Ежов.
– Помимо гарнизонов фортов ещё только комендантский полк, – сказал Слащёв.
– Добавьте сюда курсантов Морского учебного центра, и всех, кто по той или иной причине оказался на берегу, – вот вам ещё полк! – поправил его Ежов.
– Принимается! – кивнул Слащёв.
– А корабли?
– Почти весь флот сейчас или в море, или на других базах, – доложил Слащёв. – В Кронштадте остались, в основном, те корабли, что стоят на консервации. На ходу несколько эсминцев и крейсер «Аврора», которые находятся на боевом дежурстве.
Зазвонил телефон. Слащёв снял рубку. Выслушав начало доклада, потянул провод к столу, и, изредка бросая в трубку короткие фразы, стал расставлять на карте фишки зелёного цвета. Ежов и Абрамова с тревогой следили за его действиями. Вскоре зелёные фишки со всех сторон окружили центр города. Беспокойство возросло после того, как Слащёв отдал приказ: «Развести мосты!». Кончив говорить, генерал поставил аппарат прямо на карту и опёрся руками на стол.
– Что это? – спросила Абрамова, показывая на зелёные фишки.
– Колонны демонстрантов, – ответил Слащёв. – Идут под лозунгами «Долой соглашателей!» и «Да здравствует Пролетарская революция!»
– Сколько их? – спросил Ежов.
– По приблизительным подсчётам, тысяч тридцать.
– Надо сообщить Кирову, – сказала Абрамова.
– Ему доложат, – кивнул Слащёв. – Что делать будем?
– Ничего, – пожал плечами Ежов. – Те, кто не сможет пройти в центр города, пусть митингуют у мостов.
– А кто сможет?
– А тех, кто сможет, – ответила Слащёву Абрамова, – надо аккуратненько выводить на Марсово поле. Там места много, там и будем гасить пожар.
– Хороший план, – одобрил Слащёв. – На чердаках зданий по периметру площади следует установить пулемёты, а ещё… – Генерал осёкся под тяжёлым взглядом Абрамовой.
– Может, мне тебе кой-чего прищемить? – задумчиво спросила Ольга. – Чтобы всякая хренотень в голову не лезла?
Слащёв от растерянности только и вымолвил:
– Однако! – и посмотрел на Ежова, ища у него поддержки, но тот лишь развёл руками.
– Ладно, генерал, не обижайся. Насчёт прищемить я пошутила, – примирительным тоном произнесла Ольга. – Но стрелять в народ и думать забудь!
– Да я, собственно, и не думал, – начал Слащёв. – Имелось в виду…
Телефон зазвонил вновь, и что у генерала «имелось в виду», так и осталось невыясненным.
Слащёв выслушал сообщение молча, шумно выдохнул и положил трубку на аппарат медленно и осторожно, словно была она из хрусталя.
– Что ещё? – забеспокоился Ежов.
– Звонили из Зимнего. К Дворцовому мосту подошёл эсминец. Требуют свести мост.
– Едем! – Ежов кинулся к двери, Ольга за ним.
Возле Дворцового мостаВоспарившая над Невой чайка раскрыла клюв от удивления. Вот те нате! То, что творилось по обе стороны Дворцового моста, вполне могло служить иллюстрацией к учебнику «Новейшей истории России», когда бы речь шла о годе 1917, но для года 1920…
Так что там увидела наша чайка?
Стрелка Васильевского острова радушно предоставила себя демонстрантам и почти вся скрылась под колышущимися знамёнами и транспарантами. По другую сторону Невы Дворцовая и Адмиралтейская набережные предпочли военных, которые многократно уступали демонстрантам по численности, но, понятное дело, значительно превосходили их организованностью и дисциплиной. Дворцовому мосту всё это, очевидно, сильно не нравилось. Иначе зачем бы он отгородился от супротивников поднятыми «ладонями» разводного пролёта? Он бы так и дальше стоял, ему было нетрудно, но такую позицию не одобрил недавно подошедший из Кронштадта эсминец «Справедливый», который настоятельно советовал мосту: «Ты ладошки-то опусти, опусти!»
Именно это и видела глупая птица чайка. Давайте оставим её в покое, спустимся с небес на землю и посмотрим на события глазами полковника Абрамовой.
ОЛЬГАЁшкин каравай! Эти черти полосатые, что снуют по палубе и надстройкам эсминца, вполне могут порушить поддерживаемое разведёнными пролётами Дворцового моста равновесие, ибо невесть что думают, неизвестно кому подчиняются, а главное, ни хрена не хотят слушать! Всё это я узнаю от осипшего морского офицера в чине капитана 3 ранга, который от имени Главного морского штаба пытается с помощью рупора вести переговоры с мятежниками – а кто они ещё? – прямо с плавучей пристани, что возле Адмиралтейства.
– Какие последние флотские новости? – интересуюсь, значит.
– Из Гельсингфорса передали…
– Из Хельсинки, – поправляю я.
– Ну да. Никак не могу привыкнуть. Из Хельсинки передали, что на всех базах флота ситуация находится под контролем, за исключением крепости Кронштадт.
