рецепты, что приходили мне на память: материны, те, что я узнал в тюрьме, те, по которым готовил по субботам дома, на крыше, для моей сестры, хотя она, должен сказать, не большая любительница мяса. И когда книга была окончена, я поехал в Нью-Йорк встретиться с издателями, и одного книга заинтересовала, а остальное вы сами знаете. Из-за книги мое имя опять оказалось на слуху. Я научился сочетать гастрономию с памятью. Я научился сочетать гастрономию с историей. Я научился сочетать гастрономию с благодарностью и удивлением — я не ожидал, что ко мне будут добры столько людей, начиная с моей покойной сестры и заканчивая множеством других. А теперь позвольте мне сделать одно уточнение. Когда я говорю об удивлении, то хочу сказать — чудо. То есть я хочу так назвать нечто необычайное, то, что безмерно восхищает. Как восхищают меня календула, азалии или бессмертник. Но также я понял, что этого недостаточно. Я не могу жить исключительно за счет моих знаменитых и вкуснейших рецептов. Одними ребрышками тут не обойдешься. Надо измениться. Надо переменить себя. Надо научиться искать то, сам не знаю что. В общем, можете уже доставать, если интересно, бумагу и карандаш — я тут рецепт собираюсь продиктовать. Рецепт утки с апельсином. Для ежедневной еды не подойдет — дороговато и готовить нужно не меньше полутора часов, но раз в два месяца или на день рождения — почему бы и нет. Вот ингредиенты — рассчитываем на четырех человек. Полтора килограмма утки, двадцать пять граммов сливочного масла, четыре зубчика чеснока, два стакана бульона, пучок травок, столовая ложка томатной пасты, четыре апельсина, пятьдесят граммов сахару, три столовых ложки бренди, три столовых ложки уксуса, три столовых ложки хереса, черный перец, растительное масло и соль. Потом Симен рассказал, как это все готовить, а когда закончил, сказал, что эта утка — потрясающе вкусная.
ЗВЕЗДЫ. Тут Барри заявил, что знает много видов звезд — ну или думает, что знает. Он говорил о звездах, которые можно увидеть ночью: скажем, едете вы из Де-Мойна в Линкольн по восьмидесятому шоссе, и вдруг машина ломается — ничего серьезного, масло там потекло или с радиатором проблема, а может, колесо прокололось, и ты такой выходишь из машины, берешь домкрат, запаску из багажника и меняешь колесо, в самом худшем случае за полчаса, а потом ты все сделал, поднимаешь взгляд вверх и видишь усыпанное звездами небо. Млечный Путь. Потом Барри заговорил о звездах спорта. Это другого рода звезды, сказал он, и сравнил их со звездами кино, хотя и уточнил, что жизнь спортивной звезды обычно короче, чем у звезды кино: у спортсменов она длится в лучшем случае пятнадцать лет, а у актеров — тоже в лучшем случае — сорок или пятьдесят лет, если они начали сниматься еще в молодости. А вот жизнь любой звезды, которую можно увидеть с восьмидесятого шоссе, проезжая из Де-Мойна в Линкольн, длится миллионы лет, к тому же, в тот момент, когда мы глядим на нее, она, может, уже миллион лет назад умерла, а ты смотришь и даже не подозреваешь об этом. Так что это, может быть, живая звезда, а может и мертвая. И тут как посмотреть: в ряде случаев это не важно, потому что звезды, которые мы видим ночью, живут в царстве видимого. Это все видимость, так же как и наши сны — сплошная видимость. Таким образом, человек, у которого на восьмидесятой лопнуло колесо, не знает, созерцает ли он в этой огромной ночи звезды, или, наоборот, это сон. Каким-то образом, сказал он, этот человек у машины тоже часть сна, сна, который отрывается от другого сна, как капля воды отрывается от другой огромной капли, которую мы называем волной. Дойдя до этого пункта, Симен предупредил, что одно дело — звезда и совсем другое — метеорит. Метеорит — он вообще ничего общего со звездой не имеет. Метеорит, особенно если он летит прямо на Землю, не имеет ничего общего ни со звездой, ни со сном, хотя, возможно, если вернуться к вопросу, что от чего оторвалось, то это получается отрывание наоборот. Потом Барри заговорил о морских звездах, сказал, что Мариус Ньювелл находил морскую звезду каждый раз, когда гулял по пляжу в Калифорнии, и никто не понимал, как это у него получалось. Но также он добавил, что морские звезды, которых Ньювелл находил на пляже, обычно были мертвые — трупики, которые выкидывали на песок волны, — хотя, конечно, попадались и исключения. Ньювелл, сказал Симен, всегда отличал мертвых морских звезд от живых. Непонятно как, но отличал. И оставлял мертвых на пляже, а живых возвращал обратно в море, бросал их в воду у скалистого берега — чтобы дать им еще один шанс. Вот только один раз он подобрал морскую звезду и посадил ее в аквариум с соленой океанской водой. Это случилось, когда только родились Черные Пантеры, и занимались они автомобильным движением в районе — следили, чтобы машины не ездили с большой скоростью и не сбивали детей. Конечно, все это можно было решить с помощью одного или в крайнем случае двух светофоров, но мэрия им отказала. Вот так вот Черные Пантеры в первый раз заявили о себе — движение в районе регулировали. А тем временем Мариус Ньювелл занимался своей морской звездой. Естественно, скоро он понял, что аквариуму нужен насос. Однажды ночью они с Сименом и маленьким Нельсоном Санчесом пошли этот насос красть. Оружия при них не было. Они пошли в специализировавшийся на продаже редких рыб магазин в Кольчестер-Сан (это белый район) и проникли в него через заднюю дверь. И вот они уже держали этот насос в руках, как тут возьми да и появись чувак с ружьем. Я уже было думал, нам конец, сказал Симен, но тогда Мариус сказал: не стреляйте, не стреляйте, это для моей морской звезды. Чувак с ружьем застыл на месте. Мы отступили на пару шагов. Он пошел за нами. Мы остановились. Чувак тоже. Мы снова попятились. Чувак пошел за нами. В конце концов мы подошли к машине, которую вел маленький Нельсон, а чувак остановился где-то в трех метрах от нее. Когда Нельсон завел машину, чувак вскинул ружье к плечу и прицелился. Гони, сказал я. Нет, сказал Мариус, езжай медленно-медленно. И тут машина потихоньку вырулила на главную дорогу, а чувак шел за ней, все так же держа нас на мушке. И тогда Мариус сказал — давай жми на газ, и маленький Нельсон втопил педаль в пол, а чувак застыл и становился все меньше и меньше, пока вовсе не исчез в зеркале заднего вида. Естественно, насос этот Мариусу не помог, и через неделю или
