Десаи нахмурился. Его непосредственный начальник был умелым и добросовестным администратором; он должен был обладать этими качествами, чтобы загладить ущерб, нанесенный правлением его жадного и беспринципного предшественника, которое и спровоцировало восстание Мак-Кормака. Однако, оказавшись на вершине власти, человек скоро отрывается от повседневных мелочей, которые и составляют основу политики. Муратори еще слишком недавно занимал свой пост, чтобы почувствовать границы своих возможностей. А поскольку он был суровым человеком, он, по мнению Десаи, слишком буквально понимал аксиому, согласно которой правление есть узаконенное насилие. И вот по приказу сверху комиссару пришлось против воли отдать распоряжение о сносе Мемориала после волнений в университете и о тотальном разоружении влиятельных семей землевладельцев — действиях, которые, как думал Десаи, привели ко многим неприятностям, включая и эту безумную вылазку в Гесперии.
«Ну так почему же я тревожусь из-за наконец-то проявленной Муратори гибкости?» — подумал Десаи.
— Я закончил, — сказал он Айхарайху. — Не присядете ли вы снова?
Айхарайх отошел от книжной полки, держа в руках томик Тагора в переводе на англик.
— Пришли ли вы к решению, комиссар? — спросил он.
— К решению пришел не я, вы же знаете, — выдавил из себя улыбку Десаи. — Решение было принято за меня. Мне предписано разрешить вам проводить исследования и оказать всю посильную помощь.
— Надеюсь, мне не придется вас особенно беспокоить, комиссар. Я привычен к разреженной атмосфере и к трудным путешествиям. Моя биохимия достаточно сходна с человеческой, чтобы не возникло проблем с едой. К тому же моя миссия хорошо финансируется — думаю, что энейской экономике не повредят несколько лишних имперских кредитов.
Айхарайх трогательным жестом взъерошил свой хохолок.
— Но только, пожалуйста, не думайте, комиссар, что я намерен навязать себя вам, размахивая губернаторским разрешением как боевым знаменем, — продолжал он. — Вы знаете обстановку лучше столичных чиновников, и, кроме того, именно вам придется расхлебывать последствия любой совершенной мной ошибки. Это не тот путь, которым Жан-Батист сможет войти в имперское сообщество, не правда ли? Я хотел бы руководствоваться вашими советами и учитывать ваши предпочтения. Например, я был бы признателен, если бы перед моим первым выездом ваши сотрудники предложили мне определенный маршрут и дали рекомендации.
Десаи почувствовал, что оттаивает.
— Счастлив это слышать, достопочтенный. Я уверен, что мы сможем сработаться. Знаете что, не присоединитесь ли вы ко мне за обедом, а потом я мог бы перенести некоторые встречи…
Этот день запомнился Десаи надолго.
Но ближе к вечеру, оставшись один в своем кабинете, Десаи снова почувствовал беспокойство.
Ему следовало бы отправиться домой, к жене и детям, которых он видел гораздо реже, чем хотел бы. Нужно бы перестать непрерывно курить: его легкие и так обожжены никотином. Зачем взваливать на свои плечи целую планету? Это на самом деле ему не под силу. Это не под силу ни одному смертному.
Однако, принеся присягу при назначении на должность, он должен сделать именно это — в противном случае он почувствовал бы себя клятвопреступником.
Эта история с Фредериксеном мучила его, как свежая рана. Десаи решительно перегнулся через стол и нажал на кнопку. Аппаратура в комнате делала запись всего, что здесь происходило и говорилось.
Экран ожил, бросая отсветы в темные углы: лампы Десаи не включал, а за прозрачной стеной догорал закат. Десаи не стал увеличивать изображение Питера Джоветта и свое собственное, но усилил звук. В кабинете загремели голоса. Десаи откинулся на спинку кресла и стал слушать.
Джоветт, богато одетый, с изящной вьющейся каштановой бородкой, был одним из представителей Паутины, торговцем и космополитом. Он, однако, не принадлежал к наемным агентам Империи: во времена восстания он искренне, хотя и не громогласно, осуждал противостояние с Террой, а теперь сотрудничал с оккупационными властями, потому что видел в этом пользу для своего народа.
Джоветт говорил:
— …Рад предоставить в ваше распоряжение всю информацию, что у меня есть, комиссар. Остановите меня, если я начну говорить то, чего вы уже наслушались ad nauseam[5].
— Это маловероятно, — откликнулся Десаи. — Я на Энее два года, а ваши предки поселились здесь семь столетий назад.
— Да, люди забирались далеко в те давние дни, не правда ли? Их было ужасно мало, они были страшно уязвимы… Ладно. Вы хотели посоветоваться со мной насчет Айвара Фредериксена, верно?
— И всего, что с ним связано. — Десаи вставил в мундштук новую сигарету.
Джоветт закурил сигару.
— Не уверен, что смогу так уж много вам сообщить. Не забывайте, я принадлежу к классу, на который землевладельцы смотрят в лучшем случае с подозрением, а в худшем — с ненавистью. Я никогда не был близок с семьей Фредериксенов.
— Но вы — член парламента. И к тому же весьма влиятельный член. А Эдвард Фредериксен — Архонт Илиона. Вам наверняка приходится часто встречаться с ним, в том числе в обществе: ведь большинство политических решений принимается в кулуарах, а не на официальных слушаниях. Мне известно, что вы хорошо знали Хью Мак-Кормака — зятя Эдварда и дядю Айвара.
Джоветт, нахмурясь, долго смотрел на тлеющий кончик сигары, прежде чем ответил:
— Все это гораздо более запутано, комиссар. Вы позволите мне перечислить некоторые основные факты? Мне хочется упорядочить их — как для себя, так и для вас.
— Пожалуйста.
— Как мне представляется, в истории Энея имеется три ключевых фактора. Во-первых, поселение здесь было создано как научная база, в основном с целью изучения аборигенов Дидоны — сама эта планета является малоподходящим местом для детишек, знаете ли. Это положило начало существованию университета: сообществу исследователей, мыслителей, технического персонала. Он до сих пор окружен почти мистическим ореолом — самый невежественный и тупой энеец преклоняется перед знанием. И к тому же уже во времена Империи университет занял весьма почетное в научном мире положение и стал привлекать студентов — людей и представителей других рас — издалека. Энейцы этим гордятся. Университет располагает значительными средствами, помимо того что имеет авторитет, а следовательно, обладает влиянием.
Во-вторых, чтобы поддерживать существование человеческой общины, не говоря уж о работе исследовательского центра, на столь скудной планете требуются огромные сельскохозяйственные угодья, эффективно используемые. Отсюда возникновение класса землевладельцев, а с ними более мелких помещиков, фермеров средней руки, арендаторов. Когда Лига развалилась и наступило Смутное Время, Эней оказался отрезан от других миров. Ему пришлось сражаться, иногда в прямом смысле слова, за свое существование. Основная тяжесть этого легла на землевладельцев. Они превратились в полуфеодальный военный класс. Даже университет в какой-то мере воспринял их дух и ввел военное образование в свои программы. Вспомните, как Эней сопротивлялся в те давние времена присоединению к Империи и сколько крови было пролито, а позднее сколько офицеров имперской армии дал маленький Эней.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
