первый взгляд. Это была пещера, но внутри она была обставлена мебелью. Мебель была очень старательно сделана, но всё равно примитивно. Были даже приборы бытовой техники, которые естественно не работали, а только имитировали внешний вид.
Он споткнулся об стоящий под ногами ящик с какими-то корнеплодами. Вдалеке послышались торопливые лёгкие шаги, привлечённые произведённым им шумом.
— Мама, почему так долго, я уже волноваться начала! — услышал он детский голос.
«Господи, всё-таки ребёнок!» — подумал про себя Спас.
Из-за поворота появилась девочка, в красной курточке и чёрной юбочке чуть выше колен. Увидев его, она замерла, и он увидел, как сжалась её челюсть, и заходили маленькие желваки. Она постаралась взять себя в руки, и максимально спокойно, как только у неё получилось, сказала:
— Мама умерла?
Спас кивнул. Он хотел ей что-нибудь сказать, но не мог. Рот ему как будто зашили, а язык приклеили к нёбу. Он онемел, и не мог вспомнить ни одного слова. Девочка сделала несколько шагов в одну сторону, потом в другую, и как не боролась с собой, всё-таки не выдержала и стремительно убежала туда же, откуда пришла. Через несколько секунд издалека донеслись приглушённые рыдания. Несмотря на свой возраст, она не хотела показывать слабость. Сильный ребёнок.
Спас огляделся по сторонам. Возле одной стены стоял диван. Он подошёл и сел на него. Диван был аккуратно сложенной кучей камней, на которой сверху лежали потёртые кожаные мешки, набитые, по ощущениям, сухой травой. Навскидку, сходство с обычным диваном было очень сильным, и только если начать разглядывать, становилось понятно, из чего это сделано.
Похоже, что Матильда пыталась воссоздать в пещере атмосферу городского быта. В основном, ей это удалось. Она много сил потратила на обустройство, и было понятно, почему было жалко всё это бросать ради смутных перспектив. Тут можно было жить. Трудно, опасно, но можно. А если уйти, то что? Да ещё и с ребёнком.
Девочка совсем маленькая. Сколько ей? Лет семь, восемь? Вряд ли больше. Для этого страшного места, возраст совершенно неподходящий, она совершенно не сможет о себе позаботиться. И теперь это его проблема. Без вариантов.
Спас не знал, как девочка перенесёт смерть матери, и как будет относиться к нему. Судя по тому, что она почти не удивилась его визиту, то была в курсе всех происходящих событий. Просто, сам факт его прихода свидетельствовал о смерти её мамы.
Он сидел, слушал доносящиеся издалека рыдания и совершенно не знал что делать. Чувство полной беспомощности овладело им. Он и сам был как ребёнок, а тут ещё предстоит заботиться об этой малышке.
Спас искренне хотел это сделать. Хотел выполнить свою клятву и спасти девчушку. Хотел, но не знал как. Не знал даже с чего начать. Может, её нужно накормить? Вдруг она голодная?
Но он тут же отмёл эти мысли. Да, о еде нужно будет думать, но позже. Наверняка у Матильды были какие-то запасы, и девочка сама сумеет ими воспользоваться первое время. А вот что ему действительно нужно, так это составить план действий. Дальше этой мысли, дело у него не шло. Опять навалилось ощущение беспомощности.
Спас поймал себя на мысли, что больше не слышит её рыданий. В пещере было тихо. Его это испугало. Не сделала ли она там что-то с собой от отчаяния? Но тут он уловил слабый шорох из глубины пещеры и успокоился. Не вечно же ей рыдать в голос. Когда-то слёзы должны были закончиться. Он решил, что будет сидеть и ждать сколько понадобится. Но ждать долго не пришлось. Девочка вскоре появилась. Она переоделась и теперь была одета в форму, по типу военной, но очень большого размера. Матильда подогнала вещи под её рост, но размер был слишком велик, и это бросалось в глаза.
Спас посмотрел на свои ботинки, потом на её форму и в душе шевельнулись смутные подозрения. Он тут же внутренне укорил себя за такую мелочность. Даже если Матильда и сняла с него одежду и перешила её для дочери, то что тут такого? Молодец. Всё правильно сделала.
— Где мама? — спросила она.
— У меня в пещере, туда далеко идти… — он не успел договорить, потому что она решительно прошла мимо него и вышла из своей «квартиры».
Ему не оставалось ничего другого, как последовать за ней.
Идти оказалось совсем не далеко. Они шли минут десять, не больше. Но дорога оказалась не простой. Они много раз проходили через развилки, некоторые были сразу из нескольких коридоров, и если бы ему понадобилось повторить этот путь, он бы не смог. А вот девочка, похоже, ориентировалась здесь отлично, и знала все пещерные переходы наизусть.
Шла она быстро, так что Спас, со своей хромотой, за ней еле поспевал. Но её это не беспокоило. Похоже, она, как и он сам, винила его в смерти Матильды, но очень старалась это скрыть. Получалось так себе. Но её самообладанию можно было позавидовать.
Пока они шли, Спас вспомнил, как прибежала Матильда, после того как ему ночью приснилось, что он падает со скалы. У неё это тоже заняло не очень много времени. Получалось, что они были всё время относительно близко, но в лабиринте пещер было трудно найти дорогу, если ты её не знаешь.
Когда они вошли в его «комнату», девочка подошла к ложу и сев рядом с матерью взяла её за руку. Спас видел, как она закусила себе губу, чтобы не расплакаться, как в глазах у неё стоят слёзы и вот-вот начнут стекать по щекам. Наконец, одна слезинка не удержалась и быстро сбежала вниз.
— Я подожду снаружи, — сказал Спас, желая оставить девочку одну, чтобы ей не приходилось сдерживать при нём свои эмоции.
Она подняла на него блестящие от слёз глаза, и он прочитал в них совсем лёгкую, но благодарность. Девочка кивнула.
Спас вышел, удалился от пещеры метров на двадцать и сел, привалясь к стене и распрямив больную ногу. Посидев так пару минут, он решительно встал и пошёл в сторону выхода из подземелья. За всё это время из пещеры, где лежала Матильда, не донеслось ни звука.
Он лежал на камнях и пялился в небо очень долго. Как ему показалось, не один час. Несколько раз у него было побуждение встать и пойти обратно, но он сдерживался. Наконец, раздались лёгкие шаги. Девочка подошла к нему и села рядом. Они помолчали.
— Меня зовут Юна, — сказала она, после продолжительной паузы.
— А меня Спас, — ответил он.
— Я знаю, как тебя зовут, это я придумала это имя.
— Ты? — он удивлённо повернулся.
— Я, — кивнула она, — это значит спасённый,
