На следующий день выдалась облачная погода, и Сандра решилась покинуть пещеру раз и навсегда. Она спустилась в город. Это и вправду был Хамельн, а значит не так далеко лежит Ганновер, тот самый город, где вампир Фриц Хаарманн охотился на молоденьких юношей… Добраться до него оказалось не так сложно, как блуждать по тёмным тоннелям под землей. Сложнее оказалось принять увиденное.
Чёрная копоть заслоняла небо. От горящих руин продолжал исходить жар, что нельзя было подойти к ним близко. Кварталы стали грудой камней. Стекла оплавились и растеклись по земле. Вырванные с корнем деревья валялись по обочинам. На дорогах штабелями лежали мертвые тела — дети, женщины, старики. Вот ноги, обтянутые чулками, а рядом лишь чёрная зола — тело сгорело, а ноги в чулках остались…
Это не реальность, это мираж, ожившие картины Босха. Адово пекло. Женщины… как много мертвых женщин… Повсюду горячий ветер разносит обгоревшие печатные листы — остатки библиотеки. Миллион томов погибло в эту ночь. Такого всесожжения не добились нацисты в дни, когда устраивали костры на площадях из книг «негерманского духа».
Днём небо над Германией принадлежало американским истребителям, ночью — английским. Тысячи бомб и канистр с фосфором сыпались на мирные города, где не было ни одного военного объекта. День за днём люди расставались с кровом и жизнью, а власти словно отказывались верить в кровожадность врага, жертвуя немецким народом во имя победы, которую уже не завоевать. Народ их совсем не интересовал, с трибун они лишь разорялись о порушенной архитектуре и памятниках истории. Никто не говорил, сколько человек погибло после очередной бомбежки. Оказалось, жизни людей из того самого немецкого народа не особо волновали власть имущих.
Чего хотят союзники? Разве в Ганновере так много стратегических целей? Сколько англичане и американцы разбомбили здесь казарм и заводов? Ни одного — все они надежно защищены от налета авиации, оборона может дать ощутимый отпор. Союзники бомбят жилые кварталы, потому что с воздуха безопаснее воевать с женщинами и детьми. Сколько ещё они будут продолжать это зверство? Англичане мстят за налеты на Лондон? Что ж, их месть перекрыла собственные потери в десять раз. А что нужно американцам? Они-то за что мстят?
Наверное, и Мюнхен теперь лежит в руинах. Нет больше дома, где жил профессор Юлиус Книпхоф и его внуки. Нет больше родной квартиры, нет гемотрансфузного аппарата. Больше некуда возвращаться. Негде укрыться и переночевать. Все города Германии сейчас превратились в пустыню.
На руинах горящего Ганновера Сандра разыскала представителей власти, чтобы пройти процедуру регистрации и снова стать подданной Третьей империи.
Она соврала, что её прежние документы сгорели при пожаре, безбожно переврала своё имя и назвалась Сабиной Бильрот, потому как в тот момент думала о баварской бабушке и тёте Иде. Она сказала, что ей двадцать пять лет, и она владеет навыками оказания медицинской помощи.
Карточек Сандре не дали — их и так было мало, что не хватало выжившим горожанам, не говоря уже о пришлых. Вся Германия в этом году голодает, разве она об этом не знает? Да, за три года отсутствия в стране Сандра и вправду была не в курсе.
Вместо карточек, ей поступило предложение:
— В оздоровительном лагере неподалеку вакантно место повара. Вы ведь умеете готовить? Прекрасно. Можете ехать завтра же. Там вас ждёт полный пансион — еда и проживание.
— Что за оздоровительный лагерь? — поинтересовалась Сандра.
— Для рабочих из трудовых лагерей. Многие сейчас болеют. Туберкулез, истощение, вы понимаете…
И «Сабине Бильрот» пришлось согласиться. Ничего страшного, когда-то она готовила для Даниэля, а теперь будет делать то же самое для сотни юношей и девушек, что несли трудовую повинность, но заболели. Может быть, старые навыки медсестры ей тоже пригодятся. Лишь бы в лагере нашёлся кто-то, кто откроет перед ней вену.
И машина умчала Сандру на север, чтобы выгрузить у места будущей работы. А когда ворота лагеря затворились за её спиной, Сандра узнала, что оказалась в Берген-Белзене — ещё одном филиале ада на земле.
46
Сандру жестоко обманули. Не было никакого оздоровительного лагеря и никаких юношей и девушек, отбывающих трудовую повинность. Был один большой транзитный комплекс, куда свозили людей со всех концов завоеванных земель. А внутри — фабрика по производству синтетической резины и небольшой госпиталь.
Вот где ковалась военная машина Тысячелетней империи — в десятках таких же лагерей, где в неволе за еду трудились тысячи иностранцев с захваченных земель, особенно те, кто по закону империи не мог стать её гражданином и получить гражданские права — евреи.
Тысячи людей ютились в бараках по ночам, а днём шли работать на фабрику, и все ради того, чтоб получить на обед миску супа, кусок колбасы с хлебом и чашку суррогатного кофе. Тысячелетняя империя вела войну силами арестантов-смертников на фронте и рабов в тылу. Это даже не средневековье, это древняя деспотия.
Сандре сказали, что когда-то в самом начале в Берген-Белзене был лагерь советских военнопленных, и за год заключения почти все они погибли. Ей не нужно был объяснять, почему так вышло. Ещё через год на это место свезли заложников — иностранцев с паспортами нейтральных стран, в обмен на которых надеялись вернуть немецких солдат, попавших в плен или получить валюту. Почему-то союзников не заботила судьба этих заложников — никто не рвался спасать и выкупать их. А их все везли в лагерь и везли. Кто-то из новоприбывших жителей Венгрии пытался возмущаться на чистом немецком языке, но не повышая голоса.
— Позвольте, но почему я должен нашивать на одежду эту желтую звезду? Нет, я, конечно, понимаю, что это для моего и вашего удобства. Но ведь я не сионист. Я скажу вам больше, я приехал сюда именно потому, что я не сионист и их шестиконечная звезда не имеет ко мне никакого отношения. Я готов нашить себе семисвечник, хотя уже сорок лет не бывал в синагоге. Хотя бы букву «J».
Но пожилому господину в дорогом костюме кратко объяснили, что ради его политических воззрений порядки в лагере никто менять не будет, и он удалился со словами: «Разумеется, я так и думал».
Таких заложников как он не заставляли работать. Это было чём-то вроде привилегии для обитателей венгерского подлагеря — их не собирали на переклички, они могли носить свою гражданскую одежду, получать улучшенное питание, жить не по распоряжениям администрации лагеря, а под самоуправлением.
Этот малый лагерь по соседству с её новым местом работы Сандра могла наблюдать каждый день через забор колючей проволоки. Там обитали люди явно не бедные. Здесь же, в оздоровительном лагере, помимо порабощенных узников встречались и самые настоящие уголовники. В отличие от батальонных убийц и насильников, эти не подчинялись никакому уставу, и повода исправляться не видели. Даже перед лицом скорой смерти от туберкулеза они старались досадить пока ещё здоровым, наплевав на все правила гигиены. Они будто нарочно старались заразить побольше людей, за что и были отосланы в Берген-Белзен со всех окрестных лагерей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
