сегодняшнего может не усидеть в поместье и пойти прогуляться?
— Нет. Думаю, что воздействие, что бы это ни было, может усугубиться.
— Перекинуться еще на каких-то животных? Или на всех животных?
Грызи молчит. С очень говорящим предчувствием. Не хуже горевестника.
— Эгерт, — захлёбывается Сирил в клетке. — Эгерт, Эгерт, Эгерт, Эгерт…
Потом пару мигов молчит и добавляет со значением:
— Враг.
ВРАГ ЖИВОГО. Ч. 2
МЕЛОНИ ДРАККАНТ
— Вы не опасаетесь с ней работать?
Фыркаю носом.
Мы с Задавакой сидим в местном пылесборнике — библиотеке на половину левого крыла. Время подкрадывается к полудню. В библиотеку через приоткрытое витражное окно залетает теплый день.
Младший Моргойл пялится в какую-то книгу. Я играю в няньку придурков с усишками.
Попутно поглаживаю перышки Сирилу. Его я пригласила прогуляться вместе с собой. Придурков лучше стеречь в компании.
Была ещё надежда, что остолоп не заговорит. Или поймёт, что я тут не чтобы ублажать его беседами.
— Они ведь опасны, — тянет Задавака. — Эти… создания. Отлучённые от Камня.
Брезгливость в каждом звуке ломающегося голоска. В поджатых губёнках. В двадцати волосинках, которые Задавака пытается выдать за усы.
— А скажи ты мне, кто тут идиот? — вопрошаю я горевестника, предлагая ему аппетитный орех.
«Эгерт», — радостно брякает Сирил. С предвкушением хихикает. Попрыгивает по клетке и выдает россыпью: «Эгерт-Эгерт-Эгерт». Немного думает и добавляет: «Враг». Потом ещё немного — и «Кишки».
На диво умное создание. В отличие от придурка-хозяина.
— Это, знаете ли, не забавно. И могло бы сойти за оскорбление.
— Можешь оскорбляться. Хотя это вообще-то он сказал.
— А вы считаете иначе?
— Нет.
Задавака оскорбленно шелестит книжечкой. Формулы из мозжечка выковыривает.
— Знаете, если бы вы не были девушкой и к тому же Драккант…
— Тебе со мной не на бал ехать. Так что давай, высказывайся.
Рдеет, надувается и бубнит что-то великосветское, про возмутительное поведение и что он вообще-то просто спросил…
Спрыгиваю со стола, на котором сидела. Упираю руки в бока.
— Ты ни черта не просто спросил. Ты сходу начал задвигать насчёт отлучённых от Камня опасных созданий. А если б хотел узнать…
Скрипит дверь. В каменно-деревянный мешок библиотеки заглядывает Шипелка.
Задавака аж зеленеет. Пялится на Шипелку со смесью любопытства и отвращения. Пока та спрашивает на своём языке — где это носит Грызи.
— Пошла окучивать его дружков, — машу рукой на Задаваку. — Моргойла-старшего взяла с собой. К вечеру должна быть. Наслушала что-то?
Я говорю на кайетском среднего образца. Шипелка отвечает на своём. Понимать я её понимаю, а вот говорить на языке даарду посложнее. На некоторых словах можно сломать язык среди щёлканья и свиста.
— Лес спокоен, — пожимает плечами Шипелка. — Сад молчит. Зла нет в земле.
— Ещё что скажешь?
— Зла нет в земле. Значит, оно на земле. Люди Камня, которые здесь.
Зыркает на Задаваку. Тот уже совсем обомлел. В него кинули отвращением посильнее, чем у него!
— Большая новость, ну. Стало быть, думаешь, что причина…
— Эгерт, — помогает Сирил. — Эгерт? Эгерт-Эгерт-Эгерт… кхе… кишки!
И заливается радостным смехом, будто рассказал свой лучший анекдот. Шипелка фырчит тихонько под нос — можно считать, посмеялась.
— Собираешься в питомник вернуться?
Может, хоть за животными присмотрит.
— Да. Вызови сестру водным камнем. Пойду в питомник. Смотреть, слушать. Тех, в которых нет зла.
Мясника в питомнике нет, так что не поспоришь. Интересно бы знать, что это даарду так несётся в «Ковчежец»?
Шипелка кривит личико, стучит себя по уху.
— Женщина громкая, громкая. Ходит вслед, не даёт слушать. Злая, глупая. Поганит землю.
— Чем это она её поганит?
— Собой.
И опять фырчит. Шутница.
— Грызи сейчас тянет жилы из аристократических морд, — выражение так себе, а картинка под него верная. — Нельзя отвлекать. Опять же, если вдруг что случится…
Кошусь на Задаваку, перехожу на корявый язык даарду.
— Мы не знаем, отчего это. И на кого перекинется. Вдруг взбесятся несколько животных. Или начнут на других нападать. Ты будешь нужна.
С облегчением добавляю уже на родном:
— Хочешь — спроси у Грызи, когда вернётся.
Шипелка сперва, вроде, намеревается спорить, потом выдаёт в сторону младшего Моргойла последнее безмолвное «фу». И просачивается в дверь.
Задаваку, кажись, сейчас вывернет. Прям на книжку.
— Как вы с… этой… работаете?
— Да получше, чем со всякими… в костюмчиках. Что вы с твоей родительницей вообще взъелись на даарду? Они ж безобидные, как пурры.
— Да неужели вы…
Задавака вскакивает на ноги. Модная причёсочка топорщится. С него даже малость снобизм осыпается. Пока он жестикулирует в духе «Пыпыщ» и «Злобные терраанты уничтожат Кайетту».
— Я думал, вы в курсе насчёт них. Мать рассказывала мне — она родом из Союзного Ирмелея, где много их поселений. Говорят, что это потомки тех, кого отлучили от прикосновения к Камню в древние века за злодеяния, и они…
По-писаному говорит. Как с листа читает. Что злые терраанты поклонились древним демонам земли, кровожадным и сумрачным. И что ушли на века под землю, чтобы служить своим господам. И что эти самые господа наградили их особой магией. За которую злобные терраанты, конечно, платят кровавыми жертвами.
— Они… крадут детей, вы скажете — нет? И там, в своих святилищах под землёй, приносят их своему… верховному божеству! Стоглазому идолу! И… и они убивают поля, призывают болезни на растения и на людей… Напускают плесенный мор, как в Айлоре двадцать лет назад! И ещё…
Задавака трудится вовсю — просвещает меня. И насчёт верховного жреца терраантов, который зарылся так глубоко под землю, что его никто и не видел никогда. И оттуда приманивает путников и запутывает их в свои сети и заросли. Всё, конечно, чтобы подданные не голодали. О, ну и да, злых людоедов на селения тоже напускают даарду. Никакой связи с идиотами-охотниками, истребляющими дичь в округе.
«Эгерт», — смачно выдаёт Сирил. Склоняет голову и пощёлкивает клювом. Будто выражает мою просьбу заткнуться и не нести чушь. «Эгерт».
Задавака смолкает. Весь в пене риторического пыла. Потягиваюсь неспешно, подхожу к его столу. Смотрю на пыльные страницы.
На странице как раз изображён терраант со здоровыми клыками. Жрёт кого-то. Девственницу, наверное.
— Это, — тычу пальцем в картинку, — чушь. Всё вот это — чушь.
Для надежности обвожу рукой всё это чушехранилище. Безразмерное и холодное. Обшитое потресканными деревянными панелями. И уставленное креслами, мягкими исключительно из-за слоя пыли.
Был у меня в прошлой жизни знакомый, который чуть что тоже лез на книжные полки. И так же считал, что там можно отыскать какую-то там истину.
— Но… это же… издание Академии Таррахоры.
— Они терраантов разве что на картинках видали. Может,
