Стефания стремительно подошла к нему и, обняв его руками за спину, нежно коснулась его губ своими.
– Я безмерно благодарна тебе за этот сюрприз. Он удался на славу, потому что ты даже не представляешь, что для меня значит снова оказаться на сцене. Пусть даже в театре, в котором давно не ставят спектакли. Но я не директор и не администратор и даже не балетмейстер. Всё, что я хочу, это танцевать, учить детей хореографии и видеть успехи уже своих учеников. И ты не прав, что у меня нет балетной мечты. Она всегда была ещё с юности. Только не смейся, ладно?
Томашевский молча кивнул.
– Я всегда мечтала о большом балетном зале, почти таком, как мы сделали для Евы в твоём доме. Я хотела, чтобы он был белоснежным, как первый снег, и пол и стены, и потолок. Большие витражные окна, лёгкие струящиеся полупрозрачные шторы на окне, балетные станки из добротного дерева у зеркальной стены, белоснежный рояль в углу и большой портрет на стене Екатерины Максимовой в роли «Жизели». Эта талантливая женщина для меня, подобна легенде. Я всегда хотела достичь вершины её мастерства. Знаешь, я бы приходила каждый день в этот зал и занималась, танцевала бесконечно… – она плавно подняла руки над головой и, встав на цыпочки, сделала несколько изящных поворотов.
Остановившись, взмахнула рукой в воздухе и склонилась перед ним в глубоком реверансе.
Томашевский смотрел на неё молча.
Она приподнялась и снова подошла к нему.
– Ты не представляешь, как я благодарна тебе за этот сюрприз. Ты сделал меня сегодня необыкновенно счастливой. Я смотрю на этот зал, вижу свет софитов и ощущаю светлую ауру старого театра, которая словно заряжает меня необыкновенной энергетикой.
Эльдар улыбнулся и протянул ей картонный пакет.
– Что это? – она улыбнулась и вопросительно посмотрела на него. – Ещё один сюрприз?
– Да. Мне хотелось бы, чтобы ты примерила всё это. Я выбирал это с особой любовью.
Стеша приоткрыла пакет и, заглянув внутрь, снова перевела взгляд на Эльдара.
– Ты купил мне пуанты и балетный костюм? Но как ты догадался о…
– О размере?
Она молча кивнула.
– С пуантами было проще. Я просто стащил одну из твоих пар, когда был у тебя в кабинете балетной школы.
Стеша слегка нахмурилась, но тут же улыбнулась.
– Так вот кто похититель, а я полагала, что сама по рассеянности их оставила где-то в репетиционном зале.
– Ну а с платьем я просто угадал. Очень на это, надеюсь. Твой размер мне кажется, я теперь знаю достаточно точно.
– Ты хочешь, чтобы я всё это примерила прямо сейчас?
– Да. Гримёрные комнаты, сразу за кулисами.
Стефания улыбнулась.
– Я быстро… – она стремительно покинула сцену, направляясь за кулисы.
Едва она скрылась за занавесом, Томашевский улыбнулся и, раскинув руки в стороны, прикрыл глаза.
Стеша распахнула дверь одной из гримёрных комнат, и поспешно избавившись от одежды, извлекла из пакета тончайший эластичный балетный костюм для репетиций белоснежного цвета, с лёгкой шифоновой юбочкой, завязывающейся на талии.
С размером Томашевский действительно угадал.
Она с удовольствием покрутилась перед зеркалом, слегка приподнявшись на цыпочки, и присев на полу достала из пакета две пары балетных туфель свои старые и новые. Отложив свои в сторону, она с интересом принялась рассматривать пуанты, которые заказал Томашевский.
Нежный атлас белоснежного цвета, великолепное качество и добротная отделка. Она примерила их на ноги и, подняв стопу вверх, покрутила ею в разные стороны. Колодка была очень удобной и комфортной, несмотря на то, что обувь была новой. Сняв их, она погладила пальцами нежную ткань и, осмотрев ленты, которые к ним прилагались, снова сложила всё в пакет и, надев свои старые пуанты и завязав ленты, стремительно покинула комнату.
Заметив её появление, Эльдар улыбнулся, и пристально осмотрев её с ног до головы, нахмурился, когда заметил на её ногах старые пуанты.
– Так и думал, что ошибся с размером, и они тебе не подошли.
– Ошибаешься. Они прекрасно подошли. К тому же они очень красивые и удобные. Сразу видно, что ты заказывал их у прекрасного мастера.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Он один из старейших мастеров Женевы. Но почему ты тогда не одела их сейчас?
– Они ещё не совсем готовы.
– Но мастер положил тебе нитки и иголку. Он мне сказал, что каждая балерина готовит пуанты индивидуально для себя и пришивает ленты самостоятельно.
– Абсолютно верно. Но этого мало, их нужно тщательно подготовить к танцу, разбить, сделать их устойчивыми и удобными, а для этого нужно время. А я полагаю, что подарив мне всё это, ты хотел, чтобы я станцевала для тебя именно сейчас, – она подошла к нему и нежно провела ладонью по его лицу.
– Ты права, я надеялся, что…
Стеша улыбнулась.
– Я станцую для тебя, только мне нужна хоть какая-нибудь музыка.
– Музыка будет… – Эльдар махнул рукой осветителю сцены.
Стеша подняла голову, заметив, наконец, молодого человека, который всё это время с улыбкой смотрел на них сверху. Она кивнула ему, в знак приветствия и когда он скрылся за осветительными приборами, она снова перевела взгляд на Эльдара.
– Прошу в королевскую ложу, мой император! Сегодня ваша прима будет танцевать только для вас, – она снова присела перед ним в глубоком реверансе, но подхваченная его пальцами, моментально оказалась в его руках.
Он пристально всматривался в её глаза и спустя мгновение накрыл её губы своими так стремительно и нежно, что Стеше на минуту показалось, что их обоих обнял своими прохладными ладонями свежий ветер, внезапно залетевший с улицы и закружившийся вокруг них в своём немом танце. Эльдар слегка отстранился от неё и, погладив кончиками пальцев её по щеке, не спеша направился к лестнице, ведущей в зал.
Стеша не знала, что будет танцевать, и какая музыка сейчас зазвучит в зале. Но она понимала только одно, что сегодня снова как тогда в клубе, она будет танцевать только для него одного и не фривольные танцы у шеста, а демонстрировать ему лёгкость и грацию высокого искусства.
Она остановилась в центре сцены и, опустившись на пол, вытянулась в полный рост, склонив голову на перекрещенные руки.
Свет в зале погас, и освещённой осталась только сцена.
Томашевский затаил дыхание и был сосредоточен только на стройной фигурке, лежавшей в центре сцены на полу.
Лёгкие звуки фортепиано зазвучали в зале, и Стефания поднялась медленно, словно очнувшись ото сна, и не спеша осмотрелась по сторонам. Провела правой ладонью по полу, поднимая руку над головой и удерживая её перед своими глазами, потянулась за ней, словно к долгожданным лучам солнца, пытаясь уловить хоть каплю их тепла и света.
Поднявшись с пола и легко передвигаясь на кончиках балетных туфель, она подбежала к краю сцены и, протянув руку в сторону Эльдара, который словно заворожённый смотрел на неё, потянулась, будто желая коснуться его лица. Но тут же отрицательно покачала головой и стремительно направилась в самый дальний угол сцены, продолжая периодически оборачиваться и удерживать его силуэт своими глазами.
Остановившись в центре сцены и раскинув руки в сторону, она приподнялась на кончиках пальцев и грациозно согнувшись, коснулась пола и, обернувшись вокруг своей оси, быстро закружилась на месте, подобно порывам лёгкого ветра. Её руки двигались в унисон музыки плавно и грациозно, а изящный наклон головы и стройная шея делали её похожей на прекрасного лебедя, пытающегося расправить свои крылья и взмыть высоко в небо.
Томашевский невольно склонился и сложил руки на спинку кресла, которое стояло прямо перед ним. Положив подбородок на перекрещенные пальцы, он смотрел на неё, не отрывая взгляда, и казалось весь его мир, сейчас сосредоточился на этой кукольной красоте и грации, на этой роскоши, которая царила прямо перед его глазами на сцене.
Лёгкие повороты её корпуса, движения рук, мышцы спины, когда казалось, что её кожа стала прозрачной в мерцании софитов. И он видел перед собой уже не просто женщину, а танцующий призрак, сошедший с неба и в одно мгновение поработивший его силу и волю, движения и даже дыхание. Потому что он смотрел только на неё, не отрывая глаз ни на минуту, и так боялся упустить хоть одно мгновение чарующего полёта её танца.
