двухярусной кровати. Или потому, что он менее занудный из всех. И единственный, кто поддержал меня в решении поступить учиться туда, куда хотелось мне, а не родителям.
Подкидываем Таю до дома и ждём, когда зайдёт в подъезд, а после и ещё немного. Савва, пригнувшись к рулю, всматривается в модную шестнадцатиэтажку, выросшую на месте старого частного сектора в центре. Раньше здесь цвели яблоневые и вишнёвые сады, а теперь развернулся огромный жилой квартал. С детскими, спортивными и для выгула собак площадками.
— Можешь спросить меня, где её окна, — говорю я чуть насмешливо, следя за реакцией брата. — А ещё номер квартиры и телефона. Если нужно, я поделюсь информацией, я нежадная.
Встрепенувшись, он откидывается на спинку сиденья и заводит мотор. Выезжаем со двора намного быстрее, чем ехали до дома Таи: сюда мы буквально ползли как черепахи. Подруга даже успела задремать.
— Я просто хотел проконтролировать, что она добралась до дома, — чуть помедлив, произносит Савва. — Знаешь, я чувствую некую ответственность, забирая вас с вечеринки.
— Ты пялился на окна, высчитывая, какое загорится.
— Неправда.
— Пра…
— Захлопнись, мелкий Шерлок. Кто-то пересмотрел детективов и теперь мнит себя экспертом?
— Ты так забавно злишься, — хихикаю и щипаю брата за руку, он посылает в мою сторону сердитый взгляд. — Но ты запал на Таю. Глупо это отрицать.
— А что, по твоему ценному мнению, будет умно?
— Умно будет пригласить её на свидание. А то так и будешь только слюни пускать на нашу красотку, пока её кто-то не заграбастает в свои лапы и не уведёт прямо у тебя из-под носа. Ты же знаешь, девчонки всегда предпочитают решительных парней, а не тихонь… На вечеринке она присмотрела себе одного. Эй! Поаккуратнее!
Машина резко тормозит на парковке перед нашим домом, и меня кидает вперёд, ремень безопасности сдерживает и спасает мой лоб от встречи с приборной панелью.
Перестаю улыбаться и смотрю на брата.
— Совсем с ума сошёл?
Савва явно не в духе, и я искренне не понимаю, что его разозлило в моих словах. Он сжимает двумя руками руль с такой силой, что даже в темноте вижу, как белеют костяшки его пальцев. Наш семейный стоматолог страшен в гневе, ругаться с ним никто не любит. А я и вообще не помню, когда мы ссорились последний раз.
Злить намеренно его не планировала, просто хотела поддеть и рассмешить. Я шутила! Неужели ему так сильно нравится моя подруга? Никогда не видела его с девушкой или подругой. По крайней мере, брат никого не приводил в дом и ни с кем нас не знакомил. Да и с Таей они пересекались всего пару раз. И что, сразу влюбился?
Прям как Эдвард Каллен в свою не особо прекрасную Беллу из “Сумерек”. По этой истории любви сходили с ума все мои одноклассницы.
“Ты мой личный сорт героина”.
Как вспомню, сразу возникает рвотный рефлекс.
Я буду скептиком, если скажу, что не верю в любовь с первого взгляда? Родство душ и всё такое.
Как-то ещё в девятом классе, когда половое созревание и гормоны начали сносить голову всем окружающим, я залезла в интернет и детально осведомилась о том, что такое “любовь”.
— Вылезай и чеши в квартиру, — не поворачивая головы, произносит Савва.
— А ты?
— Покатаюсь.
— Боже, какие мы нежные, — закатываю глаза и дёргаю дверную ручку.
— Дверцей не хлопай.
— Слушаю и повинуюсь. Долго не гуляй, — бросаю через плечо и вываливаюсь на улицу, где моросит мелкий дождик.
Набросив капюшон на голову, бегу в сторону дома. За спиной раздается визг шин. Невесело усмехаюсь. Значит, брат ждал, пока Тая зайдёт в подъезд, и даже караулил, в каком окне загорится свет, а до того, как доберётся до квартиры сестра, ему нет никакого дела.
А может, меня в лифте поджидает маньяк с ножом и тряпочкой хлороформа?
Вот поэтому я всегда хожу пешком. Даже на наш седьмой этаж.
Открываю дверь своим ключом и захожу в прихожую. Если дома и есть кто-то, то встречать меня этот кто-то не спешит. Разуваюсь и заворачиваю в ванную, заглядывая по пути в кабинет отца.
Он сидит перед ноутбуком, задумчиво уставившись в одну точку. Прямоугольные очки спущены на кончик носа, а руки сложены в замок под подбородком. Из динамика компьютера доносится речь на английском. В медицинской терминологии я не сильна, но понимаю, что папа слушает что-то по работе. Лекцию или запись какого-нибудь иностранного форума, на который сам не сумел попасть.
Хочу уже тихо выскользнуть, но родитель переводит на меня взгляд. Уголки его губ приподнимаются, а около усталых глаз появляются лучики-морщинки. Он уже не молод и давно мог позволить себе выйти на пенсию, оставив хирургию. Больше времени проводить на природе, наслаждаться любимой рыбалкой, на которой до этого он не так уж часто и бывал.
— Вернулись уже? — спрашивает папа, посмотрев на наручные часы, удивлённо присвистывает. — Поздновато.
— Детское время, пап. Савва поехал покататься. А мама дома?
— Уже легла. Хочешь посидеть со мной? — интересуется отец, указывая на стул напротив. — Расскажешь, как у тебя дела с твоей любимой начертательной геометрией. Может, я усну побыстрее.
— Смешно, — кривлю губы, понимая, что папа просто шутит.
Мнусь на пороге в нерешительности. Через пару метров меня ждёт уютная постель в собственной комнате, остывший чай с мятой и поставленная на паузу серия про Чикатило.
А потом меня внезапно осеняет:
— Может быть, лучше ты мне расскажешь страшилку на ночь? — произношу я и прикрываю за собой дверь.
Опускаюсь в кресло, подбирая под себя ноги.
Папа с интересом на меня поглядывает. Я редко интересуюсь его работой, можно сказать, вообще ничего не спрашиваю. С того самого момента, когда в двенадцать лет получила открытый перелом руки и решила, что вид фонтанирующей из раны крови точно не то, что я хочу видеть каждый день своей жизни, когда вырасту. С химией отношения у меня тоже сразу не сложились.
— Сегодня в больнице не было ничего интересного, дочь, — улыбаясь произносит папа.
Снимает очки и закрывает ноутбук. Показывая, что он весь внимание.
Рисую пальцем узоры на своих штанах и не знаю, как начать. Из головы не идёт образ озлобленного на весь мир парня с вечеринки.
Матвей Громов.
Злой, наглый и дикий. Неадекватный. От таких хорошие девочки держатся как можно дальше, а плохие,
