– Это мы еще посмотрим. – Руджеро перевел пистолет на графа.
Луиджи сделал плавное, едва заметное движение. Паоло, поймав его взглядом, так же едва заметно покачал головой. Здоровяк досадливо крякнул и опустил нож.
– Ты не выстрелишь, Руджеро. Меня сейчас почти невозможно убить. Пули, даже серебряной, слишком мало для того, кто только что получил благословение Хозяина и прошел ритуал оживления. Опусти пистолет. Если выстрелишь, я останусь жив, а мои подданные с удовольствием растерзают тебя.
– Они не смогут! Я – Высший!
– Откуда ты знаешь? – рассудительно заметил Паоло. – Ведь у тебя не хватает сил для правильного обращения. Вдруг не хватит и против четырех лучших детей гиены?
Луиджи в подтверждение этих слов глухо зарычал.
Китаец замер в трансе медитации, неотрывно глядя на наручники.
– Продолжим, – произнес граф. – Я подозревал двоих – тебя и Джьякопо. Но я был слишком слаб, чтобы вступить в открытое противостояние: боялся, что один из вас меня добьет.
– Почему же именно мне поручил изображать отца Диониссио, когда охотник его ранил?
– Тебе больше всех подходила эта роль. И как показало время, я не просчитался. Так ты хотя бы не мог попытаться сам убрать девочку. Вообще, я думаю, ты решил не рисковать, правильно? Если бы у киан-ши ничего не вышло, ты снова затаился бы до следующего удобного случая.
– Бессмертные умеют ждать, – согласился Руджеро.
Киан-ши, все еще пребывая в прострации, принялся осторожно вращать кистями рук. Он все убыстрял и убыстрял темп, пока кисти не стали казаться двумя расплывчатыми желтоватыми пятнами. Азиат зажмурился, напрягся и резко дернул руками. Открыв глаза, с надеждой посмотрел на запястья. Бесполезно: кандалы остались на месте.
– Твою мать, – пробормотал он на чистом русском и, подумав, добавил еще непечатное. Внимание всех стриксов было занято беседой Руджеро и Паоло, так что на выходку китайца никто не обратил внимания.
– Мой господин, – пробасил Луиджи. – Вы уж простите, что вмешиваюсь. Но уходить надо бы. Разделайтесь уж с ним скорее. Только пусть он объяснит, зачем ему все это надо было-то? Вот что мне непонятно…
– У тебя психология раба, – презрительно скривился профессор. – Тебе никогда не понять. Я хотел власти!
– Да и шел бы ты… к власти-то! Дар получил, чего против господина умышлять стал?
– Глупец! Разве он простил бы мне? Разве позволил бы основать свой клан?
– Не только это, мой добрый Луиджи, – улыбнулся граф. – Не только и не столько это. Деньги. Ему нужна была собственность клана. Надо сказать, он неплохо рассчитал: скорее всего, с моей смертью погибли бы и все подданные – и вы, и те, кто живет в других странах. А у него оставались доверенности на право управления почти всеми активами.
Охранник почесал блестящий затылок:
– Сложно для меня. Ну да ладно. Но зачем тебе такая уймища денег, а, Руджеро? Ты ж и так сказочно богат. Наш господин никогда не мешал подданным зарабатывать деньги.
– Сказочно, но недостаточно для того, чтобы добиться господства над миром.
Лукреция громко расхохоталась:
– Господство над миром?! Да ты насмотрелся фильмов про супергероев!
– Или начитался фэнтези! – подхватил Евгений. – Темный властелин по имени Крысоморда!
– Ты сумел меня поразить, – торжественно произнес Паоло. – Не думал, что ты так глуп. Господство вампиров над людьми – выдумки детей койота[21]. Этого не будет никогда. Ты же занимаешься политикой. Неужели не понимаешь таких элементарных вещей?
Горестно вздохнув, киан-ши обвел глазами комнату. Убедившись, что о нем все позабыли, легко изогнулся и принялся грызть собственную щиколотку.
Последнее замечание почему-то больше всего разозлило Руджеро.
– Сдохни! – выкрикнул он, нажимая на спусковой крючок.
Прогремел выстрел. Паоло легко перегнулся назад, пропуская пулю над собой.
– Это «Матрица»! – восхищенно пробасил Луиджи, уважавший не только Шварценеггера, но и весь голливудский кинематограф.
Руджеро только ощерился и снова выстрелил. Паоло опять выполнил тот же трюк. Еще выстрел – бесполезно.
– Я быстрее тебя, – улыбнулся граф.
Резко развернувшись, профессор всадил пулю в грудь Евгения. Молодой стрикс упал замертво.
– Но не твои подданные! – победно воскликнул Руджеро.
Луиджи взревел, злобно зарычала Лукреция. По-волчьи взвыл Антон.
Китаец, содрогаясь от боли, продолжал перегрызать щиколотку. Белоснежные, крепкие как сталь зубы с легкостью дробили кость.
Паоло прыгнул вперед, выбил пистолет из руки Руджеро. Он выяснил все, что хотел, – в разговорах больше не было смысла. Чернокнижник вырвался из рук графа, отскочил, угрожающе скалясь. Они закружили по комнате, настороженно следя за движениями друг друга.
– Один на один, – крикнул Паоло, чувствуя, как горло сводит судорога злобы.
Стриксы, поняв, что не нужно мешать драке двух Высших, отошли как можно дальше и остановились в проеме арки, которая вела в другую комнату.
Лицо графа исказилось, превращаясь в гиенью морду, на руках выросли когти. Он совершил стремительный скачок через всю комнату и перегородил Руджеро дорогу. Руджеро, которому уже некуда было отступать, прижался к стене, наблюдая за преображением противника и преображаясь сам. Его лицо вытягивалось, приобретая все больше сходства с крысиной мордой. Маленькие глазки смотрели трусливо и злобно.
– Крыса, загнанная в угол! Дерись! – пролаял Паоло.
Ответом было яростное верещание:
– Я вырву твое сердце!
Это действительно был единственный способ убить Высшего, подпитавшегося от ритуала бессмертия. Руджеро прыгнул, нацелив когтистые лапы в грудь графа. Крыса, загнанная в угол, становится опасной. Сцепившись, два диких зверя воющим клубком покатились по комнате. Луиджи с досадой шлепнул себя по лбу, отозвавшемуся печальным звоном, и куда-то выбежал.
Сидя в луже крови, киан-ши грустно наблюдал за тем, как его отгрызенная ступня пытается куда-то убежать. Он вынул ногу с оголенной костью из кольца кандалов, несколько секунд просидел с закрытыми глазами, собираясь с силами. Потом сделал глубокий вдох и принялся грызть другую щиколотку.
Паоло прижал противника к полу и вцепился ему в горло. Стриксы радостно закричали, но их торжество оказалось преждевременным: Руджеро чудовищным усилием сумел оторвать от себя руки графа, ударил его коленом в живот и перекинул через голову. Паоло плавно перевернулся в воздухе и встал на ноги. Освободившись, профессор вскочил и отбежал к стене. Высшие некоторое время стояли, словно примериваясь, потом одновременно рванулись вперед и сшиблись грудь в грудь в центре комнаты. От удара загудел пол, задрожала мебель, жалобно зазвенели хрустальные подвески на большой люстре. Стриксы устояли на ногах. Паоло изо всех сил ударил чернокнижника в челюсть. Тот, даже не пошатнувшись, с размаху хлопнул графа ребром ладоней по ушам. Потом, развернувшись, вдруг побежал прочь. Угадав его маневр, Паоло рванулся в противоположную сторону.
С невероятной быстротой, так что их движения казались наблюдателям смазанными, Высшие легко взбежали по стене и, не снижая скорости, помчались по потолку. В центре, возле люстры, они столкнулись, обхватили друг друга и упали вниз головами. Брызнули в разные стороны осколки драгоценного палисандрового паркета. В полу на месте удара образовалась яма. Огромная люстра немного покачалась, словно раздумывая, и рухнула на крепко обнявшихся стриксов.
Подданные Паоло не сдержали восхищенных выкриков.
Вокруг китайца топтались уже обе ступни. Вытянув освобожденные от кандалов культи, из которых колотым рафинадом в клюквенном соусе торчали кости, киан-ши старательно грыз запястье.
Люстра отлетела в сторону, отброшенная рукой Паоло. Высшие вскочили на ноги. Волосы сияли бриллиантовой пылью раскрошившегося хрусталя, на плечах эполетами лежали уцелевшие подвески, черепа, раскроенные при падении, срастались на глазах.
– Я вырву твое сердце! – срываясь на крысиный писк, упрямо твердил Руджеро. – Вырву сердце!
Паоло молчал, только скалился. Чернокнижник размахнулся, целясь врагу в грудь, вложив в удар всю свою силу. Граф уклонился, сделал несколько кульбитов назад. В комнату вбежал Луиджи с фламбергом в одной руке и базукой в другой.
– Лови, мой господин! – Он швырнул меч через весь зал. – Посеребренный!
Паоло легко поймал фламберг.
– Я подстрахую! – заверил охранник, водрузив базуку на плечо и целясь в Руджеро.
Держа клинок параллельно телу, граф побежал к Руджеро. Профессор быстро оглянулся, прыгнул к дивану, возле которого стоял торшер с белоснежным абажуром. Схватив торшер, чернокнижник провел по металлическому стержню, словно обдирая листья с ветки. Избавившись от абажура, перехватил импровизированный шест двумя руками и успел подставить его под удар фламберга.
