— Знаете поговорку, Хирш? Работы на пенни, а результат на целый фунт. Это тот самый случай.
— Никогда не слышал такой поговорки.
— А я слышал.
— Сегодня вечером я договорился пообедать со своей подружкой и…
— И очень хорошо. Обедайте на здоровье. Говорю же, это не займет у вас много времени. Так что на обед вы не опоздаете.
— Ладно, убедили. Что я должен сделать?
— Вы поистине героическая личность, Хирш! Вам об этом когда-нибудь говорили?
Признаться, Босх сильно сомневался, что у Хирша есть подружка. Как бы то ни было, они вместе вернулись в лабораторию. Она была пуста, поскольку время приближалось к пяти часам и рабочий день подходил к концу. Босх поставил свой портфель на один из столов, достал из него рождественскую открытку и, держа за уголок кончиками пальцев, поднес к лицу Хирша, чтобы тот имел возможность ее рассмотреть.
— Эта штуковина пришла мне по почте пять лет назад. Можете снять с нее отпечатки? С того места, где рукой отправителя написаны несколько строк? Уверен, впрочем, что там есть и мои отпечатки.
Хирш сдвинул брови и некоторое время разглядывал открытку. Он до такой степени углубился в созерцание этого предмета и обдумывание стоявшей перед ним задачи, что от напряженной работы мысли у него оттопырилась нижняя губа и приоткрылся рот.
— Попытаться, во всяком случае, можно. Отпечатки на бумаге обычно довольно стабильны. Выделения потовых желез испаряются очень долго, но даже если они испарятся полностью, на бумаге все равно останутся их следы. Открытка хранилась в конверте?
— Да, все пять лет. Я вынул ее из конверта только на прошлой неделе.
Хирш осторожно, кончиками пальцев, взял открытку у Босха и отправился к рабочему столу, где раскрыл ее и прикрепил к металлическому предметному столику.
— Попробую исследовать на отпечатки внутреннюю часть. Так оно вернее. Меньше шансов, что вы касались разворота. Зато тот, кто писал, обязательно касался — и не один раз. Вы не против, если я малость подпорчу открытку?
— Делайте с ней то, что сочтете нужным.
Хирш с минуту рассматривал открытку сквозь увеличительное стекло, после чего тихонько подул на поверхность бумаги. Потом он протянул руку к выстроившимся на столе бутылочкам и флаконам и извлек из их сомкнутого строя аэрозольный баллончик с веществом, именовавшимся, если верить этикетке, «Нингидрин». Когда он распылил это вещество над открыткой, та через некоторое время стала приобретать пурпурный оттенок, начиная с краев. Одновременно на потемневшей поверхности, как на лежащей в проявителе фотопленке, начали проступать светлые пятна отпечатков пальцев.
— Надо бы получше их выделить, — пробормотал Хирш, обращаясь скорее к самому себе, нежели к Босху.
Некоторое время он рыскал взглядом по рядам флаконов с химикатами, выбрал наконец требующийся ему реактив с этикеткой, где печатными буквами было проставлено «Хлорид цинка», и распылил его над разворотом открытки.
Светлые пятна отпечатков приобрели фиолетовый оттенок снеговых туч. Хирш побрызгал эти пятна из флакона с наклейкой «ФП», что, как знал Босх, означало «физический проявитель», после чего отпечатки окрасились в темно-серый, почти угольный цвет. При этом папиллярные линии обозначились яснее и четче. Добившись желаемого результата, Хирш снова исследовал отпечатки с помощью лупы.
— Ну вот. Теперь они выглядят более или менее прилично. Так что лазер для сличения нам не понадобится. Да вы сами взгляните, детектив.
Хирш указал на отпечаток, оставленный большим пальцем и находившийся слева от подписи Мередит Роман, а также на два других отпечатка над подписью.
— Эти отпечатки скорее всего оставлены человеком, который придерживал открытку, когда писал на ней. Существует вероятность того, что вы тоже прикасались к этому месту?
Хирш, не дотрагиваясь до открытки, тем не менее весьма наглядно продемонстрировал, как примерно должны были располагаться его пальцы. Босх отрицательно покачал головой:
— Я лишь открыл ее и прочитал посвящение. Полагаю, это те самые отпечатки, которые нам нужны.
— О'кей. Что теперь?
Босх снова открыл свой портфель и достал из него карточки, которые Хирш вернул ему утром. Взяв ту из них, на которой находились отпечатки с пряжки пояса Марджери Лоув, Босх протянул ее Хиршу.
— Вот, — сказал он. — Сравните эти отпечатки с отпечатками на рождественской открытке.
— Сию минуту.
Хирш придвинул к себе увеличивающее устройство с подсветкой, поместил на предметный столик рядом с открыткой желтую карточку с отпечатками и начал сравнивать оттиски, переводя взгляд с одного кусочка картона на другой.
Пока он сравнивал отпечатки, Босх пытался представить, что произошло между его матерью и Мередит Роман. Итак, Марджери Лоув собиралась ехать в Лас-Вегас, чтобы вступить там в законный брак с Конклином. Сама мысль об этом, должно быть, представлялась ей чем-то невероятным, абсурдом, чудом из чудес. Потом Конклин отправил ее домой собирать вещи. Они планировали ехать на автомобиле всю ночь, чтобы к утру попасть в Лас-Вегас. Коль скоро Арно собирался взять с собой Миттеля как свидетеля со стороны жениха, то Марджери, весьма вероятно, должна была прихватить с собой близкую подругу в качестве поручительницы невесты. Она могла подняться в квартиру Мередит и попросить ее поехать с ней. А может быть, зашла к Мередит, чтобы взять свой пояс, который ей подарил на день рождения сын. Или просто попрощаться.
Но когда она к ней пришла, что-то случилось. И в самую счастливую ночь Мередит ее убила.
Босх вспомнил рапорты о допросах, которые находились в деле об убийстве. Мередит сказала Эно и Маккитрику, что о встрече Марджери с клиентом в ту ночь, когда она умерла, договаривался Джонни Фокс. Но она, Мередит, не пошла на вечер, потому что Джонни за день до того ее избил и она выглядела непрезентабельно. Детективы в своем рапорте отмечали, что у нее была разбита губа, а на лице имелся кровоподтек.
«Неужели они тогда ничего не поняли? — задался вопросом Босх. — Что Мередит получила эти травмы, когда убивала Марджери? Похоже, та единственная капля крови, которая была на блузке Марджери, принадлежала не ей, а Мередит».
Потом, правда, Босх осознал, почему детективы облажались. Они не подумали об этом прежде всего потому, что Мередит была женщиной. И потому, что Фокс своими показаниями подкрепил ее рассказ. Он подтвердил, что избил Роман.
Босх в общих чертах представлял себе, как все случилось. Мередит убила Марджери, а потом несколько часов спустя позвонила Фоксу, когда тот играл в карты в притоне, и сообщила ему об этом. Она попросила его помочь ей избавиться от трупа и скрыть ее причастность к преступлению.
Фокс с готовностью согласился ей помочь и подтвердить ее слова, поскольку видел перед собой более широкую картину. Хотя со смертью Марджери он терял источник дохода, зато мог усилить давление на Конклина и Миттеля. А если дело так и останется нераскрытым, давление станет еще больше. Джонни Фокс всегда представлял для Конклина и Миттеля угрозу. Он в любой момент мог пойти в полицейский участок, сообщить копам новую информацию по этому делу и возложить всю вину на Конклина.
Фокс не понимал, что Миттель — такой же коварный, хитрый и беспринципный человек, как и он сам. Он узнал об этом годом позже на бульваре Ла-Брю.
Мотивация Фокса была ясна как день, но Босх не до конца понимал побуждения Мередит. Могла ли она пойти на убийство, руководствуясь теми соображениями, которые пришли ему на ум? Неужели тот факт, что подруга собиралась ее оставить, и впрямь явился достаточным основанием для Мередит, чтобы ее убить? Не скрывается ли за этим что-то еще? Ведь он, как ни крути, не знает всех деталей этого дела. Это был секрет Мередит Роман, и ему требуется каким-то образом этот секрет у нее выведать.
Потом Босху пришла на ум еще одна мысль. Марджери Лоув была убита около полуночи. Фокс же получил известие о ее смерти и уехал из игорного притона, где находился, примерно четырьмя часами позже. Так как, по мнению Босха, местом убийства являлась квартира Мередит, оставалось только гадать, что она делала эти четыре часа, имея на руках труп лучшей подруги.
— Детектив?
Босх вздрогнул, возвращаясь мыслями к реальности, и вопросительно посмотрел на Хирша.
— Получили результат?
— Очко! Отпечатки совпали…
Босх кивнул.
Слова Хирша свидетельствовали не только об идентичности отпечатков. Они говорили также о том, что многие вещи в этой жизни, которые он, Босх, привык принимать как данность, могут оказаться столь же обманчивыми, как слова и улыбка Мередит Роман.
45
Небо над городом приобрело цвет бумаги, прошедшей обработку нингидрином. Ясное, и безоблачное, оно подернулось закатным пурпуром, который становился все насыщеннее и темнее по мере того, как сгущались сумерки. Босх вспомнил, какими словами расписывал Джаз прелести заката в Лос-Анджелесе, и подумал, что даже это ложь. Все вокруг одна сплошная ложь. К сожалению…
