через три, две, одну… Оу! Так мне же тоже пора!
Я рванул вперёд, на сцену, подхватывая на бегу стул. Водрузил его на голову и чуть не врезался во фронтмена «Пинкертонов». Намеренно, ясен пень.
— Хао, белые люди, — с пафосом провозгласил я, взгромоздившись на стул верхом. — Приветствую вас на землях краснокожих и предупреждаю, что у нас есть топор…
Зрители в зале засмеялись. Толкиенистов возле сцены навалились на ее край и радостно махали мне руками.
— Знаете, я пока шел, мне казалось, что у меня столько умных мыслей в голове, — сказал я. — А как сел, так дурак дураком себя чувствую.
— Панки Хой! — выкрикнул кто-то из зала.
— О, точняк! — широко улыбнулся я и поднял вверх палец. — Теперь все сложилось. Панки, бледнолицие и дурак. Время для группы «Позор нации»! Вы же видели ее солиста? Понимаете, почему рядом с ним я себя вождем краснокожих ощущаю?
Музыканты вышли на сцену и принялись подключаться, а их бледный фронтмен подошёл ко мне.
— Дяденька, только не бей! — пропищал я, вжимая голову в плечи и прикрывая ее руками. — Я тебе скажу, где спрятал тушки мертвых бобров…
— Так, короче, — сказал Моль в микрофон в моей руке, согнувшись как подъемный кран. — Я забуду, что ты тут на меня обзывался, а ты устроишь нам выступление в «Фазенде». Забились?
— А в чем подвох? — подозрительно прищурился я.
— И чтобы ещё девки там дрались, понял? — угрожающе навис надо мной Моль.
— На девок у нас очередь, — задумчиво произнес я. — Но я подсуечусь, чтобы вы были под номером один.
— Заметано, — важно кивнул Моль. — Мой человек свяжется с твоим человеком.
— Мой человек передаст своим человекам, чтобы твоего человека не застрелили на подходе, — с серъезными щами заверил я. Натурально, отличный парень! Надо подтянуть его в нашу компашку, он впишется.
— Вы слышали, он обещал! — Моль обвел указующим перстом зрительный зал. — А теперь выметайся с моей сцены! — он забрал у меня микрофон и гордо выпрямился. — Моя очередь выстебываться! И стул свой забирай!
Зрители разразились хохотом полопам с аплодисментами, я подхватил стул и, вальсируя с ним, как недавно с Наташей, скрылся за кулисами.
Где в числе всех прочих нетерпеливо притопывал ногой Астарот. Уже при параде, в рогах, кожаном плаще и крыльях. Лицо размалевано не очень ровным гримом, так что свежих боевых отметин не заметно
— Так когда нам выступать? — спросил он, как только я поставил стул на место.
Глава 4
— Я считаю, это справедливо, — слегка улыбнулся я. — «Пинкертонов» поставили на ваше место, так вы встанет на их.
— Завершающими? — чуть обалдело, как будто не очень веря в то, что он слышит, переспросил Астарот.
— Ну да, — кивнул я. — Или что-то не так?
Я посмотрел на Свету. Та приняла философский вид и пожала плечами.
— Возможно, у Жени было другое мнение, но он вроде как уехал. Серый сказал, что видел, как он одевался в гардеробе.
— Вот и ладушки, — во весь рот улыбнулся я.
— И мы будем играть финал концерта? — ещё раз переспросил Астарот.
— Да, — снова подтвердил я. — Так что зажгите так, чтобы небу стало жарко, ясно?
— Пойду парням скажу, — радостно и слегка растерянно проговорил Астарот. И быстро спрятал за спину руку со скрещенными пальцами. Ну да, понятно. Буквально четверть часа назад он был уверен, что они вообще выступать не будут. А сейчас оказался на самом козырном месте. То есть, в целом, понятно, что это во многом было стечением нескольких обстоятельств — Конраду надо было уехать, Банкин сначала устроил диверсию, а потом сбежал. И ещё неприкосновенный я, благодаря хлопотам Грохотова.
Но не воспользоваться ситуацией было глупо.
— А если Женя вернется и устроит скандал? — тихо проговорила Света, проводив взглядом спину Астарота.
— Тогда я откушу ему голову, — с совершенно серьезным лицом ответил я.
— Ты же понимаешь, как он будет орать завтра? — спросила Света, занося ручку над страницей со списком групп.
— Да пофиг, — усмехнулся я. — Завтра это будет уже неважно.
Я подмигнул Свете и двинул на сцену. Нужно было объявлять следующую группу. В глаза снова ударил жаркий свет, как в операционной. 'Световика бы ещё отловить и вломить ему по почкам… — подумал я, поставив стул чуть сбоку. Чтобы эти долбаные прожекторы не так слепили. Секунду подумав, я забрался на стул и вытянулся по стойке смирно.
— У меня растут года, будет и шестнадцать, — старательно продекламировал я. Как школьник в первом классе. — Кем работать мне тогда? Чем заниматься? Оу, сорян, друзья, рефлекс сработал. Прикиньте, я в натуре как только на стул залез, так заново в Деда Мороза поверил…
В чем выгодное отличие официального концерта от хаотичного подвального, так это в четком таймингу. Всякие накладки, ясен пень, бывают. И техника, случается, сбоит, и кто-то из музыкантов косячит. Но в целом, при грамотном планировании ты всегда знаешь, что и в какой момент происходит. И когда точно все закончится.
Финал подвального концерта — это совсем даже не козырное место. К этому времени зрители уже бухие, в зале — разброд и шатание, а на сцену вообще уже пофиг кого выпускать. Но сейчас был не тот случай.
Я замер посреди сцены, прикрыл глаза, с удовольствием впитывая, как голосит на все лады отлично разогретая публика. Даже крепкие парни наших «высоких гостей» перестали отгонять зрителей от своей половины сцены. Расслабились, кто-то даже на стульчик возле стенки присел. А те двое так вообще на сцену оперлись и сами колбасятся не меньше, чем зрители.
— Тссс! —
