До некоторых закрытых файлов Марк добраться сумел. Но вот открыть «иконки» не удается. Он не великий компьютерный гений – всего лишь ученый, исследующий возможности мозга. Не хакер, знаете ли, а среднестатистический юзер. Он, конечно, может создать трехмерную модель и крутить ее туда-сюда. Может сделать отчет, может написать доклад. Вот, в общем-то, и все его достижения в области компьютерной грамотности.
Марк нервничает – он боится, что Линда там, в Лондоне, набедокурит без него, устроит великий погром, почище того, что случился в прошлом году в лаборатории. Часто Марк «зависает», представляя себе одну картину ужаснее другой. Линда, врывающаяся в кафе, обрушивает стул на спину ненавистного мужа. Линда, размазывающая по его физиономии пирожные, еще и бьет его бутылкой по голове. Линда, опрокидывающая мужа со стула на пол, лупасит ногами по всем частям тела, в особенности расположенным ниже пояса.
Мужа не жалко. Но Линду может схватить полиция. А паспортишка-то у нее хоть и настоящий, да выправлен на скорую руку с помощью знакомого за огромные деньги. Вдруг чего заподозрят? Одна она там, несчастная… Марк уже чуть не рыдает, представляя свою девочку в наручниках, брошенную в тюремные казематы.
«Быстрее надо действовать, быстрее», – твердит он сам себе, сидя в темной палате поздно вечером. Свет в палатах гасят в десять вечера, оставляя гореть лишь тусклые лампочки над дверями. Но Марку в светлой лаборатории хуже, чем тигру в клетке. Он ничего не может придумать, чтобы взломать файлы, и понимает: нужно искать официальный путь к доступу. Центр не может не хранить информацию о девицах. Хоть что-то. Например, счет в банке, на который отправлялись деньги. Сведения о родственниках. Что-то хранить должны. Так, на всякий случай.
Марк взъерошивает и так уже стоящие торчком жесткие волосы. Он задумывается о том, какой хреновиной они тут занимаются в Центре на протяжении последних лет. Вопросы, вставшие в связи с последними экспериментами, так и остались неразрешенными. Это у Линды можно спокойно проследить, что у нее свое, а что от Миранды. С остальными не так просто. Тони уверен, что какая-то информация после «очистки» в мозге всплывает. Но почему он в этом так уверен? Доказательств практически нет…
– Твою мать! – Марк повторяет любимое ругательство друга. – Как это я не сообразил раньше? – Марк швыряет подушку в стену. – Конечно, эти кретины могут сказать, что особенно ничего интересного в файлах нет, – теперь Марк обращается к подушке, приземлившейся на стул, стоявший напротив. – Надо просить предоставить нам доступ к информации об их прошлой жизни, чтобы понять, действительно ли у них в голове всплывает прошлое! А иначе как дальше работать? – он вскакивает с кровати и несколько раз подпрыгивает на одном месте. – Как мы сможем дальше проводить эксперименты? Просим дать информацию! Иначе это то же самое, что искать в темной комнате вещь, которая неизвестно вообще существует ли в природе, – он снова ложится и засыпает, не сняв рубашку и джинсы, не говоря уж о носках.
В ту ночь ему приснились обе – и Миранда, и Линда. Они гуляли по Лондону, взявшись за руки. Когда к ним подошел Марк, девушки задушили его в своих объятиях. Марк проснулся бодрым и веселым. «Они подружились! – промелькнуло у него в голове. – Черт, о чем это я?»
Дидье внимательно выслушивает Марка и соглашается с его доводами.
– Ты прав! Марк, ты, как всегда, прав! – Дидье направляется к своему компьютеру, чтобы в письменном виде изложить начальству идеи Марка. – Если у нас хоть что-то будет на руках, мы сможем следить за развитием событий. Мы сможем разговаривать с девицами со знанием дела! При масштабном исследовании что-то обязательно выяснится. Мы точно будем знать, всплывает – не всплывает. Гениально! – Дидье уже включил комп и потирает в предвкушении руки.
В Центре ни один вопрос не решается быстро. Любое заявление, поступающее к руководству, рассматривают сто лет. Марк установил срок – семь дней. Через семь дней ему разрешили забрать Линду. Поэтому он сам себе поклялся, что нервничать он не будет ровно неделю. Ни днем меньше, ни днем больше. Что он сделает после истечения срока, Марк не продумал. Но утром восьмого дня пришел в лабораторию с твердым намерением выкинуть что-нибудь эдакое. Например, сделать себе «очистку» мозга. «Ученый проводит эксперимент на собственном мозге!» – представил он заголовки в газетах. А Тони посмотрит, что у него начнет всплывать. Центр увидит, на что человек может пойти ради науки! И даст доступ к файлам! Тут-то у Марка и всплывет, зачем этот самый доступ нужен, и найдет информацию о Линде. Несчастным «овощем» он приползет к ней и кинется в ноги, зажав в руках ее досье. Линда заплачет, поняв, что совершил Марк во имя любви, и задушит в своих объятиях.
– Объятия уже где-то были, – говорит Марк вслух.
– Ты о чем? – интересуется Тони. – С кем это ты обнимался?
– Мне приснилось, что я обнимаю Линду, – про Миранду, так же счастливо фигурировавшую во сне, Марк решает не упоминать. Про «очистку» собственного мозга – тем более.
– Тьфу ты, – разочарованно вздыхает Тони.
Весь восьмой день Марк строит планы по совершению «самолоботомии». На девятый, когда в его голове уже рисуются картины глобального масштаба (Тони везет Марка в инвалидном кресле на конференцию. Зал встает при его появлении. Бурные овации. Линда бежит к нему и душит в объятиях…), приходит ответ. Доступ разрешен. Дидье зачитывает электронное письмо вслух:
– «…Просьба напомнить сотрудникам о неразглашении сведений…», – Дидье строго смотрит на Марка и Тони. Долго смотреть строго не получается. Перед ним стоит толстяк, переминающийся с ноги на ногу, в заляпанном, не застегивающемся на пивном пузе халате. Рядом с толстяком стоит небритый, лохматый худой мужик с темными кругами под глазами. Его халат, правда, чист, но из кармана предательски торчит коньячная бутылка. «Сотруднички, – хмыкает Дидье, – им хоть сто раз напомни о том, что в таком виде научный работник находиться не должен. А они – о неразглашении сведений…»
Марк не верит в свое счастье. Он не умеет читать мысли других людей, поэтому вслух говорит:
– А не выпить ли нам коньячку за успех мероприятия? – пластиковая бутылочка выуживается из кармана.
Дидье вздрагивает. Тони бежит к шкафу за бокалами.
– Пронесло с лоботомией, – говорит Марк, наливая коньяк.
– Что? – переспрашивают его хором коллеги.
– А? Да это я так, – бормочет Марк, а про себя думает: «Надо заканчивать озвучивать свои мысли. Так можно и проколоться!»
Позже он листает файлы и удивляется – Центр составил на каждую девицу исключительно подробное досье.
– Информация об образовании, родственники, занятия спортом, – перечисляет Марк заполненные разделы, – работа, близкие друзья, место жительства, – он листает дальше, – привычки, увлечения, сексуальная ориентация, материальное положение, включая счета в банках и недвижимость. Центр постарался собрать все, что мог.
– Зачем им столько информации? – задает вопрос Тони.
– Думаю, на всякий случай, – Марк и сам удивлен не меньше, – девицу могут начать разыскивать. Или чтобы ее шантажировать в случае побега из Центра. Или чтобы знать, где искать. Да мало ли.
– Ты уже нашел, что хотел? – Тони давно догадывался, зачем Марк так упорно добивался доступа к файлам, но озвучивает догадку только сейчас.
– О чем ты? – Марк поднимает на друга удивленный взгляд, улыбается и подмигивает. – Не пойму…
Найти Линду непросто. Файлы расположены в соответствии с логикой, которая понятна только составителям каталога. Имена расположены не по алфавиту – иначе можно было бы найти всех Линд, а потом по фото и дате рождения вычислить свою. Такое ощущение, что валят в каталог всех подряд. Никакой системы.
Марк заодно работает и на благо лаборатории. Он составил список девиц, которые уже прошли обе фазы эксперимента, и теперь, обнаруживая их в базе, копирует данные. Когда Дидье спрашивает, как идут дела, Марк искренне отвечает:
– Ищу наших. Долго, нудно, неинтересно.
Дидье кивает, полностью удовлетворенный ответом.
Иногда Марк задумывается о том, скольких женщин использовали в экспериментах. Их – тысячи, со всего света. Большинство, конечно, из бедных стран. Причины, по которым они сюда попали, ясны. Но процентов десять-пятнадцать – такие же, как Линда. Кто-то спасал серьезно заболевших родственников, которым требовались деньги на дорогую хирургию. Кто-то вызволял близкого человека из тюрьмы. Кто-то сам оказался заложником ситуации и спасал сам себя… Одна из девиц, например, работала в банке и умудрилась перевести на свой счет огромную сумму. Когда это обнаружили, ей светил пожизненный срок. Вместо тюрьмы она попала в Центр.
Лондон, июнь 2032 года
Она решила начать с кафе. Встретились там один раз, встретятся еще. Поэтому Линда начала ходить в кафе ежедневно на five o’clock. Она сидела, пила свой любимый чай и вспоминала. Многое, правда, ускользало. Как песок сквозь пальцы – вот-вот удержишь, а нет, он все равно течет вниз. Ее раздражало и то, что чужие воспоминания тоже толпились в голове. Линда уже точно определяла, какие из них принадлежат Миранде. Что ее беспокоило теперь больше – это чувства к Марку. То ли Миранда вмешивалась в процесс, то ли Линда сама любила его, независимо от того, что он наделал. В какой-то степени его поступок даже казался ей привлекательным – так любить свою жену!
