— Здесь вы будете работать. Будете по моим заметкам переписывать анализы, которые я делаю; в двух экземплярах: для меня и для заказчика. Еще вы будете переписывать мои письма — почерк у меня, как увидите, ужасный. И вести конторские книги: записывать сроки платежей и так далее.
Джинни последовала за ним в лабораторию — чистенькую, но захламленную комнату.
— Здесь словно в тюрьме, — засмеялась она, — на окнах решетки и на двери.
— Да, — усмехнулся Фрэнк, — но я же отвечаю за большие ценности! В этом сейфе столько драгоценного металла — иному даже и представить себе трудно. Если ценности пропадут, владельцы меня линчуют. Так что я защищаю свою жизнь и репутацию.
— Выходит, у вас два процветающих дела.
— Спасибо, Анна. Осмотритесь и задавайте вопросы.
На нескольких рабочих столах стоял ряд весов, небольшая ступка, тиски и молоток, чтобы отбивать куски от образцов, линейка для обмера, горелка и тигель для обжига, щипцы, сосуды с едкими кислотами для проб, деревянные подносы для образцов, бумага и чернила — записывать результаты анализов.
По ее просьбе, Фрэнк объяснил ей назначение всех предметов. Потом он попросил извинения и снял пиджак и закатал рукава рубашки до локтей.
— Берите стул и смотрите, как я работаю, — надо сделать этот анализ, заказчик придет за ним сегодня.
Джинни отметила, что, занятый работой, он забыл о вежливости и не подал ей стула. Она взяла его сама, села к столу и начала наблюдать работу человека, которому ее отец не доверял и которого опасался.
— Я использую для пробы кислоты и обжиг, чтобы определить процент содержания в образце драгоценного металла. После обжига или окисления получается остаток, на техническом жаргоне — «пуговица». Ее расправляют, чтобы отделить грязные примеси, и получают шарик или бусинку золота, или серебра, или золота в сплаве с серебром. Чтобы отделить серебро и получить чистое золото, применяется азотная кислота — опасная штука. Чистое золото взвешивается и расчетами определяется процент примеси серебра в золоте и процент содержания золота в породе.
— Как интересно! — прошептала она.
— Анализ не нужен, если старатель приносит обманку, «ложное золото». Опытным глазом сразу можно определить пирит, но простаков нередко обманывают, и они покупают участки с «ложным золотом».
Джинни рассматривала образцы пирита и настоящего золота.
— А серебро, — спросила она, — вы сказали, что его трудно добывать? Как это делают?
— Руду крошат, кальцинируют, промывают, расплавляют и делают слиток. Требуются печи, дрова, много рабочих, огромные средства. Серебро — коварный металл, если золото блестит в руде или попадается самородками, то серебро скрывается, и часто старатели не обращают внимания на черные или синеватые породы, но такие невзрачные руды иногда изобилуют серебром. Только высокое содержание серебра в руде оправдывает затраты на его добычу.
— Поэтому вы не разрабатываете месторождения серебра?
— Да, я не нашел богатого месторождения.
— Вы сказали, что я могу взять книги по этим вопросам?
— Вот, на полке, возьмите любую.
— Я хочу просмотреть все, чтобы стать вашей помощницей! Ведь я теперь живу в этом краю горного дела и хочу знать о нем, а вы такой замечательный знаток, что я смогу многому у вас научиться.
— Конечно, хорошо, если вы узнаете побольше о том, чем живет наш край. Читайте книги и задавайте мне вопросы. Я с удовольствием помогу вам. Не бойтесь лишний раз побеспокоить меня.
— Спасибо, Фрэнк! О Боже! — Джинни притворилась смущенной. — Ведь на работе я должна называть вас «мистер Кэннон».
— Не обязательно.
— Что мне делать сегодня?
Фрэнк объяснил ей задание.
— Обращайтесь ко мне, если что-то неясно, ведь вы первый день сегодня работаете.
Фрэнк вышел, Джинни разложила на столе его заметки, которые надо было переписать. Работы хватит на весь день! Но Джинни сидела в раздумье — сколько осложнений может ей встретиться в Колорадо? Не разузнал ли Фрэнк Кэннон о ее прошлом? Или поверил истории, которую она рассказала, где правда была сплетена с вымыслом? Кажется, поверил. Она с облегчением вспомнила, что утром у нее начались месячные. Беременность не осложнила ее жизнь. Джинни хотела иметь детей от Стоуна, и каждый раз, когда они были близки, она испытывала восторг и упоение, а не боязнь забеременеть. Но носить в себе его ребенка сейчас, когда она, наверное, потеряла его… Джинни покинула Даллас три недели назад. Если он вскоре после этого вернулся домой, как обещал, и, узнав о ней правду, все-таки поехал за ней, он был бы уже здесь. Значит, Нэн ошиблась, Стоун не простил ее и не приедет…
Джинни приказала себе выбросить из головы мысли о Стоуне Чепмене и стала думать о своей заветной цели — найти отца… Если бы этот кошелек с именем Мэтью Марстона из сейфа Кэннона попал в ее руки, у нее были бы деньги, чтобы нанять частного детектива. Но в деле розысков отца она была словно в ловушке: чтобы найти ответ, надо было задавать вопросы, а задавая вопросы, она раскроет себя… И все-таки, твердила себе Джинни, я добьюсь своей цели.
Четверг прошел для Джинни в напряженной работе. Фрэнк Кэннон одобрительно кивал, улыбался и пожирал Джинни глазами с макушки до пяток. К концу дня он, многозначительно глядя на девушку, пригласил ее на завтрашний вечер в ресторан «по особому случаю». Джинни немножко испугалась: если он серьезно влюбился в нее и предложит ей выйти за него замуж, положение ее станет затруднительным. Она начала флиртовать с ним, рассчитывая, что он слегка влюбится, но получить от него предложение руки и сердца, от возможного убийцы отца… Джинни поежилась. Ладно, сказала она себе, гони докучные мысли, Джинни, успокойся, а там видно будет.
Раскладывая в кабинете Фрэнка переписанные ею бумаги и полученные в этот день письма, Джинни заметила в картотеке досье, обозначенное буквами «ММ» — другой надписи на папке не было. Джинни прислушалась: в соседней комнате переговаривались клерки, спешившие окончить работу, — вряд ли кто-нибудь зайдет. Она выхватила две сколотые скрепкой бумаги и прочитала в заключении цифры, которые уже знала из писем отца: руда с высоким содержанием металла, 80–90 % серебра. Не было обозначено ни имени Мэтью Марстона, ни местоположения шахты, но Джинни была уверена, что цифры относятся к руднику ее отца, — убеждало и многозначительное «ММ». Бумаги были датированы июнем прошлого года — стало быть, год уже истек, а Фрэнк продолжает хранить в сейфе золото ее отца. Дата последнего письма отца — июль 1866 года, когда он скрылся после убийства Клэя. Потом — ни весточки; очевидно, он боялся, что преследователи, перехватив письмо к дочери, нападут на его след.
