сахарными идеями.
Вольерные шевелятся плохо, приходится покрикивать и подгонять. Попутно нахожу почтовый водный канал, вызываю Грызи. Та слушает недолго:
— Сейчас буду.
Начинаем работу. К зверям идут те, кто с ними постоянно. Кого они знают. Зовут их ласково. Предлагают еды. Подманивают. С единорогами получается сразу, откликается второй яприль, один алапард и два кербера. Гарпия опять проходит путь до середины, но тут я ее усыпляю.
Подманить — тихонечко успокоить и усыпить. По отдельности. Потом — в вольеры, в клетки. Запереть. Запирать жаль, но тут ничего не поделаешь. Зверушкам крепко стукнуло — достать Задаваку. Могут наделать дел.
Грызи в сопровождении Моргойла заявляются через полчаса. Я как раз подумываю, что делать с упрямым вивернием.
— Что это тут творится? — в полном соответствии с женушкой стонет Моргойл.
— А на что похоже? — огрызаюсь. — У нас уже снотворное на исходе.
Грызи вообще не спрашивает — она сразу делает. Успокаивает оставшихся зверей. Беседует с ними, ведет к вольерам. Отдает тихие распоряжения: на прогулку пока не выпускать, пусть будут в вольерах и клетках.
Леди приходится вытаскивать из брюха моргойловского поместья. Воздушные маги притомились, постанывают и потирают Печати. Тащатся, как через силу. Яприлиха плывет себе между ними. Огромная и величественная. Бирюзово-изумрудная и великолепно-жирная. С двух сторон издающая неоднозначные звуки. С кормежкой намудрили, наверное.
Окончательно разруливаемся где-то через час. Стою во дворе, который весь — в следах зверей. Можно прочитать занимательную историю. Ароматы помета гарпии смешиваются с духами Визгли — неповторимый коктейль.
— Узнала что-нибудь?
Грызи устало поводит плечами.
— Клятые светские церемонии. Пока раскланивались и объясняли, что нам нужно… Я еще и платье забыла взять. Пришлось слушать замечания по поводу моего неблагонравия.
— Ты ж никого не отходила кнутом — так что это благонравие.
Моргойл воздевает руки и надрывно причитает. Бегая вокруг пролома в своей библиотеке. Потом слышу, как кто-то верещит — будто со шнырка сдирают шкуру. Визгля пожаловала. Отвернуться, что ли, чтобы не видеть кровавую расправу.
— Дружки у Эгерта… так себе. Забияки. Местные заводилы, почти все старше него. Разговорить их сложно, а тут еще ты меня выдернула. Один обмолвился как-то странно насчет той прогулки. Мол, Эгерт себя показал. Думаю, надо бы с ним еще поговорить.
— Нос заткнуть не забудь.
«Мои духи!!» — верещит Визгля в поместье, и у меня начинает ныть Печать на ладони. Крол мямлит что-то покаянное о том, что он не мог предвидеть…
— Надо его раскалывать, — озабоченно говорит Грызи. — Сына. Чуешь, чем несет?
Модными ароматами четырех предыдущих сезонов. Если от меня. По делу-то ясно — чем. Визгля сейчас наорется. Либо выпнет нас и потребует запереть зверей на веки вечные, а потом и в зверинцы раздать… либо вызовет устранителя. Чтобы — с концами.
— Найди Хаату, — тихо говорит Грызи, — посмотри, что с животными. Если что — добавьте им еще снотворного в поилки. Придется пока так, пока не выясним. Пойду, поговорю с Эгертом.
Молча сочувствую нервам Грызи. И обонянию. И слуху (там же еще Визгля).
Ополаскиваюсь по второму разу (вонь духов все равно не отстает). Проверяю животных — отдыхают, отклонений никаких нет. Единороги уже очнулись, но это и понятно — им только успокоительное давали. Треплю Жемчуга по крутой шее, иду искать Шипелку.
Даарду нахожу под здоровенным дубом. В тенистой части парка, предназначенной для выгулов травоядных. Теперь сочные лужайки — пусты, на дорожках — никого. Только Шипелка похаживает себе вокруг дерева, катает в пальцах первые облетевшие желуди.
А меня вдруг осеняет с размаху. Что-то Шипелка как-то слишком плевать хотела на свои обязанности. Больше, чем обычно. Да и на Моргойла-младшего она поглядывает не как на остальных «людей камня».
Как на скорый труп. На который скоро можно будет плюнуть.
Моё приближение даарду отслеживает. Тут же вцепляется в дерево, вся такая занятая.
— Много наслушала, а?
Моргает раскосыми глазками недобро. Наверное, ветер нашептал о моих намерениях.
— Что ты знаешь о том, что тут творится?
Жмёт плечами.
— Ты Следопыт. Смотри. Слушай. Нюхай. Будешь тоже знать. О ручьях в земле и зверях, которые ходят. Тут много что творится, Следопыт!
Шипелка — юркая, как шнырок в масле. Начинаю на неё наступать — дёргается в сторонку, прилипает к стволу. И скалит кривые зубы в усмешке.
— Нет уж, насмотрелась досыта. Теперь лучше тебя спрошу. Если этого Эгерта вытащить за пределы поместья, ну вот хоть бы и в лес — как скоро его там прикончит ближайший зверь?
Сморщенное личико распрямляется, как лист на ветру. Глаза загораются зелёными огнями.
— Люди Камня плохо живут в лесу. Громкие, глупые. Любят сердить тех, кто хорошо живёт в лесу. Враг живого не будет жить в лесу долго.
Враг живого, значит. Ну-ну.
— А если затащить его в любое другое поместье, где есть животные, — скоро его там грохнут?
Пожимает плечами, делает лукавую физиономию. Враг живого не будет жить долго, ага. Повторяет вроде как даже с упоением.
— А с чего это ты записала его во враги живого, а? Он же не мучает животных. Грызи ничего такого не обнаружила.
Даарду осекается. Фыркает, мотает головой. Ходим с ней кругами вокруг корявого ствола дуба. Под ногами перекатываются жёлуди.
— Все Люди Камня — враги живого.
Готово дело, всё равно что поймать обтрескавшегося горохом яприлёнка.
— Что-то я не помню, чтобы ты так называла меня или Конфетку. Или Пиратку. Или Плаксу…
Шипелка разевает рот, чтобы выкрутиться, и я добиваю:
— …или хотя бы Мясника. Ты так вообще никого не называла. Выходит, Грызи не зря слышит это «враг» в сознании у животных?
Дело вообще не в животных. И не в родителях. Дело в самом Задаваке. Что-то с ним случилось, из-за чего в нём все, вообще все звери видят врага. Врага живого.
И Шипелка это может чувствовать.
— Что он сделал?
— Разве важно? Враг живого не живет долго.
— Значит, ты не знаешь?
— Разве важно знать? Он — враг живого. Причинил боль. Нанёс обиду. Стал против живого. Теперь — живое против него.
Точно. Всё живое против одного Задаваки. Как-то до черта много.
— Ты умеешь слушать, ты скажи сестре — пускай она уходит. Врагам нельзя помогать. Накличешь на себя беду.
— От кого беду?
Голова сейчас закружится. Сколько можно уже ходить вокруг дуба. Шипелка вон не устаёт: гуляет себе вокруг. Гримасничает, ухмыляется.
— Он — враг Ардаанна-Матэс. Её корней. Мать-Земля всё слышит, всё знает, всех связывает. В зверях её часть — они чуют её обиду. Звери не отпустят врага живого… кхххх… яа-а-ли на-та окхиилоу?
Это она мне
