Сам знаешь, чего рассказывать? И остановить меня было бы некому – дружина-то твоя с ляхами под ручку где-то гуляет. И тебя связанного, в простой телеге к княжьему терему в Турове привез бы, чтобы, значит, ты на себе ощутил. А князь Вячеслав на тебя бы глянул…
Всеволод отчетливо скрипнул зубами.
– И греха бы в том не было! – повысил голос Михаил. – Ибо сказано в Писании: «Око за око, зуб за зуб»! Не нарушил бы я соразмерности воздаяния! Однако сижу вот рядом с тобой да пытаюсь объяснить, что властитель, коему десятки и сотни людей повинуются, в желаниях своих, даже самых простых и справедливых, не волен. Я! Тебе! КНЯЗЮ! РЮРИКОВИЧУ!! Это как понимать? Я-то, дурак, на науку надеялся – ждал узреть пример того, как рожденный повелевать ниспосланные Господом испытания превозмогает! А что увидел? Простеца отчаявшегося? Бешенство бессильное? Так то я зреть мог и у холопов не единожды! Ты за что под рубахой хватался? Не за оберег ли языческий?
– Замолчи!.. Ты не смеешь!.. – Всеволода все-таки проняло.
– Смею, ибо прав! Перед Господом все равны, но с властителей у Него спрос особый! – Михаил твердо взглянул в бешеные глаза собеседника и подчеркнуто спокойно добавил: – И не дергайся, лекарь к тебе не набегается.
– Да что ж ты вцепился-то, клещ?! Чего тебе надо?
– С князем хочу совет держать, с властителем земель и человеков, а не с лягухой, телегой перееханной.
– Да чтоб ты сдох…
– Все под Богом.
Оба умолкли. Михаил просто ждал, перекатывая в зубах сорванную травинку, а князь Всеволод Городненский… По всему было видно, что мысли у него толкутся, как народ на торгу. Можно было с большой долей уверенности предполагать, что ТАК с ним не разговаривал еще никто. Хотя… может быть, и разговаривал, но не при таких обстоятельствах, и не непонятный мальчишка – сотник (в его-то годы!) какого-то Погорынского войска, про которое никто и не слыхал никогда.
Молчание было долгим, Михаил даже начал опасаться, что Всеволод так и останется безмолвным – уйдет в себя, замкнется в своей беспомощности и безнадежности.
«Ну же, тебе ж все сказано, феодал задрипанный! Ты князь, управленец, туды тебя в стольный град и княжий терем! От тебя ждут не эмоций, а управленческого решения! Я же ясно показал: мог бы, но не стану! Ну! Должна же быть хоть какая-то ответная реакция! Неужто тебя так затюкали, что совершенно отбили способность к самостоятельным решениям? Только «на психе» можешь сорваться, очертя голову, раненый, всего с двумя десятками…»
– Ты сказал: совет держать?
«Ну, слава богу, наконец-то!»
– Да, так и сказал.
– С пленником беспомощным?
– С князем. Пленный, не пленный, ты – князь. Я же сказал: мне с тобой не равняться, что бы там ни было. Тебе повелевать свыше дано, от рождения!
– Так что ж ты грубишь предерзостно?
– Пока ты ведешь себя, как простец… Я сказал «пока»! – отреагировал Михаил на еще не высказанное возмущение. – Для простеца это не грубость. Я бы и потерпел, но мне князь нужен, да и тебе тоже.
– Для чего?
– Дабы разорвать круг несчастий, тебя объявший. Отыскать первооснову, источник их, и ударить именно туда, иначе несчастья лишь приумножаться будут, и грядущее твое темно и грозно. И не только твое – расширяющийся круг несчастий и других захватывать непременно начнет, всех, кто с тобой так или иначе связан.
«Ой, блин, слышала бы эту пургу Нинея! Умилилась бы до слез старуха».
– Да что я тебе говорю? Ты ж лучше меня это все видишь!
– Ну… гм, допустим. – Всеволод, похоже, принял все сказанное всерьез. – И что?
– Семью твою выручим… По дороге-то, чай, твои люди тебе поведали, как мы такие дела делать способны? Ну так вот: выручим, а дальше-то что? Что после этого будет? По-моему, подумать не грех.
– А ты, значит, и грядущее прозревать способен? – Князь упорно продолжал придерживаться саркастического тона. – И что ж тебе открылось?
– Ничего пока не открылось, ибо будущее вершится нашими нынешними деяниями. Жду твоего поступка – княжеского, а не простецкого.
– Ждешь? Или подталкиваешь? Я слепец, по-твоему? Не вижу ничего? А не задумывался о том, что бывает с теми, кто князьями играть пытается?
«Стоп, сэр Майкл! Чего это он?.. А-а! Блефует князюшка – решил собеседника на вшивость проверить. Ну-ну…»
– Играть, говоришь? Ну что ж, если это тебе игрой представляется, изволь. Вот мой заклад: тебя везу полоняником в Туров, семья твоя остается у татей, Городно, брошенное, почитай, без воинов, ждет своей судьбы. Мономашичи терпят ущерб своему достоянию и ущемление гордости. Что в ответ ставишь?
На секунду Михаилу показалось, что Всеволод, подобно вайнеровскому Горбатому, выкрикнет: «Черт с вами, мусора, банкуйте!», однако князь смолчал. Снова закрыл глаза и о чем-то задумался. Михаил тоже молчал, дожидаясь, пока Всеволод заговорит первым.
– Что ж, выкуп, значит, не только за меня, но и за семью мою получить желаешь? – спросил наконец князь надменно-презрительным тоном. – Получишь. Называй цену.
«Опять за штамп спрятался – не может вести себя, как грозный властитель, так надел маску аристократа, вынужденного общаться с кредитором или шантажистом. Ну уж нет, ваша светлость, масочки для других поберегите, да и немного их у вас».
– Неверный ответ, проигрыш, – констатировал Михаил и чуть повысил голос, не давая себя перебить: – Во-первых, я всего лишь сотник, и не мне выкуп назначать, а тому, кому я служу. Во-вторых, я православный воин и защитить женщин и детей обязан, не требуя за то платы, иначе покрыл бы позором и себя, и род свой. В-третьих, ляхи уйдут безнаказанными и с богатой добычей, а значит, повадятся ходить в наши земли снова и снова, да вдобавок еще и похваляться станут, что князь Городненский под их дудку плясал. В-четвертых, льстецы примутся княгине Агафье нашептывать, что, мол, стоило ей от власти ненадолго отлучиться, и сразу же все наперекосяк…
– Не сметь!!! – прорвало Всеволода. – Змеем эдемским шипишь, колдун! Не тебе об этом…
– В-пятых, – почти выкрикнул Михаил, – от Мономашичей добра не жди! Не простят!
Раненый князь закусил губу и глянул затравленным волком – вцепился бы в горло, да не может.
– Однако уже то хорошо, – снова спокойно и размеренно заговорил Михаил, – что уже не как смерд ты думаешь, а как купец. Может, с третьего раза получится так, как надлежит князю?
– И как же, по-твоему, – слова «по-твоему» Всеволод не произнес, а словно бы выплюнул, – должен князь думать?
– Приказ! Рожденному повелевать надлежит отдать такие приказы, исполнение которых изменит неблагоприятное течение событий. Я же недаром спросил: «Что будет потом?» Приказ есть деяние, изменяющее будущее. Сейчас будущее твое видится весьма мрачным, но ты, воспользовавшись своим правом повелевать, можешь изменить его в лучшую для себя сторону. – Михаил выдержал паузу, но не дождавшись вопроса, сформулировал его сам: – Ты можешь
