Дух широко, но как-то нехорошо, страшно улыбнулся и не закончил своих слов. Швырнул мне обратно кисет, который снова пролетел сквозь формацию тюрьмы, даже не заметив её. Затем дух и вовсе развернулся и шагнул прочь, ко всё ещё светящимся в воздухе сотням надписей. Они стремительно побежали по невидимому полотнищу вниз, скрываясь в камне под ногами духа, а затем замерли.
Дух же развернулся ко мне, волосы его вновь начали развеваться, словно снизу его обдувал ветер.
— Не будет испытания Стражей. Я всё ещё не уверен, что ты его заслуживаешь. Не будет и тюрьмы в моём городе. Я уже совершенно не уверен, что это справедливо. Не будет и задания, потому что я стал сомневаться в выбранном мной пути. Будет проверка. Тебя и твоего пути, шэн Страж. Выживи и убей как можно больше сектантов, как можно больше, а там, глядишь, мы когда-нибудь и встретимся. Во всяком случае, у тебя есть всё, чтобы это оказалось правдой. Ищи Залы Стражей на Внешних Полях Битвы, шэн Страж.
Мгновение я пытался дозваться до той штуки, с помощью которой изменил точку перехода для остальных. Но никаких надписей передо мной не появилось, несмотря на то, что перстень так и оставался на моём пальце. А затем мир вокруг мигнул и стал другим.
Эпилог
— А я гадаю, чьё же это присутствие портит красоту любимого места. Могла бы догадаться. Приблудный щенок забился в нору.
Ярим на миг поджал губы, а затем открыл глаза и вскочил, стремительно склоняясь в приветствии:
— Старшая Урлик, рад приветствовать вас. Ваша красота способна поспорить с красотой цветов этого сада.
Женщина, замершая на дорожке напротив площадки медитации и впрямь была красива. Высокая, гордая, с тонкой талией и широкими бёдрами, плотно обтянутыми тёмным шёлком халата. Длинные волосы, потрясающего перламутрового оттенка, густой волной опускались на плечи.
Всё портила печать презрения, застывшая на её безупречном лице.
В этом отдалённом уголке сада воцарилась тишина.
Алые губы наконец дрогнули:
— Льстить ты научился быстро. Нашёл на что бросить силы. Лучше бы ты так же упорно осваивал техники, как пытался подражать взрослым.
С первым словом от женщины начал дуть ветер. И с каждым следующим словом он становился всё сильней. В конце её презрительной речи с камней площадки вымело всю опавшую с деревьев листву.
Но вот Яриму приходилось гораздо хуже. Его одежду трепал настоящий ураган, грозя разорвать прочнейший шёлк, способный выдержать удар мечом от пикового Воина. В ветре ещё были и крохотные снежинки, которые бесследно проходили сквозь листву деревьев и кустарников сада, но с огромной силой били по самому Яриму.
Вернее, пытались.
Он стоял, вогнув голову, вбив ноги в камень площадки медитации, став с ней единым целым. Из его тела рвалась вперёд сама суть его силы, окружая его коконом, что и принимал на себя гнев сильного Властелина Духа. Неощутимый, незримый гнев, который для Ярима выглядел как всполохи ледяной стали в этой снежной буре. Всполохи стали, которые с каждым ударом проникали все глубже и глубже в его защиту.
Ветер вдруг стих.
Урлик процедила:
— Что и требовалось доказать. Слабак. Клан к тебе так добр, так много тебе даёт, а ты тратишь время на что угодно, кроме того, что действительно важно. Возвышение. Вот что должно занимать твой разум, а не глупости вроде отдыха или болтовни с другими учениками Небесного Зала. Они не такие, как ты. Ты личный ученик Иргона или они?
Ярим выдохнул:
— Я. Я личный ученик.
Урлик покачала головой:
— Пока не вижу. Пока я вижу перед собой слабого щенка, что никак не сменит молочные зубы.
Подол халата хлопнул, не успевая за стремительно отвернувшейся женщиной.
Несколько вдохов Ярим глядел ей вслед, на слух и ощущения Боевой Медитации прослеживая путь, а затем зло выдохнул.
Да, познание техник не его сильная сторона, как и познание их сути. Но и он в Небесном Зале всего ничего. Конечно, он не может всего за несколько месяцев сравняться с теми, что учатся уже пять или шесть лет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но он старается!
Послышались ещё одни шаги. Тоже знакомые.
Ярим стремительно проверил одежду и волосы: не растрепались ли за время противостояния со старшей Урлик, подтянул заколку, с досадой отёр кровь со щеки, где дух старшей Урлик рассёк кожу. Ладонь его руки озарило обращение лечебной техники. Так быстрей и надёжней, чем использовать её без созвездия.
Когда мужские шаги приблизились, Ярим как ни в чём не бывало уже сидел в позе медитации.
Стоило шагам остановиться, как он распахнул глаза и вскочил, склоняясь в приветствии:
— Учитель.
— Хм.
Иргон тоже не был обделён ростом и тоже предпочитал не стягивать волосы. Впрочем, он их и расчёсывать не очень любил. Спутанная алая грива длиной до пояса была привычным зрелищем для его ученика.
Он огляделся вокруг, подмечая детали, затем шагнул ближе к Яриму, ухватил его за подбородок, заставляя поднять голову. На щеке всё ещё был заметен след от недавней раны — белая и блестящая молодой кожей узкая полоска.
Отпустив Ярима, учитель, один из сильнейших идущих Клана Небесных Мадов, заложил руки назад и вздохнул:
— Пожалуй, пришла пора сделать перерыв в Возвышении...
Ярим вскинулся:
— Учитель, нет!
Иргон хмыкнул:
— Так учитель у нас я или ты?
— Учитель, я бы не посмел.
— Но смеешь же, — Иргон хохотнул. — Но раз я учитель, то тебе придётся слушать меня, а не действовать так, как тебе хочется. Садись.
Иргон и сам сел, подавая пример.
Когда Ярим уместился напротив, продолжил:
— И отдыхая, мы поговорим о самой сути нас, Мадов. У нас есть как слабые, так и сильные стороны. И все они исходят из одного корня. Мы Звери в своей сути. Звери, которым Небо даровало путь к себе. А значит, мы можем выдержать упорные тренировки, где идущие-люди сойдут с ума или все бросят. Это значит, что нас сложней убить, мы более крепкие на рану. А ещё это значит что?
— Что нам легче проходить Небесные Испытания во внешнем мире.
Иргон кивнул:
— Ненамного, и всё же ты прав. Перечислять можно много, но я веду речь к одной определённой вещи. К поведению. К иерархии. В мире идущих правит сила, но в мире Зверей и бывших Зверей она является самой сутью нашего пути. Наш Клан по большей части состоит из потомков Зверей. Тех, кто был Зверем изначально, с рождения, гораздо меньше. Но Урлик одна из них.
Ярим кивнул. Это он знал и сам. Приятели уже давно просветили кто есть кто в этой резиденции.
— На одном краю у нас ты, наполовину человек...
Ярим сжал кулаки:
— Я потомок Зверя, моя кровь проснулась. Учитель, как вы можете такое говорить?!
— Обиделся?
— Нет.
Иргон склонил голову к плечу, оглядывая уже опустившего голову вниз ученика, и улыбнулся:
— Обиделся. А всё потому, что поспешил меня перебить. Слушай до конца. Неважно, четверть, одна восьмая или одна тридцатая в тебе крови человека. Во мне её тоже можно отыскать, не переживай на этот счёт. И меньше слушай тех, кто нашёптывает по углам о чистоте крови Мадов.
Ярим снова поднял голову. Глаза его блестели от слез, которые он только что пытался скрыть. Сейчас он не верил своим ушам. В учителе Иргоне, Повелителе Стихии седьмого испытания есть кровь людей?
Улыбка Иргона стала лишь шире:
— Можешь не верить, дело твоё, но я не привык сотрясать воздух пустой болтовнёй, а тем более врать. Итак. На одном краю ты, наполовину человек, основу которого заложила жизнь среди людей. На другом краю Урлик, которая выросла среди Зверей и обрела привычный тебе облик лишь в день, когда прорвалась к Предводителю Воинов. А посредине я, один из тех обычных представителей нашего Клана, что вырос среди других Небесных Мадов, потомков Зверей и иногда людей.
Ярим поднялся, поклонился, крепко прижимая кулак к ладони:
— Простите, учитель, я и впрямь был слишком нетерпелив, не выслушав вас до конца.
