— Ты едва не подскочила от моего вопроса, моя милая. — Черные глаза были опять открыты и смотрели на нее. — Она с тобой говорила?
— Недолго. С ней все в порядке. Это, конечно, страшный удар для нее.
— Естественно, — проговорила Габриель и, улыбнувшись, замолчала. — Ты напоминаешь мне своего дедушку, — заметила она после долгой паузы. — Он был ужасно недоверчивым. Эта маниакальная привязанность к докторам — это ненормально. Она не говорила тебе, что что-то слышала?
— Что-то слышала? — даже в ее устах эти слова прозвучали зловеще, и она посмотрела на маленькую фигурку, полная дурных предчувствий. — Когда, дорогая? Той ночью, когда Роберт… когда Роберт должен был умереть?
— О нет, раньше. Гораздо раньше.
— Бабушка, что ты хочешь сказать? — против ее воли в голосе прозвучала испуганная нотка, и Габриель открыла глаза.
— Забудь, милая, — спокойно сказала она. — Я такая старая, мне все время что-то мерещится. Послушай, там на лестничной площадке чьи-то шаги.
Фрэнсис повернула голову. Впервые за все утро дом затих, будто затаив дыхание.
— Ничего не слышу.
— Там кто-то ходит. Мое дорогое дитя, я бы не проспала в этой кровати тридцать лет, если бы ошибалась в таких вещах. Открой дверь.
Когда Фрэнсис шла к двери, ее охватило острое чувство одиночества. Роберт мертв, Мэйрик далеко, в доме полиция, Филлида в обмороке, Дэвид Филд… да, Дэвид Филд теперь тоже во всем этом замешан. А теперь еще и Габриель впадала в старческий маразм. Кошмар той ночи приближался с невероятной быстротой.
Тяжелая тисненая дверь открылась совершенно бесшумно, и нерешительно топтавшаяся на пороге мисс Дорсет отскочила, виновато улыбаясь.
— Я не решалась постучать, вдруг она спит, — прошептала она, за руку вытаскивая опешившую девушку в коридор. — Я телеграфировала в офис в Гонконг. Они разыщут вашего отца, где бы он ни был. Как это случилось? Вы что-нибудь знаете?
Все в тот день воспринималось особенно живо, и перед Фрэнсис предстала красочная картина: женщина в виньетке арки. Каждая деталь была выписана с удивительной четкостью, и она увидела, как жалка сама тщательность, с которой были уложены ее светлые волосы с пробивающейся сединой, ее напряженное веснушчатое лицо и морщины, еще глубже прорезавшие лоб. От волнения лицо мисс Дорсет осунулось. Показная сердечность на ее лице вызывала подозрение и делала ее какой-то ненадежной.
— Я стараюсь скрыть это от всех в офисе, не знаю, надолго ли, — быстро говорила она. — Понимаете, придут репортеры. Что с ними делать, впускать или не впускать?
Даже в этот момент, когда огласка дела грозила им всем неприятностями, вопрос поразил Фрэнсис своей абсурдностью.
— А что обычно делают с репортерами? — спросила она и почувствовала себя неловко, потому что ее собеседница покраснела.
— Я постараюсь их отослать, — сказала, оправдываясь, мисс Дорсет. — Но иногда также делают какое-нибудь заявление для прессы. В Галерее никто не может принять ни одного решения. За главного там, наверное, сейчас я. Я не могу добиться помощи даже от Лукара. Он еще не появлялся.
— Кажется, он уже должен был появиться в офисе. Который час? — рассеянно спросила Фрэнсис. Время в тот день потеряло свое значение, и это утро длилось уже долгие годы.
— Около половины первого. Я звонила ему домой, но он ушел в девять. Я не знаю, где он. — Голос мисс Дорсет дрожал. — Вообще-то, конечно, без него лучше, но он должен знать, что случилось. Кто-то должен знать. Я буду распоряжаться, пока не найду кого-нибудь из начальства, но я никогда не оставалась одна и…
Она замолчала, и подозрительный блеск в ее светлых глазах вернул Фрэнсис к реальности.
— Конечно, никогда не оставались, мисс Дорсет, — сказала она, накрыв ладонью ее тонкую кисть. — Конечно, никогда. Все это так внезапно и так ужасно, но не волнуйтесь. Все будет в порядке. Возвращайтесь и работайте как обычно. Если вас будут спрашивать о Роберте, отсылайте их ко мне, а я с ними разберусь. Побыстрее разыщите Лукара. Полиция захочет с ним поговорить.
Она замолчала. Мисс Дорсет с надеждой смотрела на нее, испуганная и взволнованная.
— Итак, это случилось, да? Я что-то слышала, но не хотела никого расспрашивать. Кто?
— Мы не знаем. Сейчас это выясняют. — Это был забавный разговор. Обе они инстинктивно решили говорить уклончиво. Рука мисс Дорсет скользнула в карман, и ее губы задрожали.
— Больше ста лет и тени скандала не падало на нашу репутацию, а сейчас, как раз когда ваш отец в отъезде, это произошло. Вы уверены, что мистер Роберт не сделал это сам?
— Нет. Понимаете, его нашли в шкафу. Кто-то спрятал туда его труп.
Мисс Дорсет кивнула и некоторое время молчала.
— Это ужасно. Я часто думала, как буду себя вести, если когда-нибудь столкнусь с… с жестоким преступлением, таким, как это. Но сейчас это преступление не кажется более ужасным, чем любое другое. Я имею в виду, что все это превратилось в цепь каких-то сплошных проблем. Мисс Айвори, я никому больше об этом не скажу, но мистер Лукар в ту ночь был здесь. Вы знали об этом?
— Да, я его видела.
— Правда? — взгляд светлых глаз на минуту задержался на лице девушки, ее мысли смешались.
Она всхлипнула и внезапно сказала:
— Если бы это произошло по-другому, я могла бы в это поверить. Или если бы он сделал это сам.
— Правда? Роберт был нервным, но не был похож на самоубийцу.
— Вы уверены?
Они продолжали разговаривать очень тихо. Мисс Дорсет задала свой последний вопрос свистящим шепотом. Фрэнсис в недоумении смотрела на нее.
— Что вы хотите этим сказать? Почему вы так думаете?
Мисс Дорсет колебалась, но когда она начала говорить, это прозвучало так странно, что уже во второй раз в этот день Фрэнсис почувствовала, что ей нечем дышать. Необъяснимый, почти суеверный страх ледяными пальцами сжал ее горло.
— Он никогда не рассказывал вам о свисте по телефону? — спросила мисс Дорсет. — Никогда? — быстро продолжила она, видя реакцию Фрэнсис. — Ну тогда, ради бога, не обращайте внимания. Наверное, это какой-то пустяк. Я не должна была этого говорить. Я так расстроена сегодня, что просто не соображаю, что делаю. Я возвращаюсь в офис. Я не должна так надолго покидать галерею. Я так рада, что вы здесь. Вы напомнили мне вашего отца. Вы знаете, вы на него очень похожи. Как только я понадоблюсь, сразу же посылайте за мной. Я буду в офисе.
Фрэнсис успела остановить ее, когда она уже поворачивалась к выходу.
— Если я вас правильно поняла, вы считали, что Роберт не в своем уме.
Мисс Дорсет внимательно посмотрела на нее.
— Я действительно так думала. Вам бы тоже так показалось, если бы вы знали его так же хорошо, как я.
Фрэнсис смотрела, как ее туфли на толстых каблуках широкими шагами уверенно пересекли лестничную площадку. Потрясенная, сбитая с толку, но очень храбрая старая дева.
6
Фрэнсис колебалась. В комнате Габриель было тихо, и у нее, наконец, появилась возможность побыть одной. Она почувствовала острую необходимость в передышке, хотя бы на пару минут, чтобы немного взять себя в руки и разобраться в постепенно затягивавшем ее водовороте разрозненных фактов, сумбурных предложений, предположений и маленьких тайн.
Она механически повернула к своей комнате и вошла в ее прохладную тишину с чувством облегчения, которое сразу же улетучилось, потому что высокая худая фигура отделилась от окна и пошла ей навстречу.
— Привет, графиня, — сказал Дэвид Филд. — Я так и знал, что рано или поздно ты сюда придешь. Как твои нервы?
Посмотрев на нее сверху вниз, он раскрыл портсигар и предложил ей сигарету. Фрэнсис, которая находилась в том особенном состоянии духа, когда все вокруг виделось особенно отчетливо, с удивлением обнаружила, что думает, как убийственно красив Дэвид, и какая жалость, что сотни женщин до нее думали то же самое. Но это была только секундная передышка. Через мгновение она опять была в страшном круговороте того дня.
— Что они тебе рассказали? — спросила она, беря сигарету. — Роберта убили?
— Похоже на это, малышка. — Она увидела выражение его лица, когда оно осветилось огоньком зажженной спички, и была удивлена его спокойным безразличием. На лице Дэвида не было и тени страха. Он думал только о ней. — Лучший индеец — мертвый индеец, — легко и весело продолжал он. — Ты теперь можешь его не бояться. Возможно, он был даже честным человеком. Он поговорил со мной совсем по-отечески. Я обнаружил, что просто жажду поделиться с ним всеми своими секретами и тайными грехами. Что случилось? Почему мы так удивленно распахнули глазки?
Фрэнсис, не подозревавшая, что у нее все написано на лице, смутилась.
— Вовсе нет, — быстро сказала она, и он, засмеявшись, обнял ее за плечи. В его заботливом жесте не было ничего оскорбительного. Жест был таким же дружеским и беззаботным, как и его голос.
