Россия и Кувейт: забытые страницы истории. Начало дипломатических контактов России с Кувейтом можно датировать 1896 г., когда Кувейт посетил секретарь российского консульства в Багдаде В. Ф. Машков. Начиная с 1899 г., то есть со времени прихода к власти шейха Мубарака (1896), контакты эти приобрели регулярный характер. Документы Архива внешней политики Российской империи сохранили отчеты о встречах с шейхом Мубараком русских дипломатов и командиров кораблей Военно-морского флота Российской империи, заходивших в Кувейт в период 1900–1903 гг. в рамках новой политики Санкт-Петербурга в Персидском заливе — «политики дела».
Шейх Мубарак, к которому 5 марта 1900 г. консулы А. Круглов и Г. Овсеенко прибыли на встречу вместе со старшим офицером канонерской лодки «Гиляк» лейтенантом Сарычевым (капитан судна барон Индрениус болел, и сойти на берег не смог), встречал русских гостей на улице, у ворот дворца. Всех нас, докладывал А. Круглов, поразили «умные глаза шейха». Состоявшаяся затем беседа показала, что «человеком он был проницательным», «переговорщиком изощренным», «прекрасно осведомленным о положении дел среди арабов всего Аравийского полуострова». Шейх Мубарак, по словам А. Круглова, пользовался авторитетом и влиянием среди бедуинов Аравии. Не раз предлагал им «свои услуги» для решения тех или иных вопросов, «касавшихся не только пустыни, но также и Бахрейна, и Эль-Катара», шейхов которых знал издавна, и «неоднократно посещал их прежде для улаживания разных споров» (16).
Принимали русских во дворце шейха Мубарака в лучших традициях аравийского гостеприимства. Среди огромных блюд с рисом и разными восточными сладостями на разостланном на полу ковре красовались два целиком зажаренных ягненка. Шейх Мубарак, по арабскому обычаю, разорвал мясо руками, и, разложив его по тарелкам гостей, пригласил всех присутствовавших принять участие в трапезе. В качестве подарка офицерам корабля распорядился доставить на борт «Гиляка» 30 домашних животных.
Деловая беседа, состоявшаяся после обеда на открытой веранде дворца, «проходила на глазах» офицеров находившейся в то время в кувейтской бухте английской канонерской лодки «Сфинск», непрерывно, по выражению А. Круглова, наблюдавших в бинокли за «каждым движением» русских.
Визит в Кувейт легендарного крейсера «Варяг» (9-11 декабря 1901 г.) еще больше укрепил «обаяние России» и в Кувейте, и в других шейхствах Аравии, докладывал в МИД русский консул Г. Овсеенко (работал в дипломатических миссиях в Багдаде и Бендер-Бушире; умер в Персии, в 1916 г., будучи генеральным консулом в Реште). Внушительные размеры крейсера, его величественный внешний вид, оркестр духовой музыки, впервые, к слову, зазвучавший в этих краях, и именно с борта русского корабля, приветливость матросов и доступность «Варяга» для кувейтян в целях ознакомления с ним — все это, сообщал Г. Овсеенко, «очаровало арабов». «Варяг» сделался темой «нескончаемых бесед» среди населения обоих побережий Персидского залива.
Впечатление, произведенное на жителей Кувейта, равно как и на население других портовых городов Прибрежной Аравии, канонерской лодкой «Гиляк» и крейсером «Варяг», подкрепил визит в бассейн Персидского залива крейсера 1-й категории «Аскольд» (бросил якорь в Кувейтской бухте 28 ноября 1902 г.). Численность экипажа (580 чел.), количество орудий (35) и оснащенность крейсера мощными прожекторами произвели должный эффект. Акции военной дипломатии, предпринятые кораблями Военно-морского флота России, подчеркивали в своих донесениях русские дипломаты, явились «лучшим напоминанием об истинном могуществе географически отдаленной от этого края России» (17)
Миссия в Персидский залив крейсера 2-й категории «Боярин» (февраль-март 1903 г.), посетившего и Кувейт, также принесла России неплохие политические дивиденды. Притом как в плане дальнейшего упрочения авторитета России в Кувейте и в Прибрежной Аравии в целом, так и с точки зрения налаживания прямых связей с влиятельным в Неджде (Северная Аравия) родом Аль Са’уд, в частности, шейхи которого укрывались в то время в Кувейте.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Интерес к русским на всем Арабском побережье Персидского залива после посещения его кораблями Военно-морского флота Российской империи, писал русский посланник в Тегеране П. М. Власов, ссылаясь, в том числе, на отчеты Н. В. Богоявленского о его поездках в Кувейт, на Бахрейн и в Маскат, — очень большой. Главное желание арабских шейхов, — чтобы русские, особенно их Военно-морской флот, как можно чаще посещали Персидский залив, и «сдерживали тем самым произвол инглизов».
Деятельная политика Российской империи в зоне Персидского залива не на шутку встревожила англичан. Путешествовавший недавно по Индии с научной целью коллежский асессор Н. Богоявленский, докладывал представитель России в Индии, статский советник Клемм, рассказывал, что в Бомбее агенты сыскной полиции ходили за ним буквально по пятам, «следили за каждым его шагом». Стоило ему с кем-нибудь заговорить, как филер тотчас после него подходил к тому же человеку, и дотошно расспрашивал его, о чем с ним беседовал «приехавший сааб» (господин). «Традиционный страх перед русскими», заключает Клемм, у англичан, по-видимому, не только не уменьшился, но, напротив, — усилился; в Индии это чувствуется.
Одна из малоизвестных страниц истории Кувейта и его отношений с Россией — обращение шейха Мубарака за покровительством к российскому самодержцу. «Стремясь выйти из того тревожного и беспокойного положения, в котором Кувейт, — по словам шейха Мубарака, — находился вследствие действий, с одной стороны, вероломных турок», а с другой — «докучливых англичан» с их «навязчивыми предложениями о протекторате», он попытался довести до сведения российских дипломатов «мольбу о помощи». Просил (март 1901 г.), через посредника, русского подданного Аббаса Алиева, ежегодно совершавшего из Басры поездки в Кувейт по торговым делам, передать русским консулам в Багдаде, Бендер-Бушире и Басре, «просьбу о русском покровительстве». Более того, о «готовности предоставить русским возможность принять меры, необходимые для безопасности Кувейта», а, если потребуется, то и «водрузить в этих целях русский флаг на территории Кувейта, искони принадлежащему роду Мубарака Аль Сабаха, независимому и несвязанному никакими договорами» (18).
По общему настроению шейха было видно, делился своими наблюдениями и соображениями А. Алиев с русским консулом А. Ф. Кругловым по возвращении из Кувейта, что «в случае отказа русских шейх Мубарак — при неблагоприятном для Кувейта развитии событий — обратиться за помощью к англичанам». В письме А. Ф. Круглову, переданном с А. Алиевым, правитель Кувейта писал, что «в своей стране» он «самостоятелен… и ни одно государство не вмешивается в его дела». В конце послания отмечалось, что снова, как и в 1900 г., когда во время захода в Кувейт русского корабля «Гиляк» он устно оповещал консула, что «не может обойтись без России», то и теперь, этим письмом, «умоляет обратить на него внимание». Примечательно, что, подписывая данное обращение к русскому консулу, шейх Мубарак указал свой титул («независимый правитель Кувейта»), тогда как во всех предыдущих письмах к нему ставил лишь подпись и печать (19).
Шейх Мубарак, умело, по выражению российских дипломатов, лавировавший между «турецкой Сциллой и английской Харибдой» дабы «оградить свою независимость» от «притязаний Турции» и от «покровительства Англии», не скрывал заинтересованности в России. Документы Архива внешней политики Российской империи свидетельствуют, что шейх Мубарак, «правитель умный, осторожный и фантастически предусмотрительный» (так его характеризовали русские дипломаты), «взирал на Россию как на союзника в деле отстаивания независимости Кувейта».
Решение в отношении ходатайства шейха Мубарака приняли в Санкт-Петербурге в мае 1901 г. В директиве министра иностранных дел В. Н. Ламздорфа российскому послу в Константинополе указывалось: «Благоволите передать А. Круглову, что какое бы то ни было вмешательство в кувейтское дело нежелательно ввиду неопределенности положения на месте, грозящего осложнениями» (20).
